Сегодня большинство документов по истории Русской православной церкви входит в состав Архивного фонда Российской Федерации и хранится, главным образом, в федеральных архивах, музеях и библиотеках. Эти материалы доступны исследователям, однако документы современных учреждений Русской православной церкви в научный оборот вводятся крайне редко. Специалисты выражают обеспокоенность относительно степени полноты их сохранения, отсутствия в этом вопросе единого координирующего центра, степени подготовленности документов для работы с ними и их доступности для исследователей. Редакция журнала "Отечественные архивы" попросила высказать свое мнение по этому вопросу священнослужителей, церковных историков и исследователей, работающих с документами по истории церкви. Материалы "круглого стола" опубликованы в новом номере журнала "Отечественные архивы" (2007. № 4).
М.И. Одинцов, начальник отдела по защите свободы совести Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор: В соответствии с характером сложившихся к началу XX в. отношений между Российским государством и религиозными организациями, ведение церковного делопроизводства и сохранение материалов о деятельности церковных учреждений было обязанностью для всех религиозных организаций. Именно это предопределило тот факт, что мы имеем огромный архивный фонд, касающийся религиозной жизни России. Многие епархиальные архиереи Русской церкви, осознавая важность сохранения исторических свидетельств, требовали от церковных приходов, монастырей и духовных учебных заведений постоянной заботы о церковных архивах и включения в их состав не только официальных материалов, но и других самых разнообразных сведений о церковной жизни. Для примера можно сослаться на труды известного церковного и общественного деятеля митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого). Владыка на протяжении десятилетий тщательно собирал документы и материалы, с которыми работал и которые получал от многочисленных корреспондентов. Его огромный личный фонд, хранящийся ныне в ГАРФ, является неиссякаемым кладезем сведений по истории Русской церкви XIX–XX вв. Такого же подхода к архивным материалам он требовал и от своих подчиненных везде, где ему довелось служить.
После революционных событий 1917 г. в новых государственно-церковных отношениях официальная документация государственного значения (прежде всего, акты гражданского состояния) из церковных фондов перекочевала в государственные архивы, а оставшаяся часть, признанная государством «не нужной», в силу этого обстоятельства осталась в церковных учреждениях. Войны, революции, антирелигиозные идеологические кампании, перекраивание границ между государствами и внутри государств негативным образом сказались на составе церковных архивов – многое утрачено безвозвратно.
Но отдадим должное и тем бессребреникам 1920–1930-х гг., которые правдой и неправдой сумели убедить некоторые из государственных хранилищ принять «поповские документы». Благодаря им мы, к примеру, можем видеть, читать и исследовать подлинники материалов Поместного церковного собора 1917–1918 гг. Чрезвычайно полезны были усилия по сохранению материалов о церковной жизни и таких представителей большевистской элиты, как В.Д. Бонч-Бруевич, П.А. Красиков А.В. Луначарский, П.Г. Смидович.
Парадокс, но «спасателями» многих церковных документов выступали и всякого рода карательные, контролирующие или идеологические учреждения советской эпохи. Понятно, что делалось это исключительно из прагматических устремлений, но этот документальный пласт зачастую оказывается единственным источником наших сведений о религиозной жизни в СССР. Таковым, к примеру, является фонд Совета по делам религий РПЦ (позднее – религиозных культов), хранящийся в ГАРФ и содержащий десятки тысяч единиц бесценных документов.
Разрушение СССР вновь пагубным образом сказалось на церковных архивах, обрекая их на разделение и утраты.
Доступность церковных архивов – это проблема не сегодняшнего дня. Достаточно вспомнить, как трудно порой было российским историкам, обращавшимся к церковной тематике, «проникнуть» не только в архивы действовавших церковных учреждений, но и в фонды государственных архивов, содержащих необходимую для их исследований информацию по государственно-церковным отношениям. Зачастую требовались многочисленные справки, разрешения, согласования, проверки. Так и в советскую эпоху архивы церковных учреждений или иных, соприкасавшихся с ними учреждений находились в государственных хранилищах на «закрытом» хранении и фактически были недоступны. Лишь последние два десятилетия существенным образом изменили ситуацию, и исследователи могут работать с этими материалами. И мы должны вновь и вновь благодарить всех архивистов, которые сохранили документы по истории нашего Отечества.
