Литература - это не только наслаждение и отдых. Очень часто она служит тем самым «звоночком», который должен пробудить нас от глубокого сна. Такие книги нельзя читать поверхностно или игнорировать их важность, ведь они словно фонарики - показывают нам правильное направление пути.
Иван Ефремов написал много прекрасных повестей, которыми можно зачитываться часами. Одно из лучших его творений - книга «На краю Ойкумены». Она очень глубокая. В статье мы рассмотрим краткое содержание «На краю Ойкумены», чтобы донести основную мысль советского писателя.
Об авторе
Иван Ефремов родился весной 1907 года в Санкт-Петербургской губернии. Он является талантливым русским писателем-фантастом и палеонтологом. Также считается создателем тафономии и философом-космистом. И. Ефремов является лауреатом Сталинской премии второй степени. Он получил ее в 1952 году. В книгах часто описываются события прошлого или возможного коммунистического будущего.
«На краю Ойкумены»
Роман-дилогия Ивана Ефремова был написан в 1946 году. Книга состоит из двух частей: «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены». Даты первых их публикаций - 1949 и 1953 годы. Ниже мы подробно рассмотрим «На краю Ойкумены» (краткое содержание) по главам книги. Итак, поехали!
Начало истории
После тайного разговора между властителями этого мира и потустороннего, фараон Джедефра принимает решение отправить в морскую экспедицию. Руководство плаванием он отдаёт казначею Баурджеду. Цель вояжа - отыскать сказочную и загадочную страну Пунт. Корабли отправляются на юг в поисках неизведанного.
Жрецы Ра и Тота
Для того чтобы продолжить краткое содержание рассказа «На краю Ойкумены», следует окунуться в эпоху. В Египте нет единой веры, которая объединяла бы всех. Жрецы поклоняются либо богу Ра, либо богу Тоту. Они часто враждуют меж собой, не признавая веры другой группы, вовлекая в междоусобицы и население. Иногда эта борьба заходит очень далеко - проливается немало крови.
Фараон всегда оставался в стороне от подобных распрей, но не в этот раз. Приспешники бога Ра придумали хитрый и жестокий план мести, в результате которого Джедефра был убит. Новым фараоном Египта становится его брат - Хафра. Он решает возобновить строительство пирамиды.
Возвращение Баурджеда
Через 7 долгих лет неустанного плавания Баурджед возвращается в Египет с незначительными остатками некогда большой экспедиции. Новый фараон Хафра призывает мужчину к себе, чтобы тот рассказал ему всё как есть. История казначея занимает несколько дней. Он рассказывает фараону о красоте, сложности и необъятности найденной Ойкумены.
Экспедиция нашла загадочную страну Пунт, а затем пешком дошла до и озера Виктория. Однако властного фараона вовсе не радует рассказ о мире, в котором Египет - не центр Вселенной, а лишь крохотная её часть. Он приказывает казначею и всем участникам экспедиции хранить в тайне увиденное. Одновременно Мен-Кау-Тот узнаёт о приезде Баурджеда, находит его и увозит в далёкий тайный храм, о котором знают только посвящённые. Там его рассказ детально записывается, а потом высекается иероглифами на каменных плитах святыни.
Восстание рабов
История первой части книги оканчивается тем, что, завершив свои рассказы в тайном храме жрецов, Баурджед возвращается в Египет. Там он обнаруживает, что его товарищи стали рабами, которых безжалостно используют на строительстве пирамиды. Он прикладывает максимум усилий для того, чтобы освободить их из неволи. И у него это получается. К сожалению, это маленькое событие приводит к массовому восстанию. Вскоре Мен-Кау-Тот получает сообщение от доносчика, что рабы были усмирены войском фараона, а Баурджед - схвачен.
Действие второй части книги разворачивается более чем через тысячу лет после событий первого раздела. Теперь автор приглашает читателей в Грецию, в эпоху «тёмных веков». Ефремов «На краю Ойкумены», краткое содержание которой представлено в статье, писал с рядом косвенных намёков. Между строками он указывал на то, в какое время происходит действие - это правление царя Эхнатона и Хатшепсут.
