В древности германцы жили на побережье Балтийского моря. Скандинавском и Ютландском полуостровах. Но затем из-за ухудшения климата стали переселяться в южном направлении. В первые века нашей эры германцы занимали земли между реками Рейн, Одер и Дунай. Из сочинений римского историка Тацита мы узнаем о том, как они жили.
Селились германцы у опушек лесов и по берегам рек. Свои деревни они со временем стали окружать валом и рвом. Германцы разводили скот, а позднее освоили и земледелие. Они также занимались охотой, рыбной ловлей и собирательством. Германцы умели плавить железо и ковать из него орудия труда и оружие. Ремесленники делали повозки, лодки и корабли. Гончары изготавливали посуду. Германцы издавна торговали с римлянами.

Жили германцы семьями. Семьи образовывали род. Несколько родов объединялись в племя, а племена - в племенные союзы. Все члены племени были свободными людьми, равными между собой. Во время войны все мужчины племени, способные воевать, составляли народное ополчение.

Управляло племенем первоначально народное собрание, в которое входили все взрослые мужчины племени. По зову старейшин они собирались, чтобы решить, объявлять ли войну, заключать ли мир, кого выбрать военным вождем, как рассудить спор между родственниками. Но затем у германцев выделилась знать - герцоги: старейшины родов и военные вожди, которые стали играть главную роль на народных собраниях. Они жили в укрепленных усадьбах, имели больше скота и пахотных земель, забирали себе большую часть военной добычи.

Знатные люди набирали постоянные военные отряды - дружины. Дружинники приносили вождю клятву верности и обязаны были сражаться за него не щадя жизни. Опытные и умелые воины, германцы часто совершали набеги на Римскую империю. Военная добыча увеличивала богатство знати, использовавшей труд пленников-рабов. У раба был свой участок земли, часть урожая с которого он отдавал господину.

С конца IV в. началось Великое переселение народов. Целые германские племена снимались с насиженных мест и отправлялись завоевывать новые земли. Толчком к переселению стало вторжение из глубин Азии кочевников-гуннов. Под предводительством вождя Аттилы гунны в середине V в. опустошили Европу и двинулись на Галлию.
В 378 г. около города Адрианополя римская армия, которую возглавлял сам император Валент, была полностью уничтожена вестготами, одним из германских племен. Империя так и не смогла оправиться после этого поражения.

Ослабевшему Риму становилось все труднее сдерживать натиск варваров: население империи было истощено поборами чиновников и государственными налогами. Ремесло, торговля, все хозяйство Римской империи постепенно приходили в упадок. Для защиты своих границ римляне стали прибегать
к услугам наемников - тех же германцев. Но надежда на них была плохая. В 410 г. Рим был взят вождем вестготов Аларихом. Правда, в 451 г. в битве на Каталаунских полях римлянам и их союзникам удалось разгромить войско гуннского вождя Аттилы. Однако это уже не могло спасти империю. В 476 г. в результате мятежа, поднятого римским военачальником варваром Одоакром, Западная Римская империя пала.

К началу VI в. германцы расселились по всей территории Западной Римской империи: в Северной Африке - вандалы, в Испании - вестготы, в Италии -- остготы, в Галлии - франки, в Британии - англы и саксы и основали на этих землях свои государства.

Этимология этнонима германцы

«Слово Германия - новое и недавно вошедшее в обиход, ибо те, кто первыми переправились через Рейн и прогнали галлов , ныне известные под именем тунгров, тогда прозывались германцами. Таким образом, наименование племени постепенно возобладало и распространилось на весь народ; вначале все из страха обозначали его по имени победителей, а затем, после того как это название укоренилось, он и сам стал называть себя германцами.»

Впервые термин германцы использовал, по известным данным, Посидоний в 1-й половине I в. до н. э. для названия народа, имевшего обычай запивать жареное мясо смесью молока с неразбавленным вином . Современные историки предполагают, что употребление этого слова в более ранние времена явилось результатом поздних вставок . Греческие авторы, которых мало интересовали этнические и языковые различия «варваров», не разделяли германцев и кельтов. Так, Диодор Сицилийский , писавший свой труд в середине I в. до н. э. , относит к кельтам племена, которые уже в его время римляне (Юлий Цезарь , Саллюстий) именовали германскими .

По-настоящему этноним «германцы » вошёл в оборот во 2-й половине I в. до н. э. после галльских войн Юлия Цезаря для обозначения народов, живших к востоку от Рейна до Одера, то есть был для римлян не только этническим, но и географическим понятием.

Происхождение германцев

Индоевропейцы. 4-2 тыс. до н. э.

Согласно современным представлениям, 5-6 тыс. лет назад в полосе от Центральной Европы и Северных Балкан до северного Причерноморья существовало единое этноязыковое образование - племена индоевропейцев, говоривших на едином или по крайней мере близких диалектах языка, получившего название индоевропейского языка-основы, из которого развились затем все современные языки индоевропейской семьи. По другой гипотезе, индоевропейский праязык зародился на Ближнем Востоке и был разнесён по Европе миграциями родственных племён .

Археологи выделяют несколько ранних культур на рубеже каменного и бронзового веков, связанных с распространением индоевропейцев и с которыми ассоциируются разные антропологические типы европеоидов:

К началу 2-го тысячелетия до н. э. из этноязыковой общности индоевропейцев выделились и развивались самостоятельно племена анатолийцев (народы Малой Азии), арии Индии, иранцы, армяне, греки, фракийцы и наиболее восточная ветвь - тохарцы . К северу от Альп в центральной Европе продолжала существовать этноязыковая общность древнеевропейцев, которой соответствует археологическая культура курганных погребений (XV-XIII вв. до н. э.), перешедшая в культуру полей погребальных урн (XIII-VII вв. до н. э.) .

Обособление этнических групп из древнеевропейской общности хронологически прослеживается по развитию отдельных археологических культур .

Юг Скандинавии представляет регион, где в отличие от других частей Европы наблюдается единство топонимов, принадлежащих только к германскому языку . Однако именно здесь обнаруживается разрыв в археологическом развитии между относительно процветающей культурой бронзового века и сменившей её более примитивной культурой железного века , что не позволяет сделать однозначного вывода о зарождении именно в этом регионе германского этноса.

Ясторфская культура. 1-е тыс. до н. э.

Направление миграции германских племен (750 г. до н.э - I в. н. э.)

Во 2-й половине I тыс. до н. э. во всей прибрежной зоне между устьями Рейна и Эльбы и в особенности во Фрисландии и Нижней Саксонии (традиционно относятся к исконно германским землям) была распространена единая культура, которая отличалась как от единовременных латенской (кельты), так и от ястфорской (германцы). Этническую принадлежность её индоевропейского населения, в нашей эре ставшего германским, классифицировать не удаётся:

«Язык местного населения, судя по топонимике, не был ни кельтским, ни немецким. Археологические находки и топонимика свидетельствуют о том, что Рейн до прихода римлян не был никакой племенной границей, и по обе стороны жили родственные племена».

Лингвисты делали предположение о выделении прагерманского языка из праиндоевропейского в самом начале железного века, то есть в начале 1-го тысячелетия до н. э., появляются также версии о его формировании значительно позже , вплоть до начала нашей эры:

«Именно в последние десятилетия в свете осмысления новых данных, поступающих в распоряжение исследователя, - материала древнегерманской топонимики и ономастики, а также рунологии, древнегерманской диалектологии, этнологии и истории - в ряде работ было со всей определённостью подчеркнуто, что вычленение германской языковой общности из западного ареала индоевропейских языков имело место в относительно позднее время и что образование отдельных ареалов германской языковой общности относится лишь к последним векам до и первым векам после нашей эры.»

Таким образом по версиям лингвистов и археологов формирование германского этноса на базе индоевропейских племён относится примерно к периоду VI-I вв. до н. э. и произошло в областях, прилегающих к нижней Эльбе , Ютландии и югу Скандинавии. Формирование специфически германского антропологического типа началось гораздо раньше, в раннем бронзовом веке , и продолжилось в первые века нашей эры как результат миграций Великого переселения народов и ассимиляции негерманских племён, родственных германцам в рамках древнеевропейской общности бронзового века.

В торфяных болотах Дании находят хорошо сохранившиеся мумии людей, внешний облик которых не всегда совпадает с классическим описанием античными авторами рослой расы германцев. См. статьи о человеке из Толлунда и женщине из Эллинга , живших на Ютландии в IV-III вв. до н. э.

Генотип германцев

Современные этносы характеризуются не столько преобладанием той или иной гаплогруппы (то есть определённой структуры мутационных кластеров в мужской Y-хромосоме), сколько определённой пропорцией набора гаплогрупп среди популяции. В силу этого наличие у человека какой-либо гаплогруппы не определяет его генетическую принадлежность к конкретному этносу , но указывает на степень вероятности такой принадлежности, причём вероятность может быть одинаковой для совершенно различных этносов.

Хотя на германских землях удаётся классифицировать оружие, фибулы и другие вещи по стилю как германские, по мнению археологов они восходят к кельтским образцам латенского периода.

Тем не менее отличия между ареалами расселения германских и кельтских племён прослеживаются археологически, прежде всего по более высокому уровню материальной культуры кельтов, распространению оппидумов (укреплённых кельтских поселений), способам захоронения. То, что кельты и германцы представляли собой схожие, но не родственные, народы, подтверждается их отличным антропологическим строением и генотипом. В плане антропологии кельты характеризовались разнообразным сложением, из которого сложно выбрать типично кельтский, в то время как древние германцы представляли собой по строению черепа преимущественно долихоцефалов . Генотип кельтов чётко ограничивается гаплогруппой R1b, а генотип населения в ареале возникновения германского этноса (Ютландия и юг Скандинавии) представлен в основном гаплогруппами I1a и R1a.

Классификация германских племён

Отдельно Плиний упоминает также гиллевионов, проживающих в Скандинавии, и другие германские племена (батавы , каннинефаты, фризы , фризиавоны, убии, стурии, марсаки), не классифицируя их.

Согласно Тациту названия «ингевонов, гермионов, истевонов » произошли от имён сыновей бога Манна, прародителя германских племён. Позже I века эти названия не употребляются, многие названия германских племён исчезают, но появляются новые.

История германцев

Древние германцы до IV века.

Античный мир долгое время ничего не знал о германцах, отделённый от них кельтскими и скифо-сарматскими племенами. Впервые о германских племенах упомянул греческий мореплаватель Пифей из Массалии (совр. Марсель), совершивший во времена Александра Македонского (2-я пол. IV в. до н. э.) путешествие к берегам Северного моря, и даже предположительно Балтики .

Римляне столкнулись с германцами в ходе грозного нашествия кимвров и тевтонов (113-101 гг. до н. э.), которые в ходе переселения из Ютландии опустошили приальпийскую Италию и Галлию. Современники восприняли эти германские племена как орды северных варваров из неизвестных далёких земель. В описании их нравов, сделанных поздними авторами, трудно отделить художественный вымысел от реальности.

Самые ранние этнографические сведения о германцах сообщил Юлий Цезарь , покоривший к середине I в. до н. э. Галлию, в результате чего вышел к Рейну и столкнулся в сражениях с германцами. Римские легионы к концу I в. до н. э. продвинулись до Эльбы, и в I веке появились труды , в которых подробно описаны расселение германских племён, их общественное устройство и нравы.

Войны Римской империи с германскими племенами начались с самого раннего их соприкосновения и продолжались с разной интенсивностью на протяжении всех первых веков н. э. Наиболее известным сражением стала битва в Тевтобургском лесу в 9 году , когда восставшие племена истребили 3 римских легиона в центральной Германии. Риму не удалось закрепиться за Рейном, во 2-й половине I века империя перешла к обороне по линии рек Рейн и Дунай, отражая набеги германцев и совершая карательные походы в их земли. Набеги совершались по всей границе, но наиболее угрожающим направлением стал Дунай , где на его левом берегу по всему протяжению расселились германцы в ходе своей экспансии на юг и восток.

В 250-270-е годы римско-германские войны поставили под вопрос само существование империи. В 251 году погиб император Деций в сражении с готами , осевшими в северном Причерноморье, после чего последовали их опустошительные сухопутные и морские набеги в Грецию, Фракию, Малую Азию. В 270-е годы империя была вынуждена отказаться от Дакии (единственной римской провинции на левом берегу Дуная) из-за усилившегося напора германских и сарматских племён. Империя устояла, последовательно отразив нападения варваров, но во 370-е годы началось Великое переселение народов , в ходе которого германские племена проникли и закрепились на землях Римской империи.

Великое переселение народов. IV-VI вв.

Германские королевства в Галлии продемонстрировали силу в войне с гуннами. Благодаря им в на Каталаунских полях в Галлии был остановлен Аттила , и вскоре гуннская империя, куда входил ряд восточных германских племён, распалась. Императоров в самом Риме в 460-470 гг. назначали военачальники из германцев, сначала свев Рицимер , потом бургунд Гундобад . Фактически они правили от имени своих ставленников, свергая тех, если императоры пытались действовать независимо. В 476 году германские наёмники, составлявшие войско Западной империи во главе с Одоакром , низложили последнего римского императора Ромула Августа . Это событие формально считается концом Римской империи.