Советский период обострил проблему архивов действующих религиозных учреждений. Они не были востребованы государством; частных архивов, куда их можно было поместить, не существовало, и в результате их судьба во многом зависела от личной инициативы и желаний конкретных церковных служителей. Можно утверждать, что к концу советского периода таковых церковных архивов практически не имелось.
Несколько по-другому складывались судьбы архивов при религиозных центрах, в том числе при Московском патриархате. В послереволюционный период все они начинали с нуля, поскольку ранее принадлежавшие им документы и материалы были реквизированы в ходе различных неоднократных обысков. Постепенно формировался новый массив документов, который был полностью закрыт для светских исследователей. Такое положение сохраняется и сегодня, когда практически каждая церковь имеет подобного рода архив. Очевидно, назрел вопрос о выработке правил, согласно которым эти архивы могли бы поступать в государственные хранилища.
Архимандрит Макарий (Веретенников), магистр богословия, профессор Московской духовной академии, лауреат Макариевской премии : Архивы и материалы, содержащиеся в них, – это хранилища нашей памяти, наше наследие, настоящее и будущее. Первоначально на Руси архивы существовали при княжеских резиденциях, архиерейских кафедрах, монастырях, храмах, в боярских усадьбах и т.д. Материалы канцелярии, выходившие из непосредственного употребления, откладывались и хранились отдельно. Позднее они выделились как самостоятельные, прежде всего, государственные учреждения. При этом была продолжена сложившаяся традиция тщательного и бережного учета и хранения документации. На судьбах церковных архивов сказывались тенденции внутригосударственной политики.
После революции Церковь лишилась земельных угодий, затем – функции фиксирования гражданского состояния населения; соответствующая же документация была передана в государственные учреждения, а спектр церковных документов сузился. Начавшиеся затем гонения на Церковь и духовенство привели к массовому уничтожению церковной документации. Сохранившиеся церковные документы в архивах – это лишь некоторая часть делопроизводственного церковного фонда. Следует отметить, что сохранение документации, «вещдоков», в последующее время в обстановке постоянных репрессий было достаточно опасно. Затем репрессивные меры против Церкви ослабли, но идеологический гнет продолжался и не ослабевал до самого последнего времени. Однако жизнь шла и находила определенное отражение в документах. Но в Церкви чаще работали люди, достигшие пенсионного возраста, «воспитанием» которых власть меньше занималась и меньше их тревожила. Правда, профессиональность таких кадров могла оставлять лучшего, однако в условиях выживания Церкви это было вполне приемлемо. Состояние же церковных архивных материалов зависело от качеств персонала, через руки которого они проходили.
С началом перестройки возник диалог общественности и духовенства. В январе 1988 г. при встрече преподавателей и студентов Московской духовной академии и Историко-архивного института поднимался вопрос о состоянии церковных архивов. Сегодня можно говорить об архивах приходских храмов, монастырей, духовных учебных заведений, епархий и центральных церковных учреждений. В какой степени они сформированы, это зависит, прежде всего, от срока действия самих учреждений. Инструкций центральной власти по данному вопросу, как кажется, не было. В духовных же учебных заведениях в учебных программах, если и упоминается данная проблематика, то преимущественно в историческом контексте.
Б.Л. Фонкич, член-корреспондент Афинской академии, член Международного комитета по греческой палеографии, почетный доктор Солунского университета им. Аристотеля, доктор исторических наук, профессор: Думаю, что почти 50-летний опыт изучения греческих рукописей и документов, работа в библиотеках и музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Львова, Венеции, Ватикана, Флоренции, Мюнхена, Берлина, Афин, афонских монастырей, Оксфорда, Лондона, Парижа, Мадрида, Софии и многих других позволяют мне сказать несколько слов о греческих рукописных книгах и документах, хранящихся в монастырях христианского Востока.