Пандион
Книга рассказывает о молодом скульпторе Пандионе, который влюблён в красивую девушку из деревни. Их любовь взаимна. Однажды они решают сделать вместе статую Тессы, но Пандион терпит неудачу. Стыдясь провала, молодой и впечатлительный юноша решает покинуть свою деревню. Его дед пытается остановить глупого юнца, рассказывая о дикарях и опасностях, которые могут поджидать в пути. Всё это никак не действует на Пандиона. Он решает отправиться в путешествие на остров Крит.
Однако судьба распорядилась иначе. Молодой человек оказался под реальной угрозой рабства. Пандион решил осмотреть остров со всех сторон и попал на племенные игры с быками. Засмотревшись, парень не заметил, как подоспело враждебное племя: Пандиона схватили. Чтобы спастись, он бежит на торговый корабль, с которого попадает в Египет. Снова немилосердная судьба толкает парня в оковы рабства: корабль потерпел крушение у Фив - бывшей столицы Верхнего Египта.
Побег
Пандион находится некоторое время в неволе. Он знакомится с другими рабами - Кидого, Ремдом и Кави. Вместе они решают предпринять попытку к бегству. Но рабов находят. Вместо того чтобы отослать их на тяжёлый труд в золотых рудниках, невольникам предлагают отловить для зверинца фараона живого носорога. При этом люди, оставшиеся в живых, получат свободу. Пандион с товарищами отправляется вверх по Нилу, чтобы отыскать зверя. Интересным условием является то, что рабы не смогут зайти на территорию Египта, даже когда будут возвращаться домой.
Занимательно, что, находясь в рабстве, Пандион посетил одну пещеру. В ней он увидел старую, но очень красивую женщину, явно не египтянку. Он вспомнил о своей возлюбленной и решил, что они вместе сделают статую Тессы, копируя черты этой женщины. В этой части рассказа очень резко проявляется временной разрыв. Ведь события книги происходят в едином государстве. На тот момент Египет уже был раздробленным. Он объединился лишь в 940 году до н.э. при Шешонке.
Пандион и другие рабы вынуждены пересечь Африку, пройти Судан и Камерун, чтобы добраться до Греции. Они возвращаются домой через на судне финикийцев. Книга «На краю Ойкумены. Звёздные корабли», краткое содержание которой мы рассмотрели, должна стать путеводной звездой для желающих понять глубину мысли И. Ефремова. Прочитать полный вариант издания можно в любой электронной библиотеке.
Анализ произведения
Ефремов «На краю Ойкумены» (краткое содержание было представлено выше) своей книгой проводит параллель между прошлым и настоящим тогдашнего советского общества. В произведении он подробно рассматривает жизнь рабов в обеих частях романа. Интересно, что он не пытается сделать их чужими или непонятными. Ефремов показывает невольников и раскрывает сущность их жизни. Это обычные простые люди, которые вынуждены трудиться на своего фараона. Показывается вся безысходность такого положения, ужасные условия жизни и моральный упадок.
В книге рабы укрывались на ночь папирусом. Они его даже ели, предварительно полив касторовым маслом. Немыслимо представить себе человека, живущего в таких условиях. При этом показывается и то, что фараон вовсе не считал такое положение вещей неправильным. Рабы не считались людьми. Они были машинами, в которые иногда надо заливать какую-то гадость, лишь бы только работа продолжалась. Хочется сказать о воле рабов. Краткое содержание "На краю Ойкумены" показывает их всеобщее восстание против несправедливости. Невольники не стали трусливыми собаками, которые боятся даже глаза поднять на своего господина. В каждом из них бьется жизнь, каждый мечтает обрести свободу.
Книга «На краю Ойкумены», краткое содержание и анализ которой мы описали, является жемчужиной творчества Ивана Ефремова. Это произведение показывает возможность реального гнетущего будущего, в котором вся власть окажется в руках деспотичного и жесткого правителя. Даже краткое содержание книги «Краю Ойкумены» даёт понимание того, насколько метафоричным и глубоким было мышление автора. Провести столько параллелей и суметь создать целостную картинку в голове читателя - это настоящий талант писателя-провидца.
«Путешествие Баурджеда»
Повествование начинается во время правления фараона Джедефра Четвёртой династии Древнего царства Египта (2566 - 2558 год до н. э.). Джедефра хочет продолжить славу великого фараона Джосера и по совету Мен-Кау-Тота, верховного жреца бога Тота , посылает морскую экспедицию под началом своего казначея Баурджеда. Экспедиция отправляется на юг с целью поиска знаменитой загадочной страны Пунт . В египетской картине мира огромный океан Великая дуга окружает всю землю. Через два года после начала экспедиции фараон Джедефра убит жрецами бога Ра , соперничающими с жрецами Тота. Новым фараоном становится Хафра, брат Джедефры. Он возобновляет строительство великой пирамиды.