Общественное устройство древних германцев

Социальный строй

По словам античных историков древнегерманское общество состояло из следующих социальных групп: военные вожди, старейшины, жрецы, воины-дружинники, свободные члены племени, вольноотпущенники, рабы . Высшая власть принадлежала народному собранию, на которое являлись все мужчины племени в боевом вооружении. В первые века н. э. у германцев существовал родоплеменной строй на его поздней стадии развития .

«Когда племя ведет наступательную или оборонительную войну, то избираются должностные лица, несущие обязанности военачальников и имеющие право распоряжаться жизнью и смертью [членов племени]… Когда кто-либо из первых лиц в племени заявляет в народном собрании о своем намерении предводительствовать [в военном предприятии] и призывает тех, кто хочет следовать за ним, изъявить свою готовность к этому, - тогда подымаются те, кто одобряет и предприятие и вождя, и, приветствуемые собравшимися, обещают ему свою помощь.»

Вожди содержались за счёт добровольных пожертвований членов племени. В I веке у германцев появляются цари, которые отличаются от вождей только возможностью наследования власти, весьма ограниченной в мирное время. Как заметил Тацит : «Царей они выбирают из наиболее знатных, вождей - из наиболее доблестных. Но и цари не обладают у них безграничным и безраздельным могуществом. »

Хозяйственные отношения

Язык и письменность

Как считается, эти магические знаки стали буквами рунического письма . Название знаков-рун является производным от слова тайна (готское runa : тайна), а английский глагол read (читать) произошёл от слова угадывать . Алфавит футарк , так называемые «старшие руны», насчитывал 24 знака, которые представляли собой сочетание из вертикальных и наклонных линий, удобных для резки. Каждая руна не только передавала отдельный звук, но также являлась символическим знаком, несущим смысловое значение.

Не существует единой точки зрения на происхождение германских рун. Наиболее популярна версия рунолога Марстрандера (1928 г.), предположившего, что руны развились на основе неустановленного североиталийского алфавита, ставшего известным германцам через кельтов.

Всего известно порядка 150 предметов (детали вооружения, амулеты, надгробные камни) с ранними руническими надписями III-VIII вв. Одна из самых ранних надписей (raunijaz : «испытывающий») на наконечнике копья из Норвегии датируется ок. 200 годом . , ещё более ранней рунической надписью считается надпись на костяном гребне , сохранившемся в болоте на датском острове Фюн . Надпись переводится как harja (имя или эпитет) и датируется 2-й половиной II века .

Большинство надписей состоит из единственного слова, обычно имени, что в дополнении к магическому использованию рун приводит к невозможности расшифровать около трети надписей. Язык древнейших рунических надписей наиболее приближен к прагерманскому языку и архаичнее готского , самого раннего германского языка из зафиксированных в письменных памятниках.

Благодаря своему преимущественно культовому назначению руническое письмо в континентальной Европе вышло из употребления к IX веку , вытесненное сначала латынью , а потом письменностью на основе латинского алфавита. Однако в Дании и Скандинавии руны использовались до XVI века .

Религия и верования

См. также

• Славянские народы

Примечания

1. Страбон , 7.1.2
2. Тацит , «О происхождении германцев и местоположении Германии»
3. Oxford Dictionary of English Etymology, 1966
4. Посидоний (135-51 до н. э.): его фрагмент (fr. 22) о германцах из кн. 13 известен в цитате Афинея (Deipnosophists, 4.153).
5. Schlette F. Frühe Völker in Mitteleuropa. Archäologische Kulturen und ethnische Gemeinschaften des I. Jahrtausends v.u.Z. // Frühe Völker m Mitteleuropa. - Berlin. - 1988.
6. Диодор в кн. 5.2 упоминает племя кимвров , племена за Рейном, племена, собирающие янтарь. Всех их он относит к кельтам и к галлам .
7. В. Н. Топоров. Индоевропейские языки. Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990. - С. 186-189
8. Т. И. Алексеева, Славяне и германцы в свете антропологических данных. ВИ, 1974, № 3; В. П. Алексеев, Ю. В. Бромлей, К вопросу о роли автохтонного населения в этногенезе южных славян. VII Международный съезд славистов. M., 1973
9. Теория древнеевропейской языковой общности была сформулирована в середине XX века германским лингвистом Г. Краэ на основе анализа древнеевропейских гидронимов (названий рек).
10. Чистая топономика характеризует как автохтонность населения на данной территории, так и захват силой этой территории, связанный с уничтожением или изгнанием коренного населения.
11. А. Л. Монгайт. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный века. Гл. Германцы. Изд. «Наука», 1974
12. Периодизация раннего железного века Германии по материалам раскопок в Нижней Саксонии: бельдорф, вессенштедт (800-700 гг. до н. э.), тремсбюттель (700-600 гг. до н. э.), ясторф(600-300 гг. до н. э.), рипдорф (300-150 гг. до н. э.), зеедорф(150-0 гг. до н. э.).
13. А. Л. Монгайт. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный века. Изд. «Наука», 1974, стр. 331
14. G. Schwantes. Die Jastorf-Zivilisation. - Reinecke-Festschnft. Mainz, 1950: возникновение языковой общности германцев датируется временем не ранее середины I тыс. до н. э.
15. А. Л. Монгайт. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный века. Изд. «Наука», 1974, с. 325
16. " Family Tree DNA R1a Project

Проблема происхождения германских племён чрезвычайно сложна. Их ранняя история ещё менее ясна, чем история их соседей – кельтов. Дело прежде всего в том, что германцы намного позже кельтов попали в поле зрения античной письменной традиции, и, следовательно, у нас гораздо меньше возможностей увязать археологический материал с более или менее достоверными сообщениями древних авторов.

Если кельтские племена уже в V в. до н. э. обратили на себя внимание греков, то подробные описания германцев появились лишь через несколько столетий. Правда, в IV в. Пифей (его сведениями во II-I вв. пользовались Посидоний, Полибий и другие авторы) отмечал, что во время своего путешествия столкнулся на юго-восточном побережье Северного моря с племенем тевтонов, но этим, собственно, вся информация и исчерпывается; о более раннем времени и других районах германского мира письменные источники не сообщают ничего. Таким образом, для данного периода единственным источником становится археология.

Чем ближе к рубежу нашей эры, тем более полными и компетентными источниками мы располагаем. Грозное нашествие кимвров и тевтонов (114-101 гг.), встревожившее саму Италию, отразилось в сочинениях Посидония, Тита Ливия и других авторов. Однако лишь в I в. до н. э. появляются сочинения, авторы которых непосредственно знакомы с жизнью германских племён. Юлий Цезарь, сражавшийся в Галлии против свева Ариовиста, совершил затем походы за Рейн (ставший потом границей империи) и включил в свои «Записки» ряд сведений о быте и культуре германских племён. Достаточно надёжной информацией пользовался греческий географ Страбон, а также – во II в. н. э. – Птолемей, располагавший важными и не дошедшими до нашего времени источниками. Среди них – обширное описание германских войн I в. н. э., принадлежащее Плинию Старшему. В конце 40-х годов I в. н. э. Плиний служил в войсках, расположенных вдоль германской границы, и лично принимал участие в походах против племён хавков и фризов. Рассказ об этих событиях сохранился лишь в извлечениях более поздних латинских авторов, однако «Естественная история» Плиния также включает немало сведений о германцах, особенно ценных благодаря хорошей осведомлённости автора.

Не меньшее значение имеет посвящённое Германии сочинение Тацита (конец I в. н. э.). Тацит не был в германских землях, но имел возможность пользоваться рядом важных письменных источников, а также многое почерпнул из рассказов посещавших эти края торговцев и военных. Повествование Тацита не столь объективно: оно содержит немало выпадов против разлагающейся римской аристократии, которой противопоставляются германцы с их якобы чистыми и неиспорченными нравами. Тем не менее приводимые Тацитом конкретные факты, по общему мнению, вполне достоверны – из них выстраивается цельная картина расселения германских племён, их обычаев и культуры.

Как же соотносили античные авторы германцев с другими, известными с более раннего времени народами, в частности с кельтами? Этноним «германцы» (этимология его пока ещё остаётся неясной) впервые встречается в начале I в. до н. э. у Посидония. Его употребляет Фронтин, говоря о восстании рабов в 72 г. до н. э. Из более поздних употреблений этого этнонима (Цезарь, Саллюстий) можно заключить, что он в большинстве случаев соответствовал греческому Keltoi в отличие от Galatai, иными словами, обозначал племена, селившиеся за Рейном ближе к районам Эльбы, причём не вполне чётко отграничивал их от левобережных, преимущественно кельтских, народов. И это не случайно. Уже первое столкновение Цезаря с войсками Ариовиста показало, что этнический состав подвластных последнему народов весьма сложен. Rex Germanorum (титул, данный Ариовисту сенатом в 59 г. до н. э.) выступает не только во главе свевов и гарудов, но и в союзе с секванами, а также некоторыми племенами, бывшими ранее в зависимости от эдуев. Через некоторое время Цезарь сталкивается с вторжением в Галлию племён узипетов и тенктеров, которые под давлением свевов желали занять принадлежащие левобережным менапиям земли. Цезарь даёт понять, что эти племена могли быть мирно приглашены на левобережные территории, тем не менее, поскольку пришли они с правого берега Рейна, он не может называть их иначе, как германцами.

Более поздние римские авторы, в частности Тацит, тоже колебались, когда речь шла о прирейнских народах, и отдавали себе отчёт в том, что этноним «германцы» сравнительно недавнего происхождения. Тацит прямо пишет о том, что германцами поначалу называлось лишь небольшое племя и лишь «недавно» стали обозначать целый конгломерат народов.

Смешение представлений о кельтах и германцах видно и на примере обитавших на северо-востоке Галлии племён белгов. Цезарь сообщает в «Записках», что они с гордостью называли себя потомками германцев, и в то же время приводит слова некоего Амбиорикса (V, 27), который, оправдываясь в своём участии в антиримских действиях, говорит, что галлам трудно отказать другим галлам, когда речь идёт об общей свободе. Эти и ряд других моментов заставляли многих исследователей прийти к выводу, что этноним «германцы» явно кельтского происхождения и первоначально принадлежал какому-то прирейнскому кельтскому племени. Лишь потом, по их мнению, галлы стали называть так всех своих соседей с правого берега Рейна, этническую близость к которым они прекрасно осознавали. Подобные соображения вовсе не безосновательны, однако, безусловно, неверно отрицать за германцами этого и более раннего времени какую-либо этническую самостоятельность вообще. Подобный подход, по сути дела, является абсолютизацией исторически понятного взгляда некоторых античных авторов.

В работах, где говорится о проникновении римлян в прирейнские области, стало общим местом утверждение, что проведённая по Рейну (а затем по лимесу – укреплённой полосе, тянувшейся от Кёльна почти до Регенсбурга) граница между галлами и германцами является совершенно искусственной. В доказательство приводились высказывания самих римлян. Это утверждение верно только отчасти, и проверить его можно, лишь опираясь на данные лингвистики и археологии.

Прежде всего, следует напомнить, что районы Южной Германии между Рейном и Дунаем были весьма вероятной прародиной кельтских народов, многие из которых продолжали занимать эту территорию и в значительно более позднее время. Анализ топонимов показывает, что названия кельтского происхождения составляют абсолютное большинство из тех, что зарегистрированы на огромной территории, которая в форме неправильного треугольника простирается от современного Кёльна до Богемии, получившей название от кельтского племени бойев. Граница кельтского ареала проходит где-то по району Тюрингии. Неудивительно, что когда на эти исконно кельтские области стали проникать первые германские племена, с некоторыми из которых столкнулись потом римляне, то взаимовлияния между кельтами и германцами имели место в самых разных сферах культуры, языка и обычаев. Кроме того, как это часто бывало в древности, легко могли составляться временные военные союзы из представителей разных этносов. Всё это не могло не вводить в заблуждение античных писателей.

Археологические материалы, отражающие более далёкое прошлое, дают возможность увидеть, было ли такое положение характерно для дописьменной древности. Границы археологических культур позволяют выявить водораздел между разными типами памятников (для эпохи конца гальштатта), проходящий примерно по долине реки Зале. Определяющим признаком является здесь погребальный обряд: к западу и юго-западу от этой условной границы преобладают могильники с трупоположением, к северо-востоку – с трупосожжением. В начале латенского времени, когда характер кельтской материальной культуры был уже резко очерчен, можно проследить распространение ряда вещей в направлении с запада на восток. Чем дальше в этом направлении, тем количество кельтских вещей в могильниках становится всё меньше и тем заметнее изменяется характер местной культуры: керамика становится всё более грубой, всё чаще она выполнена без применения гончарного круга. Средиземноморский импорт постепенно практически исчезает, но зато появляются новые типы вещей, нехарактерные для латенской культуры. Это особенно заметно в нижнем течении Рейна, начиная от района Кёльна, где на правобережье памятники латенской культуры чрезвычайно редки. Зато эта область является крайней границей распространения мечей особого типа, характерных для тех областей, которые римляне позже называли Germania Magna.