До нашего времени дошло почти 65 тыс. греческих рукописей IV– XIX вв., тысячи документов византийского и поствизантийского периодов греческой истории. Почти половина греческих рукописных книг (вероятно, около 30 тыс.) находится в различных хранилищах греческого мира (в границах четырех восточных патриархатов); что касается документов, то, по-видимому, не менее 90 % их принадлежит греческим монастырским архивам и находится как в самой Греции (Афон, Метеоры, Патмос, Фессалоника и др.), так и на Синае, в Палестине, в Каире.
Если все рукописные фонды, сосредоточенные в государственных хранилищах Европы, уже давно доступны для изучения, то монастырские собрания греческого ареала, будь то рукописные книги или документы, и по сей день остаются, по существу, недоступными для их научного освоения, для систематической работы над ними. Разумеется, та ситуация, которая существовала в XIX в., давно и значительно изменилась в лучшую сторону: многие монастырские библиотеки и архивы теперь хорошо оборудованы, при желании можно получить даже микрофильм или другую копию какого-либо материала, кое-где ведется (или планируется) каталогизация фондов. Но при всем этом даже в уже, казалось бы, давно освоенных наукой местах специалист может столкнуться с нежеланием хранителей открыть свои фонды, выдать нужные материалы, вообще показать хоть что-то. В нашей среде хорошо известен случай, когда в 70-х гг. XX в. знаменитому бельгийскому ученому Жаку Норэ синаиты отказались выдать для работы 17 рукописей Григория Назианзина. Я сам, несмотря на все свои связи и знакомства в греческом ученом мире, сталкивался с отказами (причем «объяснения» причин были на уровне откровенного вранья) в Метеорах, на Патмосе и даже на Св. Горе.
Несколько легче дело обстоит, когда вас интересуют рукописные книги. Если же доходит до документов, то можно натолкнуться на препятствия, для преодоления которых не хватит и целой жизни. Достаточно вспомнить предысторию издания французскими византинистами «Архивов Афона»! Существуют хранилища, которые бывают закрыты для кого бы то ни было десятилетиями. Вот уже многие годы, например, Лавра св. Афанасия на Афоне не желает пускать специалистов для изучения своих фондов.
Все было бы хорошо, если бы сами владельцы хотели и умели исследовать и каталогизировать рукописи и документы. Но ведь этого почти никогда не бывает! В лучшем случае привлекаются специалисты со стороны, однако это крайне редко приводит к положительному результату.
Мне представляется, что преодолеть сложившуюся ситуацию – по крайней мере, в ближайшие десятилетия – невозможно: в греческом обществе нет сил, которые были бы заинтересованы в этом – ни среди светских деятелей науки и культуры, ни, тем более, в среде Православной церкви.
Е.В. Старостин, председатель секции по проблемам документов церковных архивов Центрального совета Российского общества историков-архивистов, доктор исторических наук, профессор: Русская православная церковь внесла огромный вклад в развитие хозяйственной, социально-политической и духовно-культурной жизни России. Целые века нашей истории оказались бы сплошным белым пятном, если бы не сохранились исторические памятники, вышедшие из недр РПЦ. Поколения живущих, как минимум, должны быть благодарны безвестным хранителям нашего общего историко-культурного достояния.
В дореволюционную эпоху РПЦ создала у себя эффективную систему хранения документов: функционировали в культурных центрах страны церковные древлехранилища, консисторские и епархиальные архивы, прекрасные коллекции собрали духовные академии. В начале XX в. в правительственных кругах России серьезно обсуждался вопрос о создании на базе Архива Св. синода центрального церковного хранилища. После 1918 г. Церковь потеряла многое. Со временем, конечно, государству необходимо вернуть РПЦ ее документальное наследие в виде оригиналов или копий, но только при условии обеспечения достойного хранения и возможности использования. Первые шаги Церкви в этом направлении после распада СССР обнадеживают мало: церковные иерархи если и понимают важность сохранения историко-культурного наследия, то оставляют это до греческих календ. Современный архив стоит дорого, еще дороже – подготовка квалифицированных кадров и содержание структуры архивов как носителей культурной духовной памяти народа.