Прошло семь лет, и Баурджед с остатками экспедиции возвращается в Египет. На протяжении нескольких дней Баурджед рассказывает новому фараону о многообразии и сложности увиденной Ойкумены. Экспедиция на кораблях достигла страны Пунт (предположительно территории нынешней Сомали), а оттуда пешие отряды достигли реки Замбези и озера Виктория . Рассказ об огромном мире, где Та-Кем (Древний Египет) составляет лишь малую часть, не понравился Фараону и он запрещает Баурджеду и спутникам рассказывать что-либо о своём путешествии. Мен-Кау-Тот увозит Баурджеда в тайный храм (он упоминается во второй части дилогии), где жрецы Тота записывают его рассказы о путешествии, а резчики высекают их иероглифами на каменных плитах.
Когда труд завершён, Баурджед покидает храм и возвращается в столицу. По дороге он встречает среди строящих пирамиду рабов своих товарищей по экспедиции. Он освобождает их и тем невольно провоцирует общее восстание рабов. В финале Мен-Кау-Тот получает сообщение, что мятежники разбиты, а Баурджед схвачен слугами фараона.
Иван Ефремов умело адаптирует для нужд приключенческого романа советскую теорию классовой борьбы и криптологическую схему борьбы религиозных сект.
Колоритно описана жизнь «простых египтян»:
Кое-кто уже спал, завернувшись в мягкие циновки из папируса, другие ещё доканчивали скудный ужин из стеблей того же папируса, политых касторовым маслом.
«На краю Ойкумены»
Во второй части действие происходит более чем через тысячелетие после действия первой части. Сюжет начинается в Древней Греции Эгейского периода (точные даты не указаны, но предполагается 1200 - 1100 год до н. э. ). Юный скульптор по имени Пандион отправляется в путешествие на остров Крит , где попадает в плен, а после - в рабство в Египет. Единственной его мыслью становится желание вернуться домой…
Ссылки
- Дмитрий Быков. «Человек, как лезвие бритвы» - статья об Иване Ефремове в журнале «Огонёк» (2008). Содержит остроумную интерпретацию «Путешествия Баурджеда» как антисталинского памфлета.
Примечания
В 2007 году Ивану Антоновичу Ефремову исполнилось бы 100 лет.
Автор романа "Туманность Андромеды", совершившего революцию в советской фантастике, был очень разнообразен в своем творчестве. Его перу принадлежат как научно-фантастические, так и эзотерические и исторические произведения.
Данный том составили историко-приключенческие романы "Путешествие Баурджеда", "На краю Ойкумены" и "Таис Афинская". "Таис Афинская" впервые после долгого перерыва предлагается вниманию читателей в авторской версии, без цензурных купюр.
Иван Ефремов
На краю Ойкумены
ВЕЛИКАЯ ДУГА
Часть первая
ПУТЕШЕСТВИЕ БАУРДЖЕДА
Глава первая
ЗАВЕЩАНИЕ ДЖОСЕРА
Над низкими глинобитными оградами взвились клубы пыли, послышались пронзительные крики. Что-то случилось в лабиринте узких улиц, у самой пристани города Белых Стен - столицы Черной Земли, страны Та-Кем .
Уахенеб - кормчий царского казначея - стремительно поднялся и стал всматриваться в сторону города, откуда доносился тревожный шум. Сидевшие рядом гости не двинулись, даже не оглянулись на происходившее за стенами маленького сада.
Что происходит там? - нетерпеливо спросил кормчий, пытаясь заглянуть в потупившиеся лица друзей.
Но шум около дома Антефа, моего друга и друга детей моих! - с беспокойством воскликнул кормчий.
Ловят самого Антефа, - вмешался молодой сосед. - Мы знаем, что за ним приходили вестники нашей окраины.
Как! Ловят Антефа, а вы сидите, словно идет погоня за антилопой? - негодующе вскрикнул Уахенеб. - Этот человек не может быть преступником! Кто не знает корабельного плотника Антефа!
Кормчий негодующе оглянулся на неподвижные фигуры своих гостей и выскочил на улицу, а за ним оба его юных сына, такие же высокие и плечистые, как отец. К ним присоединились и корабельные ученики Уахенеба, находившиеся в числе гостей.