В конце латенского времени появляется ещё один совершенно чёткий признак, позволяющий подтвердить упомянутую границу, – распространение оппидумов, во всех случаях принадлежавших кельтскому населению. Зона оппидумов почти совпадает и с зоной распространения кельтских монет. Таким образом, можно утверждать, что область вызревания и распространения латенской культуры была достаточно явно отграничена от районов Северной Европы – прародины германцев.

К какому времени относятся этногенез и формирование диалектальной общности германских племён? Ответить на этот вопрос, опираясь на данные одной археологии, затруднительно. Как представляется ныне наиболее вероятным, сложение прагерманского этнического и языкового субстрата (восходящего к индоевропейской общности) можно отнести к периоду около 1000 г. до н. э. В его сложении на севере Европы принимали участие культура курганных погребений и перекрывшая её затем культура полей погребальных урн. По мнению большинства учёных, к VIII-VI вв. образование германской этнической и языковой группы было завершено. Первой археологической культурой, достаточно надёжно связываемой с германскими племенами, считается ясторфская, начало которой относят приблизительно к 750 г. до н. э.

Проследить историю германских племён, начиная с этого времени, практически невозможно. Приходится опираться на сведения Цезаря, Плиния и Тацита, лишь предположительно восстанавливая более раннюю историю некоторых племён и племенных объединений, но при этом нельзя забывать, что германские племена не оставались постоянно такими же, какими были в глубокой древности.

Германские племена принято делить на три основные группы: северогерманские, западногерманские и восточногерманские. Этим группам соответствуют основные диалектные ареалы германских языков. Западногерманское объединение племён, в свою очередь, делится на три группы, названия которых приводятся у Плиния и Тацита: истевоны, ингвеоны и эрминоны. Первые обитали в районах Рейна и Везера, вторые – у североморского побережья и третьи – у Эльбы. Среди эрминонов Плиний (IV, 99) перечисляет свевов, эрмундуров, хаттов, херусков, а среди ингвеонов названы кимвры, тевтоны и хавки.

Кроме этих трёх групп западных германцев, Плиний выделяет вандалов (т. е. восточных германцев), перечисляя здесь бургундионов, варинов, харинов и гутонов, а также пятую группу – пеукинов и бастарнов. Германское происхождение последних, правда, не доказано и сегодня, но, во всяком случае, эти племена, появившиеся в конце III в. до н. э. в придунайских степях, уже ушли со своей родины. В другом месте «Естественной истории» (IV, 96) Плиний говорит и о скандинавских гиллевионах, которые, по его сведениям, насчитывают до 500 племён.

Тацит в «Германии» тоже даёт трехчленную, несколько иную по форме, но по существу близкую к Плиниевой, классификацию известных ему племён. У океана помещает он ингвеонов, «средними» называет он эрминонов и «остальными» – истевонов. Среди этих «остальных» западных племён Тацит перечисляет батавов, маттиаков, хаттов, танктеров, бруктеров, хамавов, хазуариев и пр. Эрминонов Тацит считает целиком свевскими племенами; более того, он специально не выделяет северную и восточную группы германцев, ибо и их относит к свевам, но живущим «за горами». На востоке называются лугии, готоны, ругии и лемовии, а в Скандинавии – лишь свионы. Различие между двумя схемами племён заключается в том, что у Плиния хатты и херуски относятся к эрминонам, а у Тацита первые оказываются среди истевонов, а вторые среди ингвеонов.

Кроме списка германских племён, приведённого в гл. 46 «Германии», в другом месте (гл.2) Тацит приводит легенду самих германцев о происхождении трёх основных групп западногерманских племён. Старинные песни германцев (которые, по Тациту, заменяют им предания и летописи) воспевают рождённого землёй бога Туистона и его сына Манна, от имён трёх сыновей которого получили названия ингвеоны, истевоны и эрминоны. Начальный элемент ing– хорошо известен как из античных, так и из более поздних источников – он входил во многие имена германских вождей, а также в обозначение великого скандинавского бога Фрейра (Yngwi-Freyr – Ингви = господин). Ermin или irmin означает «высокий»; этот эпитет применялся к германскому богу войны – Ermin-Teuz. Начальный элемент этнонима третьей группы западногерманских племён менее ясен, возможно, он имеет отношение к богу Водану.

Рассматривая приведённую легенду и исходя из описания в других источниках объединений западногерманских племён, большинство исследователей делали вывод, что мы имеем здесь дело с культовыми объединениями, каждое из которых осознавало своё родство с остальными. Нечто похожее Тацит сообщает о свевах (эрминонах) с их обычаем отправления общего культа всеми единокровными племенами в некий установленный срок (гл. 39). В следующей главе он рассказывает о сходном общем культе богини Нертус у приморских племён германцев. Возможно, что приведённый Тацитом этногенетический миф имел древнее общегерманское происхождение, но остаётся фактом, что ко времени этого писателя он служил для обоснования общности именно западногерманских племён, близких во многих отношениях (в частности, и по языку). В настоящий момент трудно сказать, какова была мера обособленности западногерманских племён по отношению к другим германским общностям, вполне возможно, что они достаточно широко контактировали со своими северными соседями по ту сторону пролива.

По сравнению с западными о северных германцах известно меньше. Основным центром поселений германцев в древности был юг Скандинавии, территория современной Дании (полуостров Ютландия, Зеландия). Именно эти территории были известны римлянам под названием Scadinavia (позже, у Иордана, в форме Scandza). На север Скандинавии германские племена, преимущественно по океанскому побережью, продвигались медленно и небольшими группами. В латенское время полуостров Ютландию, бывшую одним из важнейших центров германской культуры, населяли прекрасно известные римлянам племена кимвров, тевтонов и амвронов, а вместе с ними англы, варны и авионы – именно о них говорит Тацит, описывая культ богини Нертус. На севере и западе Ютландии располагались, кроме того, племена, переселившиеся с запада Скандинавии, – виндилы (вандалы) и харуды – вся эта территория была захвачена данами лишь в V в. н. э.

Об отдалённых скандинавских племенах римляне писали меньше, чем об остальных. Тацит упоминает лишь свионов, а Плиний – гиллевионов. (с их 500 пагов). Птолемей называет к тому же гаутов и леонов. В VI в. Иордан говорит уже о 25 племенах – свеях, данах, теустах, гаутах, граниях и пр.

Природные условия Скандинавии были сравнительно неудобны для развития хозяйственной деятельности, да и сами местности, пригодные для поселения, были ограничены и разобщены рельефом страны. Начиная с давних пор это имело следствием переселение племён (или частей племён, ибо многие названия в Скандинавии исключительно стабильны и свидетельствуют о сохранении части населения на старом месте) в глубинные континентальные области и в восточные приморские районы.

Вопрос о времени переселения германских племён на восточные территории является спорным. Ряд немецких археологов относят первую волну подобного переселения из Скандинавии и глубинных континентальных районов ко времени до конца VII в. или даже до 1000 г. до н. э. Граница между западными и восточными германцами, по их мнению, должна была проходить в районе устья Одера, а сами восточные германцы распространились на юге до Силезии, а на востоке до Вислы. Новейшие археологические изыскания в польских землях не подтверждают этой гипотезы – здесь с эпохи бронзы до железного века господствовал вариант культуры полей погребальных урн – лужицкая культура, достаточно однородная и, по всей видимости, не испытавшая серьёзных влияний извне. Кроме того, упомянутая теория не объясняет факта исчезновения германских племён на этих территориях к тому моменту (III-II вв.), когда состоялось исторически засвидетельствованное и бесспорное переселение части германских племён в области между Одером и Вислой.

Крупнейшим народом, уже жившим к I в. н. э. по побережью Балтийского моря между этими реками, были готы. История готов известна нам по сочинению Иордана, опиравшегося на несохранившийся труд Кассиодора (начало VI в.). Как передаёт Иордан, сами готы считали, что прибыли на эту землю с большого острова Скандза (древние авторы также долго считали Скандинавию островом). Их родину Иордан называет «мастерской племён». Вёл готов, приплывших «через океан» на трёх кораблях, их король Бериг. Факт переселения готов из Скандинавии не вызывает сомнений, что подтверждает долго сохранявшееся там племенное название гаутов. Именно с территории, занимаемой в историческое время этим племенем (Южная Швеция), а не с острова Готланд, как полагал Г. Коссинна, шёл поток миграции. На своих новых землях готы сидели недолго: при пятом после Берига короле они покинули их и отправились на юг, где были потом основаны два самостоятельных готских королевства – Остготское и Вестготское.

Появившись на Балтике, готы столкнулись с прибывшими туда ранее другими германскими племенами. Среди них Иордан обращает особое внимание на вандалов, известных античным авторам под названием вандилии (Плиний распространяет это понятие на восточных германцев в целом). Тацит, который говорит об этом племени как об одном из древнейших, известных по имени, тем не менее не упоминает вандалов в соседстве с готами – их место занимают у него лугии. Иногда это племя отождествляют с вандалами, другие учёные приписывают лугиям кельтское происхождение (ср. кельтский бог Луг). В. Жирмунский полагает, что под лугиями надо понимать племенной союз с кельтами во главе, в который входили и вандалы-германцы. В III в. лугии откочевывают к нижнему течению Дуная. Вандалы пришли в район нового поселения со своей родины на северной оконечности полуострова Ютландия и включали в себя различные племенные образования – силингов, хаздингов и пр.

Кроме вандалов, на описываемой территории в это время проживали также гепиды и бургунды. Первые, по наиболее распространённому мнению, представляли собой отколовшуюся часть племени готов. Гепиды дольше готов задержались на побережье Балтики и лишь во второй половине III в. последовали за ними на юг. Несколько странно, что у Иордана не сохранилось памяти о бургундах, которых упоминают Плиний и Птолемей, помещая их между Одером и Эльбой. Точное место их первоначального расселения в Скандинавии остаётся неизвестным, а последующая судьба бургундов ввиду их наиболее западного положения тесно связалась не с восточной, а с западногерманской группой племён. В этой связи надо сказать, что переселение из Скандинавии не шло исключительно в восточном направлении. К вторгшимся во времена Цезаря в Галлию свевам присоединились племена харудов и эудузиев, жившие изначально в Ютландии. Эти племена, как и лангобарды, полностью ассимилировались с западногерманскими народами, утратив свои языковые особенности. Лангобарды, позже осевшие на нижней Эльбе, поблизости от саксов, также пришли с севера Ютландии, где, по сообщениям ряда источников, активно воевали с вандалами. Таким образом, германские племена, область распространения которых к началу нашей эры была ограничена кельтами на западе и юге, а также балтами на востоке, переживали к этому времени период интенсивной внутриплеменной жизни и миграций.

Какой путь прошли в своём развитии германские племена ко времени Плиния и Тацита, оставивших наиболее подробные описания не только их расселения, но и внутреннего устройства? Выше уже говорилось, что археологически граница расселения германских племён прослеживается, в частности, по крайней линии распространения оппидумов, безусловно принадлежавших племенам кельтским. Одно это говорит об особенностях предшествующего развития на тех и других территориях. С конца гальштаттского и до конца латенского времени кельтское общество в своём развитии прошло несколько фаз: выделялись различные прослойки господствующего класса, бурно развивалось ремесло и экономика в целом, подводившая кельтов на обширных пространствах к городскому устройству, широкие миграции способствовали развитию новых общественных институтов. Германские территории развивались иначе. Их жизнь характеризовалась несравненно большей степенью экономической и социальной застойности.

В течение всего латенского времени у германцев господствовала чисто аграрная экономика и социальное расслоение было выражено ещё довольно слабо. Это хорошо видно на материале большинства германских погребений той эпохи. Они довольно регулярно встречаются практически на всей германской территории, исключая как раз север Ютландии, где сделаны лишь случайные находки (в основном вотивных предметов на болотах). Большинство германских погребений латенского времени следуют обряду трупосожжения и нередко объединены в большие могильники, где могут преобладать захоронения, почти не имеющие никакого погребального инвентаря, тогда как другие его имеют, хотя и относительно немного. Некоторые погребения с оружием (весьма просто украшенным) могут указывать на начало выделения из массы свободных слоя военной верхушки. Материальная культура германцев ранней эпохи не отличается особым богатством и разнообразием. Все известные типы фибул, оружия и пр. исполнены технически не особенно совершенно и тесно связаны со своим функциональным назначением. Правда, отдельные находки (к примеру, бронзовые и серебряные котлы из Гундеструпа и Ринкеби) резко выделяются богатством и мастерством исполнения, но в подобных случаях мы имеем дело не с местным производством, а с кельтским импортом. Можно предположить, что он ещё вполне удовлетворял потребностям начинающей выделяться и пока ещё немногочисленной прослойки знати. Германцы не знали ничего подобного дворам кельтских князей гальштаттского и начала латенского времени, предъявлявшим спрос на многочисленные местные и привозные изделия ремесленников.