Позитивные изменения, безусловно, происходят: восстановлено делопроизводство в церковных учреждениях и текущее хранение документов; идет процесс воссоздания местных архивохранилищ; Патриаршая библиотека в Андреевском подворье, наряду с изданиями, стала принимать и церковные фонды; изучены архивы КГБ и других репрессивных органов для выявления документов о новомученниках; появились два справочника-указателя архивных документов по истории РПЦ; в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете с 2001 г. студенты получают образовательные услуги по историко-архивоведению; секция ЦС РОИА в 2003 г. провела первую международную конференцию по архивам РПЦ; в Историко-архивном институте открыта специализация по церковным архивам и готовится к выходу 1-й том путеводителя по документам РПЦ, сохранившимся в государственных архивах России, Украины и Белоруссии. Публикация этого солидного почти тысячестраничного издания, в подготовке которого участвовали архивисты трех славянских стран, будем надеяться, послужит активизации жизненно важной работы по сохранению нашей исторической памяти.
Священник Андрей Дудин, заведующий Вятским епархиальным архивом (ВЕА): В нашей епархии архив воссоздан указом архиепископа Вятского и Слободского Хрисанфа 31 августа 1998 г.
Приятно, что тема сохранения архивного наследия Русской православной церкви вновь актуальна. Изначально казалось, что она состоит лишь в отсутствии управления архивным фондом РПЦ, однако изучение комплексов документов канцелярий разных епархий показало, что архивный вопрос в Церкви – это вопрос будущего. Подавляющее большинство епархий ведет свое делопроизводство с 1960-х гг., оно было незначительным по объему, поэтому с этим комплексом вполне справляется канцелярия. Со временем, когда объемы документов епархиального делопроизводства возрастут, проблема хранения и учета архивного наследия обострится. В нашей епархии она уже решена: канцелярия хранит документы в течение 10 лет и передает в ВЕА, приходы епархий и отделы епархиального управления сдают документы каждые 5 лет, Вятское духовное училище – ежегодно. Это основной принцип комплектования нашего архива. Кроме того, на ежегодном епархиальном собрании заведующим архивом делается особый доклад, в котором он указывает на недостатки в этой работе на приходах и способы их устранения.
Сегодня в ВЕА 15 тыс. ед. хр., 47 фондов, в том числе старопечатной и рукописной книги XVI–XX вв. Большинство документов относится к послереволюционному периоду. Это не случайно, так как подавляющая часть церковных архивов, в том числе архив Вятской духовной консистории, после закрытия епархии в 1936 г. были переданы в Государственный архив Кировской области. Среди наиболее интересных – документы о репрессированных священниках и мирянах Вятской земли; постоянно пополняемый с помощью прихожан фотофонд, в котором свыше четырех тысяч фотографий духовенства, храмов епархии, богослужения с конца XIX столетия до настоящего времени.
ВЕА проводит экскурсии по храмам и монастырям города, принимает участие в паломнических поездках, ежегодных Трифоновских образовательных чтениях. Сотрудники архива готовят публикации на исторические темы в областных периодических изданиях и епархиальной газете, экспозиции в музеях, выставочных залах не только Кировской области, но и в других городах России, в частности в Москве, Вологде, Костроме.
В 2007 г. в рамках юбилея 350-летия Вятской епархии архив готовит две выставки. 2 августа откроется выставка «Владыка Вениамин Тихоницкий», посвященная 50-летию кончины этого видного иерарха Вятской церкви. Другая выставка откроется в октябре в здании областного краеведческого музея и по возможности полно представит сокровища фондов (более 300 экспонатов) епархиального архива.
Значительное внимание в архиве уделяется обновлению материально-технической базы. В 2008 г. ВЕА отметит свой 10-летний юбилей. В качестве подарка исследователям готовится первый справочник по фондам архива. Работа в этом направлении продолжается.