Уахенеб слишком много времени проводит в плаваниях и еще не знает, как свирепствуют сейчас посланцы фараона… - тихо сказал тесть кормчего.
Если не научится быть покорным, то скоро его поволокут, закованного, в каменоломни! - угрюмо проворчал худой кузнец.
Стыдно тебе, говорящему худое, - вмешалась жена кормчего. - Мой Уахенеб умен и испытан в опасностях. Его любит и сам казначей бога Баурджед…
Любит как крокодил антилопу, - бурчал упрямый кузнец, - пока у его лучшего кормчего все хорошо. Но стоит только Уахенебу оступиться - кто защитит его? Кто посмеет выступить против повеления Великого Дома?..
Крики приблизились к воротам сада, и жена кормчего тревожно выглянула на улицу.
Слева, в конце узкого прохода между однообразными оградами из серого речного ила, показался одинокий беглец. Он опередил на два десятка локтей своих преследователей, во главе которых неслись, словно гончие собаки, два полуобнаженных человека в пестрых поясах вестников фараона, вооруженные кинжалами и тяжелыми палками. За вестниками бежал всякий сброд: бездельники - сыновья пристанских чиновников, погонщики ослов и случайные прохожие, обрадовавшиеся перемене в однообразии неторопливой жизни. Все вопили и визжали, будто увидели "отвращающего лицо" - злого духа пустыни или подземное чудовище древних преданий.
Беглец не походил ни на злодея, ни на чудовище. Его измученное лицо в разводах грязи, глаза, расширенные и полные отчаяния, могли вызвать только жалость и негодование в каждом, кто знал этого человека.
Беглец приблизился к Уахенебу.
Антеф! - негромко окликнул его кормчий и продолжал скороговоркой: - Беги улицей Гребцов налево, повернешь у сада богини к складу товаров, доставленных нами… Скажи сторожу - я велел, и он укроет тебя среди тюков. Там жди ночи… Беги и не оглядывайся.
Антеф поравнялся с Уахенебом. Преследователи почти настигли свою жертву. Кормчий закричал и ринулся прямо на Антефа.
Наблюдавшая из сада женщина вскрикнула от негодования. Но, когда ее сыновья и трое из учеников мужа кучей бросились вслед Уахенебу, столкнулись с преследователями и свалились в густую пыль, она поняла, что Уахенеб и молодежь действуют по уговору.
Антеф исчез за углом, а молодые люди продолжали удерживать преследователей с криками "Поймали, поймали!.."
Бежавшая позади вестников толпа остановилась в недоумении. Наиболее азартные приняли участие в свалке, и пыль совершенно закрыла все происходящее на улице. Вестникам фараона не скоро удалось разобраться в сумятице и освободиться от рук своих усердных помощников. Но когда выяснилось, что беглец избежал поимки, то старший вестник подскочил к Уахенебу с угрозами:
Как смел ты, старый бегемот, вмешиваться в дело Великого Дома? Твое глупое усердие и неловкость твоих щенков привели к тому, что преступный Антеф убежал от законного возмездия. Но кара не минует злодея, тебе же придется держать ответ перед начальником. Пойдем. - И вестник положил грязную, исцарапанную руку на плечо Уахенеба.
Тот резким движением сбросил руку представителя власти.
Я не виноват… я старался помочь тебе и сам не знаю, как вышло, что преступник ускользнул. Но мне нельзя идти с тобой - казначей бога приказал мне прийти сегодня вечером, я не могу ослушаться повеления… Где я живу, ты знаешь, - спокойно добавил Уахенеб.
Кормчий солгал, но расчет его оказался верным.
Вестник нахмурился и огляделся в раздумье. Плечо к плечу с кормчим стояли сильные юноши, на лицах которых читалась твердая решимость не уступать никому. Толпа, только что объединявшаяся яростным преследованием, разбилась на группы. Люди выжидали в молчании, не проявляя никакого сочувствия вестникам, терпевшим очевидное поражение.
Бормоча проклятия, вестники удалились вслед скрывшемуся Антефу. Кормчий с помощниками вернулся в сад. Молодежь дала волю смеху, горячо обсуждая случившееся и вспоминая, как грохнулся под ноги вестникам фараона старший сын Уахенеба. Встревоженные гости скоро разошлись; участники побоища отправились к реке смывать пыль.