Конечно, нельзя говорить о полном отсутствии ремесленного производства в германских землях, но продукция ремесла была ещё не слишком разнообразна, а технически и художественно она зависела от кельтского производства. Об этом можно судить как по отдельным находкам (щиты кельтского типа из Хйортспринг), так и по более массовым предметам – фибулам, наконечникам копий. Последние в отличие от кельтских образцов нередко бывали украшены магическими знаками. Достижения художественного ремесла демонстрирует керамика, среди которой встречаются даже образцы с антропоморфным и зооморфным орнаментом (урна из Крагхеде на территории Ютландии). Однако и здесь приходится скорее говорить о заимствовании мотивов во всех случаях, когда они выходят за пределы варьирования геометрического орнамента. Жилища ранних германцев, селившихся, по словам Цезаря, «родами и родственными группами», обследованы ещё далеко не достаточно.

Важной эпохой в жизни германских племён оказались II-I вв., подготовившие те изменения в общественной структуре германцев, свидетелями которых стали античные авторы. В работе «К истории древних германцев» Ф. Энгельс определял социальный строй германских племён около рубежа нашей эры как военную демократию. Опираясь на свидетельства античных авторов, можно восстановить детали её функционирования.

По отношению к германским племенам латинские авторы употребляли слова populus, gens, civitas. Во времена Цезаря и Тацита это были ещё сравнительно небольшие объединения, которые нельзя смешивать с возникшими гораздо позднее значительными союзами племён. Внутри племени были актуальны кровнородственные связи, но родство могло осознаваться и в пределах больших территориальных групп племён, связанных легендами об общем происхождении и совместным культом. Основой племенного строя германцев были общинные отношения, осуществляемые внутри мелких родовых объединений, совместно владевших и обрабатывавших землю. Обычным явлением, по свидетельству как Цезаря, так и Тацита, был периодический передел земли, совершавшийся под контролем старейшин. Между тем Цезарь отмечает, что германцы мало занимаются земледелием и потребляют главным образом молоко, сыр и мясо. Тацит (гл. 15) добавляет к этому, что взрослые и способные носить оружие мужчины вообще не работают на земле, оставляя это занятие женщинам, старикам и болезненным людям. Скотоводство, охота и война были основным занятием мужчин.

В военном деле, по свидетельствам латинских авторов, германцы достигли большого совершенства и отличались храбростью, далеко превосходя в этом смысле галлов. Взрослые мужчины и осуществляли высшую власть в племени, принимая участие в народном собрании – тинге, составлявшемся из представителей родовых объединений. Как сообщает Тацит (гл. 22), существовал и другой орган – совет старейшин, разбиравший относительно мелкие дела. Власть старейшин, которых старались выбирать из одной и той же семьи, постепенно становилась наследственной – это имеет чёткие параллели в племенном устройстве кельтских племён Британских островов.

Рядом со старейшинами издавна существовали военные вожди (лат. dux), сначала мало выделявшиеся из массы свободного населения, но постепенно занимавшие среди него всё более заметное место. Их выбирали «по храбрости» в отличие от королей, которые должны были быть благородного происхождения. Вожди формировали свои дружины, которые в противоположность племенному ополчению стали носить регулярный характер и формироваться не по признаку родовой принадлежности, а на основе добровольной верности предводителю. Такие дружины играли заметную роль при миграциях больших масс населения. Вожди и по крайней мере часть их дружины пополнялись из постепенно выделявшейся прослойки знати. В обществе всё больше развивается неравенство, патриархальное рабство, хотя во времена Тацита оно ещё не играло большой роли в хозяйстве.

Происшедшие в германском обществе сдвиги чётко фиксирует археология. Появление военных вождей крупных образований (таких, как Ариовист, Арминий, Маробод и др.) заметно на материале погребений, в особенности одной серии из них, начало изучения которой было положено в 1908 г. после открытия в Померании, у местечка Любсов, германского захоронения начала эпохи Империи. Покойник был захоронен под большим курганом, имевшим каменное основание, и помещён в выдолбленный ствол дерева. При нём находились разнообразные и дорогие вещи: фибулы из золота римского производства, заколки для волос, германские серебряные изделия, бронзовые сосуды и рога для питья, изукрашенные серебром. И сам способ захоронения, и богатый инвентарь отличали эту могилу от погребений обычного типа, описанных выше. Здесь труп покойника не был сожжён и захоронен в общем могильнике, которые обычно бывали неглубокими. В ближайшие же годы после открытия захоронения были найдены ещё два подобных ему поблизости, а в 1925 г. – снова два погребения несколько поодаль, которые все вместе получили название «княжеских захоронений». Кроме предметов, подобных перечисленным, в них были найдены бронзовые и стеклянные сосуды прекрасной римской работы. Любсов – первый известный в Германии центр ремесленного производства при поселении знати, но для императорской эпохи он отнюдь не единственный. Множество княжеских погребений подобного типа обнаружено на всей территории страны, особенно в приморских районах, восточной Ютландии и зеландских землях. Согласно принятой хронологии они прослеживаются от 1-50 гг. до 200-300 гг. Хронологическая канва для первых веков нашей эры была намечена главным образом на основе классификации археологического материала, предпринятой археологом Альмгреном.

Распределение княжеских захоронений раннеимператорского времени довольно точно соответствует информации письменных источников. Так, будучи в разных количествах распространены по всей Германии, они отсутствуют в районах между Рейном и линией Эльба – Зале. Исключением являются два богатых погребения близ Марвельда, на территории, которая должна была принадлежать лангобардам. Наличие королевской власти у лангобардов зафиксировано рядом авторов, тогда как жившие западнее племена хавков, сикамбров, херусков, хаттов и пр. не знали королевской власти, для их социальной организации характерны были более ранние типологически формы. Вообще можно думать, что роль военных вождей возрастала там, где был сильный миграционный импульс, – этим объясняется, по-видимому, концентрация богатых захоронений в Ютландии.

Письменные источники подтверждают и рост к началу I в. н. э. богатства и могущество знати. Весьма красноречиво свидетельство «Анналов» Тацита (II, 62-63), где речь идёт о восстании гота Катуальды против Маробода и его походе на территорию маркоманов. После того как была захвачена королевская резиденция и укреплённое поселение, там были найдены богатства, когда-то награбленные свевами, а также товары римских торговцев, которые, соблазнившись наживой, забыли свою родину и обосновались во вражеской стране. Возможно, что именно подобными торговцами и были привезены прекрасные сосуды из бронзы, которые в изобилии встречаются в германских захоронениях Богемии. Показателен и тот факт, что поселения усилившихся во время походов и завоеваний правителей вскоре становились центром притяжения торговли, в частности с Римом, которая практически отсутствовала в предшествующий период, характеризовавшийся постепенным нарастанием мобильности и силы германских миграций.

На западе и юге эти миграции столкнули германцев с кельтами и римлянами, которые сумели сдержать их на длительное время. Столкновения с кельтами в некоторых районах были ожесточёнными, а в других приводили к союзам и этническому взаимопроникновению.

Первыми крупное нашествие германского племени кимвров отразили около 113 г. до н. э. бойи – кельтское племя, которое в этой связи в античной традиции упоминается как племя, живущее на территории нынешней Чехии. Затем в союзе с тевтонами и другими племенами кимвры двинулись к западу и, создав реальную угрозу самой Италии, были разгромлены римлянами лишь в 101 г. до н. э.

Показательна история племени свевов и их вождя Ариовиста. В 72 г. до н. э. отряды свевов проникли на территорию Галлии, но здесь они уже выступали в политическом союзе с галльским племенем секванов и другими мелкими племенами, которые хотели освободиться от власти эдуев – крупного племени, находившегося в дружественных отношениях с Римом. В 61 г. эдуи терпят серьёзное поражение, а римляне, занятые подавлением восстания кельтского племени аллоброгов, не могут оказать им помощь. Именно тогда сенат при посредстве Цезаря решает временно примириться с Ариовистом, дав ему титул «Правителя германцев» и объявив его другом римского народа. Между тем Ариовист, чьи военные силы постоянно возрастали за счёт пополнений из-за Рейна, начинает требовать всё большей поддержки от своих союзников – секванов. Как следует из «Записок» Цезаря, сами галлы считали, что если не положить конец вторжению, то скоро все галлы будут изгнаны из своей родины и все их земли отойдут германцам. Из этого вытекает особая значимость Рейна как границы, что впоследствии очень чётко осознал Цезарь.

Имея законные основания для вмешательства – официальную просьбу совета галльских племён и дружественных Риму эдуев, Цезарь требует от Ариовиста прекратить военные действия против эдуев, не вводить новые силы из-за Рейна и вернуть полученных заложников. Ариовист, ссылаясь на своё право победителя и отказываясь признать права третьей силы в своём споре с эдуями, отвергает требования Цезаря и тем самым провоцирует открытое столкновение. С территории племени лингонов, где он тогда находился, Цезарь направляет свои войска к Рейну. В это же самое время основные силы свевов пересекают Рейн и двигаются по направлению к Везонтию (совр. Безансон), главному оппидуму секванов. Однако Цезарю удаётся первому прибыть сюда, и он легко преодолевает сопротивление небольшого свевского гарнизона крепости. Во время стоянки в крепости секванов войска Цезаря едва не поддаются панике, наслушавшись от местных жителей и торговцев рассказов о необычайной смелости и дикости германцев. Цезарь пишет, что многие, дабы избежать столкновения, указывали на незаконный характер войны, которую он ведёт против союзника Рима вопреки воле сената. Цезарю удаётся успокоить войска, напомнив, что именно в его консульство Ариовист стал другом римского народа, и пробудив гордость римлян, некогда победивших кимвров и тевтонов.

Наконец, армии Цезаря и Ариовиста сближаются в районе совр. Бельфора. Между военачальниками происходят переговоры, в ходе которых каждый пытается законно обосновать свои действия. Примирения, как и следовало ожидать, не происходит, и в завязавшейся вскоре битве римские легионы одерживают победу, преследуя затем свевов до самого Рейна.

Несомненно, что Цезарь был первым, кто осознал значение будущей границы империи на Рейне. Однако, прежде чем она окончательно установилась, римляне предпринимали попытки перенести военные действия за Рейн, на территорию свободных германских племён. В 11 г. до н. э. в Германию совершает поход Друз, отец императора Клавдия. Войска Друза смогли продвинуться до Эльбы, и в ознаменование его побед после смерти Друза сенат постановил присвоить ему и его потомкам прозвище Германик. Также в правление Августа удачный поход в германские земли совершил будущий император Тиберий. Одержав за Рейном ряд побед, дойдя до побережья Балтики, Тиберий захватил десятки тысяч пленных и отвёл им земли на левом берегу Рейна. В 4-6 гг. н. э. Тиберий был вновь отправлен в германские земли, где требовалось укрепить границу на Эльбе и усмирить волновавшиеся племена херусков и хавков. Этого, однако, не удалось осуществить, ибо в тылу у римлян, в Паннонии, разгорелось необычайной силы восстание.

Все достигнутые успехи римлян были фактически сведены на нет неудачей, постигшей 2 августа 9 г. войска Квинтиллия Вара. В этот день возвращавшиеся под его командованием в зимние лагеря легионы были разгромлены в Тевтобургском лесу (Вестфалия) вождём херусков Арминием. По словам Светония, это поражение было трагическим: погибли три легиона с легатами и всеми вспомогательными войсками. Этот день Август каждый год «отмечал трауром и скорбью». Как бы то ни было, поражение Вара положило конец попыткам римлян вести активную политику на территории свободных германских земель и предопределило роль Рейна как границы Римской империи. Походы Тиберия в Германию в 10-11 гг. ничего изменить не могли. Ряд выигранных Германиком в 14-16 гг. сражений между Рейном и Эльбой был явно недостаточен для укрепления границы по этой реке, хотя, по свидетельству «Анналов» Тацита (II, 22), Германия, сын Друза, и объявил свою армию «победительницей всех народов между Рейном и Эльбой».

Спорадические столкновения римлян и германцев продолжались в течение всего I в., к 80-м годам которого окончательно определилась граница между римскими провинциями и свободными германскими землями. Она прошла по Рейну и так называемому лимесу, укреплённой полосе с фортификационными сооружениями и наблюдательными башнями, вдоль которой были расквартированы войска. Длина этой линии, соединявшей Рейн с Дунаем, составляла 555 км. В то же время по левой стороне этой границы были организованы две провинции: Нижняя и Верхняя Германия, на территории которых проживали племена как германского, так и кельтского происхождения. Специфика развития этих провинций заключалась в том, что оно зависело прежде всего от присутствия войск и сельскохозяйственного производства, необходимого для их снабжения. За исключением Колонии Агриппины (совр. Кёльн), когда-то одного из лагерей Друза, города в этих районах развивались медленно.