В.Ф. Козлов, заведующий кафедрой региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ, кандидат исторических наук, доцент: Проблема доступности и использования архивных документов об истории и судьбах храмов и монастырей сегодня становится все более актуальной. С начала 1990-х гг. только РПЦ переданы десятки тысяч храмов и часовен, которые приходится восстанавливать, собирая для этого материал в архивах, библиотеках и музеях. Перед общинами встают также задачи написания и издания полной истории храма и прихода, организации текущего архива, а иногда простой музейной экспозиции.
Известно, что практически все крупные архивы Церкви вскоре после революции 1917 г. перешли в государственные архивохранилища, т.е. практически были национализированы. Тем не менее хранящаяся в государственных архивах документация (фонды центральных, епархиальных и приходских церковных учреждений – Св. синода, учебных и благотворительных учреждений, консисторий, правлений, комитетов, отдельных монастырей и храмов) не только доступна для исследователей, но и снабжена научно-справочным аппаратом. Главная же возникающая в этой связи проблема – нередко высокая для общин цена копирования церковных документов для нужд храма, создания своего архива, музея и т.д. Приходам следует дать право широкого копирования бывших церковных документов по цене себестоимости бумаги и расходных материалов.
Такое же право следует дать Церкви в лице ее приходских и монастырских общин при копировании хранящихся в государственных архивохранилищах документов учреждений (административные отделы, церковные столы, культкомиссии, комитеты и др.), занимавшихся в 1920–1980-е гг. надзором за храмами, ремонтно-реставрационными работами и хранением движимых памятников (реставрационные мастерские, музеи и др.). В условиях почти полного прекращения документирования храмами своей жизни в советскую эпоху в фондах вышеперечисленных государственных учреждений сохраняется часто уникальная информация о последних годах жизни храма, его закрытии, судьбе имущества. Современные приходы должны иметь также преимущества в использовании этих документов.
Особенно велика для возрождаемых храмов проблема доступности изобразительных источников – чертежей, планов и, конечно, фотографий. Так, например, за копирование фотографий в фототеке ГНИМА им. А.В. Щусева (фонды Московского археологического общества и Центральных государственных реставрационных мастерских) с прихожан, как, впрочем, и других категорий исследователей, требуют непомерно высокую цену. Современные церковные приходы сильно пострадали от государственного атеизма в известные времена, и им должны быть предоставлены максимально благоприятные условия пользования хранящимися в государственных архивах документами.
В то же время и у современной РПЦ немало архивных проблем. Мы почти «потеряли» 20-летнюю историю возрождения храмов и монастырей – быть может, один из самых ярких и интересных периодов в истории Церкви. Подавляющее число приходских общин не ведет систематической записи событий своей современной истории, поэтому многие вопросы образования общин, передачи храмов верующим, ремонта и реставрации, благоукрашения, организации приходской жизни так и остались незадокументированными. Современная приходская отчетность оставит истории сухие, краткие и довольно скучные отчеты. Возможно, нужно вспомнить обязательную до революции практику ведения в каждом приходе подробной церковной летописи.
Храмы, монастыри играют все большую роль в современной социокультурной жизни городов и сел, региональной истории, развитии краеведческого движения. Организация системного документирования церковно-приходской жизни и тесное сотрудничество Церкви с центральными и региональными архивными учреждениями – важнейшая общая задача. Кстати, такое сотрудничество могло быть нацелено также на архивную обработку и введение в научный оборот и до сих пор недоступных исследователям материалов о деятельности Церкви после 1917 г. В нескольких регионах такая работа уже началась.
Протоиерей Борис Даниленко, директор Синодальной библиотеки Московского патриархата, кандидат богословия: Судьба церковных архивов в современной России тревожит многих специалистов, и это неспроста. До революции архивное дело Русской православной церкви, а точнее – Ведомства православного исповедания, было поставлено на должную высоту. Когда в наше время мы говорим об образцовом церковном архиве, в первую очередь на память приходит архив Святейшего синода, находившийся до последнего времени в недрах Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге в здании Синода. К сожалению, уже не первый год этот архив недоступен для исследователей. Синодальный архив, между тем, был не только образцом в отношении систематизации и сохранности уникальных документов, но и примером стабильности архивного хранения. С момента своего создания и до первых лет начавшегося тысячелетия он находился на одном и том же месте, известном каждому церковному ученому, каждому российскому историку-архивисту.