Уахенеб сидел в раздумье до темноты, потом встал, захватил приготовленный женой мешок с пищей и вышел в непроглядную тьму.
Ни одного огонька не было видно в домиках пристанского поместья. Жечь масло или жир в светильниках было доpого, да и проводимый в труде день был слишком длинен, чтобы люди засиживались в своих домах после наступления темноты. Только неутомимая молодежь, таясь от старших, собиралась у маленького храма. Из темноты доносились тихие разговоры, легкие шаги босых ног…
Кормчий быстро добрался до склада, побеседовал с Антефом, возвратился домой и молча взобрался на плоскую крышу дома, где все его семейство спасалось от духоты и насекомых и лежало в ряд на жестких циновках из папируса.
Удалось тебе? - прошептала жена, когда кормчий улегся с тяжелым вздохом усталого человека.
Антеф в безопасности, - помолчав, ответил Уахенеб. - Он знает тайное место на краю западной пустыни, в городе мертвых. Там спрячется он… пока не отчалит снова мой корабль. Но это малое дело… - Кормчий угрюмо умолк.
Плохо все… плоха наша жизнь, трепещущая перед людьми Великого Дома, перед посланными жрецов. Они гнут ее, как ветер пустыни гнет тонкий стебель тростника, как сгибает раба кнут надсмотрщика!
Разве это ново для тебя? - удивилась жена.
Напишите отзыв о статье "На краю Ойкумены"
Ссылки
- - статья об Иване Ефремове в журнале «Огонёк» (2008). Содержит остроумную интерпретацию «Путешествия Баурджеда» как антисталинского памфлета.
Примечания
|
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий На краю Ойкумены
Je suis, etc.(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]
13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Для любителей экзотических маршрутов Пунта-Аренас - это прежде всего ворота в Антарктику. Как и аргентинская Ушуайя, которая соперничает с Пунта-Аренасом по части «южности». Добираться лучше всего самолетом, а потом пересаживаться на корабль - если, конечно, у вас не морской круиз на собственной яхте вокруг всей Южной Америки.
Другой маршрут в эти края начинается в Сан-Диего (Калифорния) или с полпути - в чилийском морском порту Вальпараисо, откуда компания «Холланд-Америка» везет около 1000 пассажиров (почти все пенсионеры) в круиз вокруг Южной Америки до Рио. Главная приманка в этом круизе - дорога вдоль западного побережья Чили, точнее сказать - сквозь побережье, потому что берега здесь в простом линейном виде нет. Это лабиринт фьордов, проливов и островов. Маршрут Чарльза Дарвина на корабле «Бигль». На карте есть его имя: канал Дарвина, кордильера Дарвина. Великий натуралист составил и самый яркий до сих пор травелог по этим местам.
Берега Магелланова пролива - зрелище монотонное, но захватывающее
Проливом Магеллана
Почти километровая линия снега. По бокам канала Дарвина - частокол шпилей на заднем плане с ленточками водных потоков по склонам, мрачноватые лесистые холмы на переднем плане. Зрелище несколько монотонное, но захватывающее. Разнообразие вносят языки ледников, сползающих в море. Лед все время обваливается, но не так часто, чтобы это зрелище было гарантировано туристу. Дарвин, однако, потратил на проход по каналу гораздо больше времени и все видел сам. И даже рассказывает о том, как шлюпка с «Бигля» чуть не попала под один из таких обвалов. Грохот, сообщает Дарвин (и капитан Фицрой), был страшный, и волна была с дом.
Патагонские пингвины
«Не могу вообразить ничего прекраснее берилловой синевы этих ледников на фоне белого снега», - писал Дарвин. Он же заметил, что ледники, достигающие уреза воды на 56-м градусе широты летом, - это уникум в природе. В Норвегии этого нет на широте 70 градусов. Совсем к леднику не подойти, он переходит в плотный ледовый пак. Но льдины повсюду видны и далеко от ледника. Дарвин называет их «мелкие айсберги», они размером с «Бигль». С борта же 12-этажного круизного корабля - это просто ледовая мелочь.
*
Крайняя южная точка архипелага Огненная Земля, расположен на острове Горн, омываемом водами пролива Дрейка
Примерно так же выглядит и Магелланов пролив. В самом узком месте ширина пролива - примерно 2 км, длина - более 500 м, пролив очень закрытый и был когда-то, кстати, для объезда Южной Америки, поскольку позволял избежать штормистых широт в виду мыса Горн*
.