Часто встречающееся выражение, что Рейн и лимес отделили историю от праистории, неверно в двух смыслах. Во-первых, социально-экономическое развитие на свободных германских территориях шло достаточно быстрыми темпами, во-вторых, связи между римскими провинциями и этими землями не прервались, а продолжали постоянно развиваться. Несмотря на то, что по обе стороны лимеса в эпоху Империи сложилась и продолжала существовать совершенно противоположная структура общества, между ними не прерывались традиционные торгово-экономические связи и зарождались новые. Последнее связано прежде всего с приближением к варварским землям центров римского провинциального производства, расположенных ранее на значительном удалении. Выше говорилось об укреплении позиций знати в предшествующую эпоху и соответственно увеличении спроса на разнообразные предметы импорта, проникновение которых не могло не стимулировать и местное производство. Определить провинциальные центры ремесла и торговли, откуда поставлялись товары в глубь варварских территорий, значительно проще, чем конкретные пути, по которым они проникали. Устройство регулярной границы и лимеса, без сомнения, изменило сеть торговых путей прошлого, однако не могло не создать новых точек контакта. Их специфика определялась прежде всего тем, что вблизи границы сеть дорог пролагалась главным образом с учётом военных надобностей. О том, какие дороги примыкали к хорошо известной римской сети путей с другой стороны границы, можно только догадываться, однако, как показывает распределение археологических находок внутри свободных от римлян территорий, эти дороги были достаточно постоянными.

Из Колонии Агриппины на рейнской границе и Карнунта на лимесе продукты провинциального производства проникали, с одной стороны, в Тюрингию, в район между Везером и Эльбой и, с другой – в междуречье Одера и Вислы. К Висле, кроме всего прочего, вели пути по Днестру и Бугу. Из устья Одера товары проникали в Зеландию, на север Ютландии и в Скандинавию, куда вели также морские пути, шедшие вдоль побережья. Как установлено, по рекам товары продвигались не только вниз по течению, но и вверх, достигая при этом глубинных территорий. Важным посредническим звеном в торговле была до I в. н. э. Богемия, где скрещивались важнейшие торговые пути.

Известно, что торговля римских провинций и варварских земель была взаимовыгодной и многие племена имели специальную привилегию свободы посреднической торговли. Ею пользовались, например, хермондуры, занимавшие территорию к северу от верхнего течения Дуная до Тюрингии. Они вели торговые операции по обе стороны реки и даже проникали в глубь провинций до тех самых пор, пока Марк Аврелий не стеснил их свободу после вторжения квадов и маркоманов. Ряд германских племён поставлял в провинции продукцию своего хозяйства – фризы и батавы, например, переправляли в прирейнские области скот. В обратном направлении шли в больших количествах керамика, изделия из металла, предметы роскоши. Некоторые из них попадали во внутренние территории в составе захваченной добычи, хотя в I и во II вв. мирные отношения в приграничных землях были скорее нормой.

Контакты с романизированными территориями играли немалую роль в развитии древнегерманского общества, однако не меньшее значение имел сам факт политической стабилизации окружавших германцев земель, замыкание их в определённых границах. Это способствовало прекращению миграций и ускорило переход к большей оседлости племён, длившийся около двух столетий. В течение этого времени в жизни германского общества происходят важные сдвиги: развиваются земледелие и частная собственность на землю, резко возрастает плотность населения. Конкретные пути складывания крупных племенных союзов практически нам неизвестны, в частности из-за скудости источников, освещающих важный в этом отношении II в. Однако даже чисто теоретически союзы племён могли возникать лишь на основе более мелких родственных образований, связанных легендами об общем происхождении, территориальной близостью, совместными культовыми традициями.

При этом структура каждого подобного союза отличалась своими особенностями. Иногда племенные союзы поглощали не только этнически близкие, но и далёкие племена, которые могли иметь в пределах объединения разную степень самостоятельности. Как сообщают источники, нередко бывало, что внешне поглощённые мелкие объединения управлялись тем не менее собственными вождями и сохраняли сознание своей обособленности. Они обычно теряли древний этноним, и на них распространялось имя всего крупного объединения. Так появлялись новые этнонимы: алеманны («все мужи»), франки («свободные») и т. д. Некоторые крупные и известные племена и после II в. сохраняли свою самостоятельность и название: лангобарды, хатты, фризы, маркоманы. При этом они нередко старались укрепить свои позиции в новых условиях путём включения более мелких родовых групп. Сам по себе факт консолидации племён в крупное объединение не нов для германцев, однако до описываемого времени катализатором подобных объединений были миграции и военные походы. Раньше всего крупные племенные союзы возникли у восточных германцев; разноплемёнными были и войска Ариовиста и маркоманского вождя Маробода, захватившего в начале нашей эры земли кельтского племени бойев. Действительно новым теперь было то, что военные союзы племён возникали скорее как результат внутреннего развития общества и явились не следствием, а предпосылкой крупных передвижений народов и военных походов.

Конец относительному спокойствию на западных и южных границах римских провинций был положен маркоманскими войнами (166-180 гг.), в ходе которых Рим пытался устранить постоянную опасность, которая исходила от этого крупного племенного объединения. В начале III в. в движение приходит большая группа племён, называвшая себя новым именем алеманнов. Они появляются между Манном и Неккаром у лимеса и пытаются прорвать эту укреплённую линию, что им и удаётся к середине III в. Прорвав оборону римлян, алеманны укрепляются на «десятинных полях», а к середине IV в. атакуют границу на Рейне и переправляются через эту реку. Продвижение германцев становится необратимым явлением.

ГЕРМАНЦЫ (латинский - Germani, немецкий - die Germanen), группа народов - древних носителей германских языков. Обычно выделяют 3 ветви германцев: западную (сформировалась между реками Рейн и Одер; подразделялась на несколько групп), северную (сложилась на юге Скандинавского полуострова и севере полуострова Ютландия) и восточную (оформилась в ходе миграций).

В древности германцами первоначально называли небольшое племя (по ряду оценок, негерманское) на левом берегу Рейна. С середины 1 века до нашей эры это название было распространено на народы к востоку от Рейна и к северу от верхнего течения Дуная, где жили германцы и постепенно ассимилированные ими другие народы. Восточные пределы области расселения германцев античные авторы помещали в районе Вислы. К германцам они причисляли и более восточные группировки, например, бастарнов (на основе сходства облика и некоторых внешних особенностей культуры), противопоставляя их сарматам.

Попытки выделить культурное единство германцев в бронзовом веке пока не убедительны, хотя ряд лингвистов считает, что германские языки в это время уже обособились. Формирование германцев связывается с археологической ясторфской культурой и расселением в раннем железном веке части носителей этой и родственных ей культур. Сильное воздействие на германцев оказали культуры Гальштат и Латен, отражающие влияние групп кельтов.

Древнейшей миграцией германцев, отражённой в письменных источниках, были переселения кимвров и тевтонов. Их группировки во 2 веке до нашей эры двигались из южной Ютландии, присоединяя по пути другие объединения, и достигли среднего Дуная, Галлии, северо-восточной Испании и северной Италии. В 102-101 годах они были разгромлены римской армией под командованием Гая Мария. Пик следующей волны германской миграции, в которой доминировали свевы, пришёлся на 70-60-е годы. Ударная группировка этого объединения во главе с Ариовистом утвердилась в северо-восточной Галлии, но в 58 была разгромлена Гаем Юлием Цезарем. Вторжение свевов послужило одним из поводов к римской оккупации Галлии. Граница римских владений и германцев по Рейну стабилизировалась после экспедиций Цезаря в земли германцев в 55-53.

В конце 1 века до нашей эры - начале 1 века нашей эры Рим распространил свою власть над германцами от Рейна до реки Везер, несколько раз римские легионы доходили до Эльбы; была провозглашена провинция Германия. Однако восстание херусков под предводительством Арминия, поддержанное другими германцами, привело к разгрому римлян в 9 нашей эры в Тевтобургском Лесу. В результате походов Тиберия (11) и Германика (14-16) Риму удалось стабилизировать ситуацию, в отношениях с германцами он перешёл к политике активной обороны. Вдоль Рейна были сформированы провинции Германия Нижняя и Германия Верхняя, построена система укреплений по Рейну, включая нижнюю Логону, долину в низовьях и левобережье Майна, большую часть бассейна Неккара, там же был возведён так называемый верхнегерманский вал, подходивший к ретийскому валу, проходившему севернее верхнего течения Дуная. Вдоль границ была полоса, свободная от населения. С частью германских племён Рим заключил договоры о поставке рекрутов.

В 1 веке нашей эры можно выделить следующие племена и племенные объединения германцев: батавы (жили у устья Рейна), тенктеры (на левом берегу нижнего Рейна; были известны своей конницей), гермундуры (восточнее верхнегерманского и севернее ретийского валов; единственные из германцев, кому позволялось торговать на римской территории), хаты (в верховьях Везера; славились пехотой), херуски (в среднем течении Везера), хавки (в нижнем течении Везера), фризы (у побережья Северного моря). Юг Ютландии населяли кимвры, в бассейне Эльбы господствовало объединение свевов, включавшее лангобардов, семнонов и др., Богемию заняли маркоманы, восточнее располагались квады и др., в том числе негерманские племена. Повисленье населяли многочисленные племена лугиев (смотри в статье Пшеворская культура), ближе к Балтийскому морю жили ругии, готы и др. Из скандинавских племён известны свеоны. Существовали, вероятно, культовые группы германских племён: ингевоны у Северного моря, герминоны на Эльбе и Везере, истевоны ближе к Рейну и др.

В этот период общество германцев, при некоторых отличиях, имело родоплеменную организацию. Германцы занимались земледелием и животноводством. В ходе миграций происходило усиление роли военных вождей и их дружин. Важным фактором развития германцев было влияние Римской империи, в том числе восстановление при императоре Нероне Янтарного пути.

К середине 2 века процессы в среде германцев привели к новой волне миграций. В среднем Подунавье это привело к Маркоманским войнам, в которых, кроме маркоманов и квадов, участвовали другие германцы и негерманские племена. Их опустошительные походы охватили Подунавье, германцы достигали Северной Италии. Во 2-й половине 2 века вандалы, обитавшие в верховьях Вислы, появились на северо-востоке Карпатской котловины, началось движение готов и гепидов из нижнего Повисленья в Причерноморье (смотри Вельбарская культура). В 1-й половине 3 века к востоку от Рейна оформились новые объединения германских племён - алеманны и франки.

К середине 3 века натиск варваров на Римскую империю резко усилился. Со стороны Рейна активизировались алеманны, франки, ютунги и др., прорывавшиеся далеко в глубь римских территорий (233-234, 253, 259-261, 268, 270-271, 274-276). Особенно опустошительными были так называемые Скифские войны. На их начальном этапе значительная роль принадлежала негерманским объединениям карпов и др., но постепенно она перешла к восточным германцам, особенно готам. Ценой реформ, приведших к формированию системы домината, Римская империя устояла. Была эвакуирована провинция Дакия, оставлены так называемые Десятинные поля между верховьями Рейна и Дуная, с рядом германских племён заключены военные союзы. В качестве федератов и наёмников германцы играли заметную роль в её военно-политических структурах (некоторые германцы достигали высоких должностей). Рим, со своей стороны, оказывал влияние на различные стороны жизни и культуры германцев (смотри, например, Черняховская культура). Среди германцев начало распространяться христианство, появились первые религиозные общины. Епископ Ульфила составил первую германскую азбуку (готское письмо) и перевёл на готский язык Библию (вероятно, около 360). Христианство среди германцев первоначально распространилось в форме арианства.

Качественные изменения произошли в германском мире в эпоху Великого переселения народов, формировались новые группировки. В управлении завоёванными территориями использовались опыт римской администрации и знания, полученные на службе в римской военно-политической системе. В итоге у германцев начали формироваться государства, стали кодифицироваться законы (смотри Варварские правды).

Почти все восточные германцы в конце 4-5 века несколькими волнами переселились на территорию Римской империи, где были созданы Вестготское королевство сначала в Галлии, затем в Испании, государство вандалов в Северной Африке, Остготское королевство в Италии, включавшие, кроме германцев, численно превосходившее их местное население. В Потисье сформировалось государство гепидов, на всём пространстве расселения восточных германцев, вплоть до северо-восточного Причерноморья (смотри в статье Дюрсо), возникли более мелкие «королевства» и военно-политические объединения. Однако уже в середине 6 века под ударами Византии, лангобардов и авар пали государства вандалов, остготов, гепидов, в ходе арабских завоеваний разгрому подверглось государство вестготов. Восточные германцы этих и других политических объединений были поглощены местным и пришлым населением. До 16 века сохранялись остатки крымско-готского языка в Южном Крыму (смотри в статьях Суук-Су, Мангуп, Готский язык), но позднее его носители стали частью местных греков (смотри Мариупольские греки) и татар.