В Синодальном архиве хранятся материалы, касающиеся строительства церквей и монастырей XVIII–XX вв.: развертки фасадов, выполненные тушью и акварелью с особенным художественным даром. Многие из дел архива содержат поистине уникальные сведения, касающиеся биографий российских иерархов. Без знания этого архивного собрания невозможно говорить о материалах Учебного комитета и православных духовных миссий, личных собраниях церковных ученых и незавершенных издательских проектах.
Тот, кто имел счастье работать с синодальными документами в здании на Сенатской, открывал старые папки-картоны с подписями, сделанными фиолетовыми чернилами незабвенным К.Я. Здравомысловым, последним начальником Синодального архива, может без преувеличения сказать: «Я причастен Синодальной эпохе». Папки эти стояли на древних стеллажах, сделанных много десятков лет назад, их строй и лад не смел нарушить никто… Можно было лишь дивиться тому, что ни Первая империалистическая война, ни Октябрьская революция, ни Великая Отечественная война, ни блокада Ленинграда, ни репрессии 1930–1950-х гг., ни «хрущевская оттепель» с ее атеистическими заморозками никак не отразились на судьбе, точнее – месте расположения в культурном пространстве города на Неве этого церковного сокровища. В наше время Синодальный архив, как и весь РГИА, перемещен на новое место, и можно лишь тешить себя надеждой, что пройдет немного времени и мы, как и раньше, сможем пользоваться его сокровищами.
Конечно, условия работы в архиве были плохими. Помнится, как пять лет назад оказавшись там в морозные зимние дни, я поражался стойкости работников архива: они, укутанные в пуховые платки, работали при температуре тринадцать градусов. Вид у них был, как у январских снегирей… И самим исследователям было сложно работать в плохо отапливаемых помещениях, но прежде всего стоит преклониться перед героизмом служащих архива, продолжателей дела своих дореволюционных предшественников. Они-то и стали чуть ли не единственными противниками перемещения архива.
Я считаю, что была совершена чудовищная ошибка. У каждого места есть свой гений. И, конечно же, был genius loci и у Синодального архива. Уцелел ли он? Наверное, каждый из исследователей, работавших с документами этого собрания, вправе как персонифицировать такого гения, так и отрицать сам факт его существования. Но это дело личное… А вот распоряжаться столь вероломно судьбой самого значительного церковного архива России никто из нас не вправе! Видно, опять впопыхах забыли об ученом сообществе – историках, филологах, богословах, словом, о всех тех, кто знает толк в архивном деле…
Будущая судьба личных архивов современных православных иерархов, клириков, церковных ученых – это тоже вопрос, по поводу которого приходится переживать сегодня. В России еще в прошлом столетии была жива некая культура эпистолярного жанра. Люди писали друг другу письма. Существуют уникальные собрания, включающие переписку церковных иерархов, церковных ученых, представителей белого и черного духовенства и просто русской интеллигенции с духовными лицами. Достаточно вспомнить, наверное, лучшее в этом отношении собрание Н.Н. Глубоковского, хранящееся в «Доме Плеханова», в филиале отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Люди писали друг другу, потому что не имели возможности говорить «уста к устам», не могли встретиться лично. Письма эти заключали в себе все: и рассказы о случившемся в научно-академическом и церковном мире, и реакцию на те или иные события в дореволюционной России. Письмам доверялись самые сокровенные мысли, которые были подчас оформлены в виде целых эссе, очерков… Но прошло время, и все изменилось. Сначала появился телефон, потом Интернет, и, наверное, по прошествии нескольких десятилетий о работе современных ученых-гуманитариев вообще и богословов в частности уже невозможно будет говорить по материалам их переписки. Мне кажется, сейчас наши письма носят сугубо канцелярский, уведомительный характер. Даже в церковной среде они обычно не имеют научного значения. Обсуждение того или иного события происходит отнюдь не в привычной для наших предшественников форме – в лучшем для позднейших исследователей случае оно сводится к электронной переписке. Трудно найти письменное послание, возникшее в течение последнего года, которое проливает свет на тот или иной исследовательский вопрос в области, например, церковной истории. Исключение – международная переписка. Иногда ученые все-таки доверяют еще запискам и письмам свои самые сокровенные мысли, обращаясь к далеким коллегам. Но это, скорее всего, своеобразная дань конспиралогии минувших лет.