Но войти в него нелегко, и многие суда с этим не справлялись. Магелланов пролив идет уже через горную Патагонию. Прибывшие сюда европейцы застали здесь местное население. Туземцы выживали охотой на морских львов и обходились без одежды, несмотря на холод, грелись у костров. Европейские мореходы, увидевшие в ночи огни костров, дали этому краю название Тьерра дель Фуэго (Огненная Земля). Почему туземцы не хотели одеваться, до сих пор наверняка неизвестно. Кое-кто считает, что они обмазывались животным жиром и им не было холодно. Есть и другое мнение: туземцы, что твои ихтиандры, так много времени проводили в воде, что одежда не просыхала бы. А на два комплекта одежды ресурсов было маловато.
Почему-то в свое время никто не попросил разъяснений у них самих, а теперь спросить не у кого. Миссионеры, приобщавшие туземцев к цивилизации, естественно, в первую очередь одели их, что, как говорят теперь этнографы, бедных аборигенов и погубило. Они тут же стали болеть и быстро вымерли.
После них долго здесь никто не селился по доброй воле. Много десятилетий здесь была тюрьма и ничего больше. 2/3 населения составляли зэки. Режим заключения был слабый, свирепствовали поножовщина и бунты. После одного такого бунта (1851 год) город опустел почти на целый год. Позднее Пунта-Аренас оживился как порт-стоянка для судов, огибавших Америку с юга, особенно когда нашли золото в Калифорнии. Казалось, что он станет чем-то вроде Сан-Франциско. Но Панамский канал покончил с этой надеждой. Новый стимул к жизни Пунта-Аренасу дали китобойный промысел, а потом зверофермы и овцеводство.
Столица Антарктики
Если про старую Англию говорят, что там когда-то «овцы съели людей», здесь, наоборот, овцы людей прокормили. А позднее городу сильно помог туризм. Туристы плывут отсюда Магеллановым проливом, отмечаются у мыса Горн и ездят смотреть патагонских пингвинов. Всего этого достаточно, чтобы поддержать примерно 200-тысячное население.
Туристы, приезжающие со всего света, обязательно посещают Национальный парк Торрес-дель-Пейн
Застройка Пунта-Аренаса
примечательна разве что своей
разноцветностью. Вид на город
с окружающих его холмов
Долго здесь фактически была экстерриториальная столица Антарктики. Отсюда отправлялись на юг полярники и сюда они возвращались, если им суждено было вернуться. На здании бывшего английского клуба можно прочесть имена его членов - полярных исследователей разной степени знаменитости. Конечно, самые известные из них Эрнест Шеклтон и Руаль Амундсен. Шеклтон был здесь не один раз. Он прибыл сюда после того, как льдами затерло его судно и экипажу пришлось высадиться на антарктический берег. С двумя товарищами Шеклтон на шлюпке добрался до острова Сент-Джордж, пересек его пешком и с местной китобойной базы отправился в Пунта-Аренас, откуда и снарядил спасательную операцию. Этот подвиг совершенно уникален в истории полярных экспедиций: из команды Шеклтона не погиб ни один человек.
Поразительно, что экскурсовод ничего об этом не рассказывает. Может быть, его так ориентировали патриотически настроенные туристические власти. Но проходя мимо самого заметного в городе здания - особняка Сары Браун, - сквозь стеклянную стену консерватории в стиле ар-нуво, вы увидите написанное очень большими буквами «Бар Шеклтона». Тут он бывал и тут теперь можно выпить кофе или чего покрепче в присутствии его великой тени.
Еще более удивительно, что не вспоминают здесь и о великих китобоях, промышлявших в Южной Атлантике. Между тем один из них похоронен именно здесь. Это норвежец Адольф Амандус Андресен (1872–1940). Он приехал в Чили в 1894 году и сначала занимался буксировкой и спасательными работами в Магеллановом проливе. Потом стал китобоем, используя свой буксир с гарпунной пушкой. Первого кита он добыл в 1903 году, основал базу вблизи Пунта-Аренаса и затем процветающую компанию - сначала одну, потом другую. У него был целый небольшой китобойный флот. Он сам постоянно ходил в море вместе с женой, попугаем и ангорской кошкой. Похоронен Андресен на здешнем кладбище во внушительном склепе. Впрочем, тут не у него одного импозантный склеп. Это кладбище не простое. Оно выглядит внушительнее, чем сам город.