С 5 века началось расселение западных германцев в Западной Римской империи, приведшее к образованию государств алеманнов, франков, лангобардов. В этом ряду стоит складывание государства бургундов и баваров. К западу от Эльбы сложились политические объединения тюрингов, саксов (более восточные территории были оставлены германцами и заняты славянами). В дальнейшем практически все они вошли в состав Франкского государства. После распада последнего в его бывших западной и южной областях, где преобладало романоязычное население, сформировались романские народы - валлоны, французы, итальянцы, а в северо-западном и восточном районах - современные носители германских языков: фламандцы, голландцы, немцы, австрийцы. Англы, часть саксов и ютов на протяжении 5-6 веков переселились в Британию. Сложившаяся там общность англосаксов послужила основой для формирования англичан.

Северные германцы в эпоху Великого переселения народов в основном оставались в пределах Скандинавии. После периода Вендель наступило время довольно значительных миграций викингов эпохи. Они сыграли заметную роль в развитии ряда государств (Англии, Франции, смотри в статьях Денло, Нормандия; Древнерусские государства, смотри в статье Варяги), колонизовали Исландию и Фарерские острова. Северные германцы стали основой скандинавских народов: шведов, норвежцев, датчан, исландцев, фарерцев.

Мифология, эпос, литература. Мифология германцев известна по древнегерманским текстам (эпос и скандинавская средневековая литература, древнеанглийский и древненемецкий заговоры), греческим и латинским сочинениям (Тацит, Иордан, Прокопий Кесарийский, Григорий Турский, Павел Диакон, Беда Достопочтенный, Саксон Грамматик, Адам Бременский). По сообщениям о германцах 1 века у Тацита, по названиям дней недели в германских языках и скандинавским источникам реконструируются имена общегерманских богов, сопоставляемых Тацитом с позднеантичными персонажами: Водан (скандинавский - Один, у Тацита - Меркурий), Тиу (скандинавский - Тюр, у Тацита - Марс), Донар (скандинавский - Тор, у Тацита - Геркулес) и *Фрия (скандинавский - Фрейр и Фрейя и Фригг, у Тацита - Исида), а также богиня Нертус (женская параллель скандинавской Ньёрду). Мифологический и героический эпос германцев наиболее полно сохранился в скандинавском и древнеанглийском ареале. Исконная эпическая традиция была устной. Для германской поэзии характерен аллитерационный стих, принявший особо сложную форму у скандинавских скальдов. Наиболее ранние из сохранившихся произведений героического эпоса - англосаксонские поэмы «Беовульф» (сложились в конце 7 - начале 8 века) и «Битва при Финнсбурге» (9 век), малые памятники «Видсид» и «Вальдере» (10 век), древнесаксонские поэмы на библейские сюжеты «Генезис» и «Хелианд» («Спаситель»), древненемецкая «Песнь о Хильдебранде» (начало 9 века), а также латинское переложение «Вальтарий» (9-10 века).

Основной корпус записей германского эпоса датируется 13 веком: древнеисландская «Старшая Эдда» (мифологические песни, цикл песней о Сигурде, песни о Вёлунде, Хельги, Хамдире), средневерхненемецкая «Песнь о Нибелунгах», прозаические переложения в исландских памятниках - «Младшей Эдде» и сагах («Сага о Вёльсунгах», «Сага о Тидреке», «Саги о древних временах»); германские героические сюжеты легли в основу скандинавских баллад позднего Средневековья. Для германской мифологии характерны эсхатологические мотивы (эддическое «Прорицание Вёльвы»), доминирование нужд и морали войны, для эпоса - тема судьбы, героический трагизм. Героев, павших на поле боя, принимает в своём чертоге Вальхалле Один; возлюбленными героев (Сигурда, Хельги, Вёлунда) часто бывают валькирии (с ними связывают распространённые с эпохи Вендель изображения женщин с рогом в руке). В героическом эпосе германцы нашли поэтическое отражение события эпохи Великого переселения народов: разгром гуннами бургундского королевства, смерть гуннского предводителя Аттилы в 453 и др. Многие скандинавские королевские и знатные роды возводились к ботам-асам (генеалогии Инглингов, Скьёльдунгов, англосаксонских королевских династий).

Общегерманской письменностью было руническое письмо. В 4-13 веках складывалась литература на готском, древнескандинавском, древнеанглийском, древнесаксонском, древнефризском, древневерхненемецком языках.

Музыка . Сведения о музыкальной культуре германцев отрывочны. Тацит сообщает о песнопениях германцев и об особой песни, исполнявшейся перед боевым строем с использованием резонанса щитов. Основным музыкальным инструментом германцев, по археологическим и литературным источникам, был струнный инструмент типа лиры, называвшийся общегерманским словом *harpa - арфа (древнеисландский - harpa, древнеанглийский - hearpe, древневерхненемецкий - harfa), игра на которой сопровождала исполнение эпоса. Духовые инструменты типа трубы натуральной - роги-луры, вероятно, восходят к лурам бронзового века. Из готского перевода Библии известны германские слова swiglon - ‘играть на свирели’, Jnithaurn - ‘труба’ (буквально ‘шумный рог’), klismo - ‘кимвалы’.

Искусство . Древнейшее изобразительное искусство германцев тесно связано с традициями других европейских народов. Сильнейшее влияние на него оказали кельты, позднее - культурный мир Римской империи. В эпоху римских влияний произошло формирование своеобразных стилей германского ювелирного ремесла (полихромный стиль; литьё, воспроизводящее резьбу, - немецкий - Kerbschnitt, английский - chip-carving).

Наиболее яркое явление изобразительного искусства германцев - германский звериный стиль, для которого характерен исключительный орнаментализм и формализм. На его формирование повлияли анималистические традиции, восходящие к скифо-сибирскому звериному стилю и особенно к искусству Латена; на раннем этапе сказались влияния провинциально-римского искусства. К концу 5 века сложился набор зоо- и антропоморфных мотивов, сохранявшийся почти неизменным до конца эпохи викингов при частой смене стилей. Первый самостоятельный германский звериный стиль (стиль I по классификации Б. Салина) сформировался на основе техники Kerbschnitt и образцов римского искусства 4-5 века (пояса так называемого позднеримского воинского стиля и др.). Под влиянием этой техники звериные (реже человеческие) изображения приобретают геометрические очертания, распадаются на элементы, самостоятельно участвующие в орнаментальной композиции. Во 2-й половине 6 века в звериный стиль проникает ленточная плетёнка, составившая основу нового стиля II: под её влиянием изображения подвергаются линейной стилизации, композиция строится на волнообразном ритме. Германский стиль II получил наибольшее развитие в искусстве культуры Вендель в Скандинавии и англосаксонской Британии (6-8 века). Напротив, в континентальной Европе традиция звериного стиля затухает в эпоху Каролингов. В 8 веке равномерная ритмика плетения германского звериного стиля сменяется иррегулярной, иногда чрезвычайно сложной, появляется характерный мотив «зверя, завязанного в узел» (стиль III, по Салину), возрождаются геометризм, элементы рельефа и натурализма (в том числе зарождается мотив «хватающего зверя», заменяющий плетение в построении сложных композиций). Все эти тенденции достигли наивысшего развития в искусстве начала эпохи викингов (деревянная резьба Осеберга, клад из Броа). В дальнейшем на их основе сложились стили 9-10 века Еллинг (волнообразная ленточная плетёнка) и Борре (геометрические фигуры, мотив «хватающего зверя», рельефность). Во 2-й половине 10 века в звериный стиль проникают континентальные влияния: элементы растительного орнамента, мотив одиночного звериного изображения - «большого зверя» (в то же время имеющий прототипы в зверином стиле 7-9 века). На их основе сложились стили конца эпохи викингов - Маммен и Рингерике; в последнем стиле эпохи викингов (Урнес) происходит возврат к равномерному плоскостному зооморфно-ленточному плетению. Традиции звериного стиля были продолжены в фасадной резьбе норвежских деревянных «столбовых церквей» 12 века, каменных крестильных купелей, повлияли на сложение тератологии европейского романского стиля в целом.

В противоположность звериному стилю стилистика антропоморфных изображений германцев примитивна. Сюжеты восходят к скандинавским петроглифам бронзового и железного веков, ряд мотивов заимствован из античного искусства: изображения воинов с оружием, кораблей, всадников (в том числе на брактеатах - золотых медальонах, имитирующих римские образцы), женщин, держащих рог; встречаются многофигурные композиции, мифологические сцены (в Осеберге, на «камнях с изображениями» острова Готланд, рунических камнях, порталах «столбовых церквей»).

Лит.: Schmidt L. Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwanderung. Мünch., 1934-1938. Bd 1-2; Holmqvist W. Germanic art during the first millenum AD. Stockh., 1955; Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М., 1960; Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. М., 1968; Vries J. Р. Altgermanische Religionsgeschichte. 3. Aufl. В., 1970. Bd 1-2; Hachmann R. Die Germanen. Мünch, u. а., 1971; Reallexikon der germanischen Altertumskunde. 2. Aufl. В.; N.Y., 1973-2005 Bd 1-30; Die Germanen: Ein Handbuch / Hrsg. В. Krüger. 2. Aufl. В., 1976-1983. Bd 1-2; Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М., 1984; Щукин М. Б. На рубеже эр. СПб., 1994; Иордан. О происхождении и деяниях гетов. 2-е изд. М., 1997; Germanen beiderseits des spätantiken Limes. Кöln; Brno, 1999; Koлосовская Ю. К. Рим и мир племен на Дунае, I-IV века нашей эры. М., 2000; Буданова В. П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М., 2000; Томпсон Э. А. Римляне и варвары. СПб., 2003; Стеблин-Каменский М. И. Труды по филологии. СПб., 2003; Wolfram Н. Die Germanen. 8. Aufl. Мünch., 2005.

И. О. Гавритухин; Н. А. Ганина (мифология, эпос, литература, музыка); Е. В. Смирницкая (искусство).