Одной из проблем современных церковных архивов является и то, что они, как и родственные им библиотеки и музеи, возникают стихийно. Нет каких-либо общецерковных предписаний о необходимости их создания при епархиальных управлениях, монастырях, духовных учебных заведениях и, тем более, приходах. Там, где находятся инициативные и достаточно подготовленные в профессиональном отношении специалисты, что-то получается. Существуют, слава Богу, добрые примеры. Конечно, «в силу служебной необходимости» во всех церковных учреждениях рано или поздно возникают делопроизводственные архивы. Но организованного «архивного пространства» в Русской православной церкви до сих пор не существует. Нужны диалоги: диалоги между людьми, которые работают как церковные ученые в светских архивах, в светских рукописных собраниях, и между специалистами, которые, представляя интересы государственных учреждений и неких светских институтов, работают или хотят работать с церковными материалами. Мне кажется, что совместные конференции, встречи, диалоги проводятся редко.
Воссозданная в 1987 г. Синодальная библиотека Московского патриархата стала «тихим пристанищем» для некоторых коллекций церковных документов, представляющих интерес для исследователей. Сейчас к печати нами готовится ряд описаний коллекций. Фонды Синодальной библиотеки, включая ее архивную часть, доступны для всех категорий читателей. Кстати, принцип общедоступности был взят нами в качестве основополагающего еще на этапе начальной деятельности библиотеки.
Завершая сказанное, замечу, что нам, церковным людям, хотелось бы видеть в деятельности государственных архивных учреждений современной России образец, которому можно будет подражать, не опасаясь за ответ пред Богом и людьми.
В этом архиве я тоже была один раз и сделала вывод: мне проще обращаться к московским знакомым, которые могут помочь и разыскать здесь необ-ходимые материалы.
Я попросила написать о работе в этом архиве мою коллегу, имеющую большой опыт работы в ЦИАМе, Фещенко Ирину.
Центральный исторический архив Москвы находится на юго-западе города, около станции метро Калужская. В нем хранятся документы с первой половины 18 века до 1917 года, хотя в отдельных случаях встречаются документы как более раннего, так и позднего периода. Надо сказать, что в настоящее время архив хранит документы двух ранее единых, а ныне разных субъектов Федерации - города Москвы и Московской области. В том же здании расположен Центральный муниципальный архив города Москвы, где собраны документы с послереволюционного периода до наших дней. Оба архива имеют общий читальный зал, работать в них можно одновременно.
Читальный зал архива работает 4 дня в неделю: в понедельник, вторник, четверг с 10.30 до 17.30, в пятницу с 10.30 до 16.00.
Большинство описей находятся в читальном зале, если опись мало востребованная, то ее необходимо заказывать. Заказ по описям выполняется на следующий рабочий день.
Делать заказ необходимо не позднее, чем за час до окончания работы читального зала. Норма по количеству дел - 3 единицы хранения, по листажу - не более 500 листов единовременно. Выдаются дела на 4-й рабочий день, включая день заказа и выдачи, т.е. если заказ был сделан в понедельник - выдадут в пятницу, со вторника - на понедельник и т.д. Таким образом, неделя работы практически выпадает.