Человек красит место
Сам Пунта-Аренас - это сквозные прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом, малоэтажная застройка, привлекательная разве что своей разноцветностью, что занятно, но не особенно оригинально, поскольку довольно обычно для всех поздних (не старше 200 лет) городов на юге Южной Америки; по имени родины танго старой припортовой части Буэнос-Айреса этот стиль можно бы назвать «Ла Бока». Смотреть на все это надо сверху, с холмов, опоясывающих старый город и порт. Тогда видны разноцветные крыши. Веселый симпатичный вид, но не более того.
А вот здешнее католическое кладбище - настоящий монумент. В одном классе с некоторыми кладбищами Нового Орлеана и, как говорят, второе в этом роде после знаменитого Реколето в Буэнос-Айресе. Самый заметный склеп принадлежит семье Браун-Менендес. Тут лежит единственная и неповторимая Сара Браун. О Саре Браун говорят, что она русского происхождения. На самом деле Браун-Гамбургеры были евреи из Прибалтики, скорее всего, из Латвии. Семья прибыла сюда в 1874 году, похоже, после неудачных попыток устроиться в Лондоне, потом в Буэнос-Айресе. Эффектной женщине (а Сара была благородно красива) по тем временам светила одна карьера - хорошо выйти замуж. Но Саре, как видно, нужен был не просто богатый, а интересный муж, что называется «с искрой», какой, безусловно, была она сама. Своего героя она нашла в 1887-м в лице португальца по имени Жозе Ногейра.
Ногейра был золотопромышленником и овцеводом, бизнесменом с большим воображением, из тех, что закладывают новые города и государства. Характерно название его детища Sociedad Explotadora de Tierra del Fuego - Общество по эксплуатации Огненной Земли. Огненная Земля стала буквально его феодальной вотчиной. В 1886 году он получил во владение огромную территорию площадью миллион гектаров на берегах Магелланова пролива. К нему на работу бухгалтером поступил некто Мориц Браун, а Сара была его сестрой. На ней Ногейра и женился. Он сгорел от туберкулеза в 48 лет и оставил ей огромное состояние, которым она и управляла успешно сама.
Мориц Браун между тем тоже не дремал и женился в 1895-м на старшей дочери другого местного магната по имени Хосе Менендес. Эти, по существу, династические браки соединили три самых больших состояния на Огненной Земле. Семейно-финансовый пул Браун-Менендес стал фактически хозяином чилийской Патагонии. Интересы этого теперь очень обширного клана пронизывают всю здешнюю экономику, дают работу массе людей, а фонд Браун-Менендес подарил в 1983 году чилийскому государству роскошный особняк, построенный французским архитектором с несколько странным именем Нюма Майер. Дом начинен красивыми вещами, привезенными из Европы. Здесь теперь роскошный отель Nogueira, Club de Unin, уже упомянутый бар имени Шеклтона и семейный музей Браун-Менендес.
Со всего света
Пунта-Аренас интересен еще и этнической пестротой. Все американские города таковы, но для города с населением 150–200 тыс. два десятка социально полноценных этнических общин - это много. То, что здесь полно горожан испанского и португальского происхождения, неудивительно. Более неожиданно присутствие сильного английского, шотландского и ирландского элемента, есть даже квартал «маленькая Шотландия». Еще более экзотически здесь выглядят скандинавы, хотя на самом деле в какой-то момент они главным образом здесь и селились, и среди них устойчив ностальгический миф о здешних краях как об утраченной «скандинавской Америке». Ландшафтное сходство чилийской Патагонии и Скандинавии благодаря фьордам и ледникам в самом деле разительно. К тому же норвежцы - главные в мире китобои.
Старый район Пунта-Аренаса
Но самая большая неожиданность - здесь огромная хорватская община. Хорваты и их потомки составляют половину населения Пунта-Аренаса. Хорватов вообще много в Чили, но больше всего здесь. Увлекательное занятие - гулять по роскошным кипарисовым аллеям знаменитого муниципального кладбища и читать имена на склепах. Хорватские имена идут вперемежку с испанскими, немецкими, английскими, французскими. Имена, имена, имена… И одна безымянная могила. Могила безымянного патагонца.