Поиски археологических памятников, связанных с древнейшими германцами, привели ученых к открытию ясторфской археологической культуры, получившей свое название от имени деревеньки Ясторф, расположенной недалеко от нынешнего Берлина. Наиболее ранние слои данной общности традиционно датируют VII веком до Рождества Христова. Между тем общая территория, занятая могильниками и поселениями ясторфских племен, оказалась относительно невелика — низовья Эльбы, полуостров Ютландия (нынешняя Дания), южная Скандинавия и неширокая полоса Балтийского взморья между Одером и Вислой. А в начальный период и того меньше — только датские и южношведские земли. Все территории севернее 60-й параллели, то есть большая часть полуострова Скандинавия, представляли собой в те времена ледяную пустыню — тундру и всецело принадлежали оленеводам — предкам лопарей, или саамов, на материке располагались кельтские народы. Словом, жизненного пространства, отводимого учеными прагерманцам, было явно недостаточно, чтобы породить и прокормить то количество племен, что заполонили Европу на рубеже тысячелетий. Тем более, если сделать поправку на суровый климат европейского Севера.
Вот как красочно описал погодные условия этих мест готский историк Иордан: «Говорят, там расположены также какие-то мелкие, но многочисленные острова; рассказывают еще, что если в случае замерзания моря от сильного мороза на них переходят волки, то они лишаются от холода зрения. Таким образом, эта земля не только негостеприимна для людей, но жестока даже для зверей»{96}.
Зато какой простор для творчества исторических романистов — темный ельник, покрытый колючим белым инеем, высокие сугробы снега и бредущие по ним, проваливаясь по колено, бесчисленные толпы людей: вооруженные мужчины, женщины с детьми на руках, старики. Это движутся на захват европейского континента непонятно откуда вышедшие древние племена. Впрочем, если заглянуть в серьезные научные труды, легко убедиться, что картина начальных этапов германского завоевания подается в них аналогичным образом. Хотя история как научная дисциплина в принципе и должна слегка отличаться от детских сказок, но порой это почти незаметно.
Стоит ли так упорно игнорировать некоторые общие законы природы? Один из них гласит, что человек не может существовать вне окружающей его среды. Именно она кормит всех нас. Но делает это по-разному на знойном юге и на суровом севере. Те земли, что выдвигаются учеными на звание германской прародины, Дания и Южная Скандинавии — в самые благословенные свои времена не могли похвастать многочисленностью населения. Вот, что сообщает, к примеру, Андерс Стриннгольм, автор книги о норманнских завоеваниях: «Население всех скандинавских стран в эпоху викингов не превышало 1 миллиона человек, из которых 0,5 миллиона приходилось на Данию»{190}. Да и тем не хватало природных ресурсов, чтобы содержать свои семьи, они подавались в морские пираты или шли в наемники к римским и константинопольским владыкам. Именно нехваткой плодородных земель объясняют ученые феномен викингов. При этом начало их знаменитых походов пришлось на фазу глобального потепления в Северной Европе. Что же в таком случае говорить о германцах, живших здесь в VI-V веках до нашей эры, когда даже причерноморский климат эллины именовали «скифской стужей»? Где же скрывались в таком случае прагерманцы, не в тундре же у оленеводов, в самом деле?
Письменные источники и данные археологических раскопок, однако, упрямо свидетельствуют, что начиная с III века до нашей эры Центральная Европа переживала период невиданной ранее миграционной активности. Под давлением германцев кельтские племена вынуждены были покидать привычные места обитания и сдвигаться южнее — на Дунай, в Грецию, Италию и даже Малую Азию. В конце столетия кельты — скордиски и галаты — разорили могущественную Македонию и разграбили блистательную Элладу{83}. Одновременно галльские народы оккупировали Северную Италию, римляне и этруски с трудом справлялись с их натиском. Только на территории современной Турции эти варвары были остановлены войском самого сильного государства того времени — державы Селевкидов. Диадох Антиох Сотер, чье прозвище означает «Спаситель», властитель самого крупного осколка империи Александра Македонского, бросил против беспощадных и свирепых европейцев свое секретное оружие — боевых индийских слонов и в 275 году до нашей эры сумел разгромить полчища кельтов-галатов, остатки которых были тогда же поселены в Малой Азии.
Таким образом, это было нешуточное нашествие, и вполне очевидно, что его причина — непрерывное давление на жителей центральной части Европы со стороны их северных соседей. Причем сил и населения у германцев хватало на то, чтобы практически одновременно двигаться сразу в двух направлениях. Западные германцы наступали в сердце Европейского континента, там, где впоследствии будет создана собственно Германия, а их многочисленные восточные сородичи чуть позже займут все пространство от Балтики до берегов Черного моря. Здесь возникло государство народа готов, оставившее после себя археологам так называемые Черняховские древности. Питерский историк Марк Щукин свидетельствует: «…период приблизительно от 280 до 350/380-х годов, с пиком на 330-360 годы, был эпохой наибольшего расцвета Черняховской культуры. Именно к этому времени обширная территория от восточной Трансильвании до верховьев рек Псла и Сейма в Курской области России, на площади, немногим уступающей всей Западной и Центральной Европе, оказалась покрыта густой сетью поселений и могильников, удивительно однообразных по своему культурному облику. Эти памятники занимают и всю территорию Молдовы и, практически, почти всю Украину. Каждый, кому доводилось проходить археологической разведкой хотя бы один из участков этого пространства, знает, что черепки блестящей серой Черняховской керамики, которую ни с какой другой не спутаешь, можно найти чуть ли не на каждом вспаханном поле украинско-молдавских черноземов. Следы Черняховских поселений иногда тянутся на несколько километров. Походке, мы имеем дело с неким весьма многочисленным населением, и плотность заселенности в IV веке немногим уступала современной»{223}.
Как видим, это было отнюдь не покорение обитателей Восточной Европы кучкой «варягов», а самая настоящая широкомасштабная миграция: перемещение с Севера на Юг огромных масс людей, оставивших после себя «удивительно однообразные» могильники и городища.
Все сказанное, по идее, должно наводить исследователей на мысль о существовании некой страны или даже стран, где предки германских этносов могли бы развиться и размножиться до такой степени, что превратились в реальную угрозу своим соседям. И эта древняя их прародина не могла быть столь мала, как первоначальная зона ясторфской археологической культуры, расположенная к тому же в очень суровых климатических условиях.
Впрочем, в последнее время ученые перестали ломать себе головы над подобными «мелочами». Дело в том, что с подачи великого отечественного историка Льва Гумилева у них появилась любимая «игрушка» — теория этногенеза, универсальным образом объясняющая процесс образования любых народов нашей планеты. Все чрезвычайно просто: могучие и сильные этносы, если верить, конечно, Льву Николаевичу, рождаются вследствие так называемого «пассионарного толчка».
Одним словом, живет себе небольшой народец, никого из соседей не трогает. Затем в Космосе возникают некие излучения: то ли волны из иной галактики, то ли просто выбросы солнечной короны, но внезапно через владения этого племени проходит «линия энергетического разлома». Подобных линий Лев Гумилев, вороша историческое прошлое разных народов, обнаружил почти с десяток, с этим явлением связывал он этногенез тюрок и хунну, славян и германцев, а также множества других этносов.
Конечно, сами по себе космические лучи или энергетические выбросы новые племена не создают, но благодаря им проистекают необратимые изменения в наследственности некоторых людей, попавших в зону разлома, начинается своего рода «мутация». Она, по словам Гумилева, «…почти никогда не затрагивает всей популяции своего ареала. Мутируют только отдельные особи… Такая мутация не затрагивает (или затрагивает незначительно) фенотип человека, однако существенно изменяет стереотип поведения людей. Но это изменение — опосредовано: воздействию подвергается, конечно, не само поведение, а генотип особи. Появившийся в генотипе признак пассионарности обусловливает у особи повышенную по сравнению с нормальной ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Вот этот-то избыток энергии и формирует новый стереотип поведения, цементирует новую целостную общность», то есть, иными словами, он-то и создает этнос{58}.
В переводе с научного на русский данный пассаж видного историка означает, что некое воздействие из Космоса приводит к появлению в племени энергичных людей, недовольных имеющимся положением и стремящихся к чему-то большему — «пассионариев». Внешне их почти не отличишь от остальных («не затрагивает фенотип»), но на генном уровне эти сверхлюди приобретают способность подпитываться энергией извне, наверное, все из того же Космоса («повышенная… абсорбция энергии из внешней среды»). Эти переполненные внешней энергией до краев пассионарии формируют новый этнос, влекут его на великие дела, завоевывая пространства и создавая новые империи.
Обратите внимание — какая удобная для ученых теория! Не надо разыскивать, откуда пришли, к примеру, готы. Ибо прежнее место жительства, оказывается, не имеет ровно никакого значения. Не надо задумываться над тем, за счет чего этим северным варварам удалось одолеть своих соседей. Ибо и так все понятно — у них был избыток «пассионариев». Словом, поцеловал германцев Боженька в лоб — то есть прошел через их земли энергетический разлом — взяли они в руки копья и пошли завоевывать всех подряд. А если бы линия пассионарного перенапряжения прошла чуть стороной, стало быть, не готы, а какие-нибудь оленеводы-лапландцы сели бы на свои оленьи или собачьи упряжки и поехали сокрушать Великий Рим.
Красота! Достаточно знать всего три выражения: «энергетический разлом», «пассионарный толчок» и «этнический взрыв», чтобы легко и непринужденно объяснять любой самый неожиданный поворот событий, вершившихся когда-либо в прошлом где угодно на территории нашей планеты. Правда, древние жрецы обходились в подобных случаях всего одним словосочетанием: «Такова воля Богов!». Но с тех пор наука шагнула, как видим, далеко вперед.
Самое замечательное в этой теории то, что измерить каким-либо образом этот самый уровень «пассионарности» нельзя. И даже современники его порой не чувствуют. «Разумеется, сам факт мутации в подавляющем количестве случаев ускользает от современников или воспринимается ими сверхкритично: как чудачество, сумасшествие, дурной характер и тому подобное. Только на длительном, около 150 лет, отрезке становится очевидным, когда начался исток традиции»{58}.
Представляете, как удобно для ученых? Прошло полтора столетия после событий — если готы всех врагов победили, с умным видом сообщаешь: «была мутация». Если потерпели поражение, то на нет, как говорится, и суда нет. Все равно, что делать прогноз вчерашней погоды — ошибиться невозможно. Недаром нынче историки в массе своей становятся сторонниками гумилевской теории. Какую статью о древних народах ни откроешь — везде сплошные «пассионарные толчки», этногенезы и гомогенезы.
Жаль только, что представители других наук не всегда эту точку зрения разделяют. Несознательные медики, к примеру, одержимые «сверхкритичным» отношением к происходящему, продолжают прятать в специальные заведения тех, кто отличается «чудачеством, сумасшествием, дурным характером», то есть подлинных творцов этноса по Гумилеву. Зайдите в обычную психиатрическую лечебницу, поговорите с любым из ее обитателей и вам откроется, что, во-первых, ее пациенты, с их же слов, регулярно подпитываются энергией из Космоса, а во-вторых, вне всякого сомнения, являются «пассионариями» — Наполеонами, Цезарями или, на худой конец, Гитлерами. Понятно, что пока в России эти ценнейшие, согласно теории Льва Николаевича, кадры используются не по назначению, не видать нашей стране «этнического взрыва» и связанного с ним национального подъема.
Загадка германской прародины.
Новомодные концепции, вроде теории этногенеза, представляются мне неким научным шаманством, сродни вызову духов, которых никто, кроме посвященного в таинство, ни увидеть, ни осязать не в состоянии. В потусторонний мир можно верить или нет, но доказать или опровергнуть его существование никому не удается. То же самое касается и теории космического воздействия на процесс образования этносов. Поэтому оставим гумилевские изыскания свято верующим в них последователям и спустимся с небес на грешную землю, где люди научились размножаться и без помощи «энергетических разломов». Была бы земля и пища.
Наверное, ввиду того, что ваш покорный слуга не принадлежит к славному племени академических историков, ученые заклинания типа «мутаций», «пассионарного толчка» и прочих «абсорбции энергии из внешней среды» не способны заменить в его глазах здравый смысл, житейскую логику и знание некоторых природных законов. А следовательно, не могут объяснить того, откуда пришли толпы германцев в Центральную и Восточную Европу в начале нового времени.
Готское нашествие второго века нашей эры было, вне всякого сомнения, связано с миграцией откуда-то с севера огромных масс людей. Вместе с готами передвигались и другие восточные германцы. А еще раньше, на рубеже тысячелетий, практически из тех же мест вышли многочисленные вандалы, руги и герулы. Почти десяток огромных племенных союзов, каждый из которых насчитывал до сотни тысяч воинов.
И опять-таки это было не первое нашествие северных варваров. На рубеже II-I веков до нашей эры Римская империя пережила натиск на свои земли других германцев — кимвров и тевтонов. По сведениям Плутарха, которому вполне можно доверять, в Риме «вести о количестве и силе наступающих войск вызвали сначала недоверие, но впоследствии они оказались преуменьшенными сравнительно с действительностью. На самом деле двигалось 300 тысяч вооруженных воинов и, по рассказам, толпы детей и женщин шли вместе с ними еще в большем числе — они нуждались в землях, чтобы было где прокормить такое множество»{158}. Как видим, римские историки, в отличие от своих современных российских коллег, прекрасно сознавали, что масса народа не может существовать в пустоте, без кормящих ее территорий, подпитываясь только «энергией из внешней среды». Правда, Плутарх в темноте своей не знал модного ныне слова «мутация». Но что такое «этнический взрыв», он, похоже, представлял себе достаточно ясно. Поскольку Римская империя его времени только после череды тяжких поражений и с большим напряжением сил сумела остановить кимвро-тевтонское нашествие. Великий римский полководец Гай Марий, накануне радикально реформировавший армию, разбил варваров по частям, воспользовавшись несогласованностью их действий. Только в плен тогда попали 60 тысяч человек, еще больше было перебито в долинах Галлии и Северной Италии.
Что же у нас, таким образом, получается? Сравнительно небольшая территория Северной Европы — Дания и Южная Швеция с частотой минимум раз в сто лет выплевывает из своих недр миллионные орды людей, жаждущих новых земель для поселения. Именно этот феномен заставил историка Иордана обозвать Скандинавию «утробой, порождающей народы» или, в более точном переводе, «вагиной наций».
Итак, мы столкнулись с подлинной исторической загадкой, назовем ее для простоты тайной германской прародины. И попробуем разобраться с тем, где же могло располагаться такое бесчисленное множество народов и какая сила непрерывно подталкивала их к завоевательным экспедициям?
Когда официальная наука демонстрирует удивительную близорукость, ученые отмалчиваются либо заходят в тупик в своих рассуждениях, беспомощно разводя руками, а традиционные способы анализа информации не дают никаких результатов, лично у меня всегда возникает соблазн использовать приемы, хорошо зарекомендовавшие себя в детективной литературе. Образно говоря, призвать на помощь Шерлока Холмса. В принципе любую историческую задачу можно представить в виде чрезвычайно простого детективного сюжета, такого, к примеру, как преступление в замкнутом помещении, когда мы знаем всех действующих лиц, их круг не может быть расширен и необходимо определить среди них подлинного правонарушителя.
В данном случае все как раз наоборот: виновник событий заранее известен — это древние германцы. Сформулируем наше дело следующим образом. Есть «жертва» (кельты), находящаяся в «маленькой комнатке» (Центральной Европе). Имеется «обидчик» (прагерманцы), есть даже «шкаф» (Дания и южная часть Скандинавии), где предположительно он может скрываться. Но вот беда, втиснуть габаритное тело потенциального «преступника» полностью в столь узкое пространство никак не удается. Меж тем сам факт пребывания «злоумышленника» в данном месте сомнений не вызывает — зафиксированы многочисленные «следы» и «отпечатки пальцев» в виде памятников ясторфской археологической культуры и древнегерманских наименований местности (топонимов), таких, как острова Готланд и Готска-Санден в Балтийском море.
Первое, что приходит на ум в такой ситуации, — не было ли у «шкафчика» еще одной дверцы. Действительно, хотя древние авторы и называли Скандинавский полуостров в своих трудах «островом Скандза», полагая, что он окружен со всех сторон водной гладью, на самом деле, по крайней мере в наши дни, территория Финляндии представляет собой широкий сухопутный мост, соединяющий древнюю прародину германцев с Евразийским материком. Может быть, секрет в том, что часть предков нынешних германских народов проживала где-то рядом — в северных российских землях, к примеру? И лишь затем через тундру Скандинавии двинулась в Центральную Европу?
Но в том-то все и дело, что никаких материальных следов пребывания высоких и узколицых блондинов в археологических слоях Северо-Востока Европы не обнаружено. Не говоря уже о том, что данная местность в античный период представляла собой бескрайнюю ледяную пустыню; чтобы выжить в ней, хотя бы и временно, германцам пришлось бы перейти к разведению северных оленей.
Кроме того, археология оказывается далеко не единственной наукой, позволяющей, пусть и приблизительно, установить, с кем соседствовали те или иные племена в древности. Языковеды, изучая состояние единого прагерманского языка, установили, что с момента выделения его из индоевропейской лингвистической семьи данный народ активно обменивался лексикой только с кельтами. В готском и некоторых других родственных наречиях, к примеру, найден кельтский корень для термина «железо»{224}. Можно не сомневаться в том, что с этим металлом северных варваров познакомили именно жители Центральной Европы. В то время как языковые контакты прагерманцев с финнами, угорцами, славянами и балтами, то есть традиционными обитателями восточной части Европы, оказались минимальны. Из сказанного следует неизбежный логический вывод: в начале «эпохи железного меча» древние германцы жили по соседству с кельтскими народами Центральной Европы, но вдалеке от финнов и прочих восточноевропейцев.
Выводы археологов и лингвистов о некоторой изолированности германцев находят подтверждение и в трудах древних историков. Например, Публий Корнелий Тацит под «Германией» подразумевал некую обширную и неприступную страну, лежащую на просторах северного океана. Вот что он пишет: «Я думаю, что сами германцы являются коренными жителями (своей страны), совсем не смешанными с другими народами вследствие ли переселения (их) или мирных сношений (с ними), так как в прежние времена те, кто хотел переселиться, прибывали не сухим путем, а на кораблях. Океан же, простирающийся по ту сторону Германии на огромное пространство и, так сказать, противоположный нам, редко посещается кораблями с нашей стороны. Притом, не говоря уже об опасностях плавания по страшному и неизвестному морю, кто же оставит Азию, Африку или Италию для того, чтобы устремиться в Германию с ее некрасивыми ландшафтами, суровым климатом и наводящим тоску видом вследствие невозделанности, если только она не его родина»{166}.
Обратите внимание, римский писатель полагает, что северные варвары первоначально прибывали на материк исключительно «на кораблях», а «не сухим путем». Он же одним из первых указал на относительную чистоту их расового типа, как доказательство существования длительного периода изоляции в истории древних германцев. «Сам я, — замечает по этому поводу Тацит, — присоединяюсь к мнению тех, кто думает, что народы Германии не смешивались посредством браков ни с какими другими народами и представляют собой особое, чистое и только на себя похожее племя; вследствие этого у них одинаковый внешний вид, насколько это возможно в таком большом количестве людей: свирепые темно-синие глаза, золотистого цвета волосы, большое тело, но сильное только для нападения, а для напряженной деятельности и трудов недостаточно выносливое…»{166}.
Между прочим, современные исследователи полагают сам факт осветления волос результатом длительного периода близкородственных, перекрестных браков. Иначе говоря, решительно все указывает на то обстоятельство, что прародина германцев находилась где-то на отшибе, недалеко от материковой Европы, но особняком от нее.
Получается, мы снова оказались в логическом тупике? Что ж, давайте вспомним, чему нас учат все без исключения выдающиеся литературные сыщики: от патера Брауна до Шерлока Холмса.
Прежде всего тому, что обыкновенный человек (а ученые мужи, как правило, те же обычные люди) всегда невнимателен к деталям, не способен оценить всю картину творящегося прямо у него под носом, а иногда даже на его глазах. Более того, человеческое сознание — штука весьма консервативная, мы привыкаем к некой сущности тех или иных вещей и явлений, не в состоянии уйти от традиционных представлений о них. Стоит убийце, например, использовать вместо ножа сосульку, и рядовой полисмен сломает голову в поисках орудия преступления, а заодно и ответа на вопрос, откуда появились водяные пятна на полу или одежде жертвы.
В поисках древней Германики.
В чем же коренится одна из главных, причем постоянных, ошибок историков и археологов? Следы древних народов они ищут, глядя на современные географические карты. Следовательно, какое обстоятельство никогда не должен упускать из виду опытный исторический следопыт, вооруженный дедуктивным методом Шерлока Холмса? Конечно же, речь идет об учете климата той эпохи, которая нас интересует. Колебания температуры и влажности, на что мы неоднократно уже указывали, всегда приводили к значительным изменениям размеров материков, подъему или спаду уровня морей и океанов. Кроме того, имеют место и случаи естественного прогиба земной поверхности. Словом, не случайно еще в первых главах книги автор предупреждал вас, что береговая линия в далеком прошлом могла быть принципиально иной.
Взглянем на современную карту Северной Европы. Полуостров Скандинавию и материк разделяют два обширных, но мелководных моря — Северное и Балтийское. Оба ведут непрерывное наступление на свои берега. Вспомним голландцев, издревле строивших для защиты своих земель дамбы и давно уже живущих в стране, где значительная часть территории находится ниже уровня мирового океана. А как обстояло дело с соотношением суши и моря в этом регионе во времена античности и раннего Средневековья?
Для ответа на этот вопрос обратимся к описаниям Северной Европы в трудах древних историков. Современные их коллеги, столкнувшись с некими «несуразицами» в сочинениях античных авторов, зачастую объясняют это обстоятельство тем, что их давние предшественники плохо представляли себе те страны, которые находились на окраине обитаемого мира. Между тем средиземноморские купцы того времени заплывали в самые отдаленные уголки нашего континента. Вряд ли это было возможно без достоверных картографических исследований. Более того, некоторые фрагменты греческих и римских географических и исторических трактатов прямо свидетельствуют, что их авторы пользовались какими-то картами.
Например, историк VI века Иордан, ссылаясь на сведения Клавдия Птолемея, сообщает: «На просторах северного океана расположен большой остров по имени Скандза, подобный лимонному листу, с изогнутыми краями, вытянутый в длину и закругляющийся… Скандза лежит против реки Вистулы (Вислы), которая, родившись в Сарматских горах (Карпатах), впадает в северный океан тремя рукавами ввиду Скандзы, разграничивая Германию и Скифию»{96}. Стоит заметить, что ныне Скандинавский полуостров отнюдь не напоминает своей формой лист, тем более — лимона, скорее похож на рысь, изготовившуюся к прыжку. Согласимся, что это довольно разные фигуры.
Более того, нынешнее устье реки Вислы (одинарное, не тройное, как в старину) и южный берег Швеции разделяет водный простор шириной минимум 350 километров, тогда как Иордан утверждал, что данная река «впадает в океан ввиду Скандзы». В ясный солнечный день человеческий глаз, не вооруженный оптикой, способен разглядеть противоположный берег на расстоянии 30-40 километров, не более. Если мы вдруг, в отличие от большинства современных историков, безоговорочно поверим Иордану, то вынуждены будем признать, что польское взморье и южная часть Скандинавского полуострова некогда были почти в десять раз ближе друг к другу. Нельзя ли в таком случае допустить, что Балтийское море в древности не было в целом столь широко, как ныне, а представляло собой узкий, причудливой формы залив, глубоко врезающийся в сушу? На противоположной, скандинавской стороне мы получим таким образом большую страну, назовем ее Балтия, ныне оказавшуюся на дне одноименного моря. То, что теперь считается островом Готланд, окажется наиболее возвышенным фрагментом обширной области, где некогда, видимо, обитали предки готов и прочих восточных германцев.
Но почему же тогда племена, проживающие в Балтии, не контактировали с древними финнами и прочими восточноевропейцами? В поисках ответа снова обратимся к Иордану, который сообщает, что «Скандза имеет с востока обширное, углубленное в земной круг озеро, откуда река Ваги, волнуясь, извергается, как некое порождение чрева, в океан»{96}. В этом регионе немало озер, крупнейшие из них — Ладожское и Онежское на территории России и Сайма в Финляндии. Все пространство и между ними, и к северу от них занимают небольшие озерца и речушки. Нетрудно предположить, что в древности это был один огромный водоем. В любом случае река Ваги, без сомнения, — это бурная и своенравная Нева, несущая избыток озерных вод в лоно Балтийского моря. Только в те времена она была гораздо полноводней и длиннее. То, что сейчас называют Финским заливом, на самом деле когда-то было лишь нижней частью невского русла. Ее быстрое, бурное течение создавало естественную преграду, отрезая Балтию и Скандинавию от Старого Света. Если предположить, что Карелия, которая и ныне — край болот и озер, в древности представляла собой одну непроходимую топь, то вполне объясняется феномен изолированности прародины древних германцев. Они на самом деле жили, практически, на острове и добраться до Европы по суше не могли.
Напоминающее ныне своей формой шестиугольник Северное море (в древности именуемое Германским) следующим образом описано Иорданом: «С Запада Скандза окружена огромным морем, с севера же охватывается недоступным для плавания широчайшим океаном, из которого, будто какая-то выступающая рука, образуется Германское море, вытянутое вроде залива»{96}. Кто-нибудь из современных историков может объяснить, отчего огромнейшее и бескрайнее Северное море готский писатель считал «заливом», имеющим форму «выступающей руки»? И как можно увидеть человеческую кисть в нынешней конфигурации этой части мирового океана? А ведь этот водный бассейн относительно хорошо был известен мореходам Средиземноморья еще со времен плавания за оловом на Британские острова древних финикийцев.
Меж тем, нет-нет да и облетит мировые информационные агентства очередное сообщение о том, что водолазы, аквалангисты или рыбаки в который уж раз обнаружили на шельфе мелководного Северного моря руины каких-то древних городов и поселений.
Несомненно, именно здесь, на морском дне покоится еще одна область исторического проживания германцев, которую мы, по праву первооткрывателей, назовем Германикой. Будь историки, однако, повнимательней, они бы и без трудов Иордана догадались о том, что некогда Британские острова и Скандинавский полуостров были соединены широким сухопутным мостом. Дело в том, что и на Севере Скандинавии, и в Шотландии археологи зафиксировали пребывание древних оленеводческих племен лапланоидного типа, очевидно родственных меж собой. Остатки этого народа, еще в неолите широко распространенного по всему Северу Европы, ныне проживают лишь в труднодоступных районах Финляндии, Швеции и Норвегии. Их именуют лопарями или саамами. На Руси этих мирных и пугливых обитателей тундры звали «самоедами» и вовсе не потому, что те поедали сами себя, а в качестве производного от двух слов из речи туземцев: «саам» и «една», то есть «саамская страна».
Данный доисторический народ всегда жил в условиях примитивного каменного века и, конечно же, не знал мореходства. Поэтому попасть в Шотландию он мог лишь по суше, кочуя вслед за своими стадами.
Некогда, очевидно, Британские острова, Германика, Ютландия (Дания), Скандинавия и Балтия были одним гигантским полуостровом, примыкающим к Европе с Севера. Затем, медленное, но неумолимое наступление моря разорвало его на части и погребло в пучине две пограничные области. Еще во втором веке нашей эры великий географ из египетского города Александрия Клавдий Птолемей знал о четырех крупных островах, лежащих на просторах северного океана неподалеку от Кимврского (Ютландского) полуострова. И Скандза был лишь одним из них{104}. А византийский историк Прокопий Кесарийский свидетельствует о существовании в его время большого острова по имени Фуле, причем находился тот, очевидно, где-то между Великобританией и Скандинавией, поскольку германцы-герулы возвращались туда, на родину, кратчайшим путем — отправившись на кораблях от нынешнего датского побережья. Он пишет: «Этот остров Фуле очень велик. Полагают, что он вдвое больше Британии. Он лежит от нее далеко на Север. На этом острове земля по большей части пустынна, в обитаемой же части живут 13 племен, очень многолюдных и у каждого свой вождь»{164}.
Но морские волны неуклонно продолжали свой натиск, и все новые области уходили на дно океана. Сведения об этом, хотя и в виде смутных слухов, все же дошли до римлян и греков. К примеру, Страбон, описывая кимвров и тевтонов, отмечал, что «причиной их превращения в кочевников и разбойников было то обстоятельство, что они были изгнаны из своих жилищ сильным приливом, когда жили на полуострове»{188}.
Именно водная стихия, регулярно захватывающая земли германцев, как западных, так и восточных, вынуждала их пускаться в опасные странствия и поиски новых территорий. Так решилась наша почти детективная задача: пресловутый германский «шкафчик» (Дания и Южная Швеция) имел пару потайных «ниш» (Германику и Балтию), ныне обернувшихся дном Северного и Балтийского морей. В совокупности они и составляли древнюю прародину всех германских племен — изолированную от остальной Европы морскими, речными и болотными преградами страну с суровым, но подходящим для жизни данных народов климатом.