Будьте готовы к тому, что Вам выдадут не все заказанные дела, даже без учета того, что часть дел может оказаться требующими переплета или реставрации. Если вы получите 2 из 3 заказанных метрик -то это идеально, т.к. норму по листажу соблюдают строго. По ревизским сказкам можно рассчитывать на одно дело в день. Но никто не мешает Вам четыре дня подряд заказывать одни и те же ревизские сказки, а затем получать их в течение других четырех дней.
Надо сказать, что сотрудники архива очень строго соблюдают установленные там порядки. Договориться ни с кем не получится. Работники читального зала никак не могут влиять на работников хранилища, не могут по своей воле ускорить или затормозить выдачу дел, или выдать вам больше положенного. Очень строго соблюдается запрещение на самостоятельное фотографирование. Лучше даже и не пытаться проносить фотоаппарат, т.к. последствия могут быть самыми плачевными для вас.
Архив оказывает услуги по ксерокопированию, сканированию и фотографированию интересующих вас дел, но с рядом условий. Первое - объем копирования не может превышать 10% дела. Это правило очень сложно соблюдать при работе с личными делами, где интересен практически каждый лист. Второе - расценки на копирование очень высокие. Выдача документа - 340 рублей, плюс около 60 р. за лист за само копирование. В личных делах отдельным документом считается практически каждый лист, поэтому стоимость копирования оказывается иногда очень высокой.
При архиве имеется библиотека, ранее расположенная в том же здании, но сейчас переехавшая во вновь построенное соседнее. Режим работы совпадает с режимом работы читального зала. В читальном зале библиотеки в свободном доступе находится много справочных материалов по Москов-ской губернии - адрес-календари, справочно-информационное издание «Вся Москва», списки населенных мест Московской губернии различных годов издания, материалы по истории московского купечества п/р Найденова и много другой, не менее полезной литературы. Если же издание есть в библиотеке, но находится не в читальном зале, то при заказе до 13 ч. его можно получить после 14 ч., а при заказе в более позднее время - на следующий рабочий день. В этом же новом здании расположен зал для прос-мотра микрофильмов.
Если же говорить о фондах, наиболее часто используемых при , то необходимо отметить несколько моментов. К сожалению, по Московской губернии практически отсутствуют 4 и 5 ревизии, погибшие в огне при пожаре 1812 года. Отдельные экземпляры попадаются в описи 16 фонда 51 (Казенная палата), но они составляют очень маленькую часть от реально бывшего количества. По самому городу ситуация лучше. К счастью, в архиве очень неплохо сохранились , которые, несмотря на многочисленные ошибки в них, достаточно час-то помогают заменить утраченные 4 и 5 ревизии. Основная масса исповедных росписей находится в фонде Московской духовной консистории (203), опись 747. Так как эта опись неоднократно пропадала с полок читального зала, в настоящее время она находится у сотрудников, которые выдают ее по просьбе посетителей.
Интересно отметить, что метрические книги сел могут находиться в трех фондах. Первый, консисторский вариант - в фонд консистории, а вот церковный - как в фондах церквей уезда, так и в фонде духов-ного правления уезда. Для города Москвы церковные экземпляры следует искать также в фондах сороков. Сорок - городской церковный округ, которых в Москве было шесть.
Практически не сохранились в архиве материалы Первой Всероссийской переписи населения 1897 года. В фонде 199 (Московский столичный и губернский статистический комитет) находятся переписные листы буквально по 3-4 населенным пун-ктам Богородского уезда.
Но особо я бы отметила фонд Москов-ской губернской земской управы (184). В документах его статистического комитета имеются разнообразные переписи сельского населения, в том числе проходившая в 1869-71 годах перепись сел по волостям, охватившая всю территорию Московской губернии. Ее материалы по содержанию ничуть не уступают ревизиям, а точнее - даже более информативны, т.к. содержат сведения по занятости населения отхожими промыслами, с указанием профессии, срока паспорта, об имеющихся фабричных заведениях и работающих на них, о количестве скота в семье, о материале, из которого построен дом. Даются дополнительные сведения по населенному пункту, на каком расстоянии от церкви, крупной дороги, железнодорожной станции, находится тот или иной населенный пункт, какие есть в нем общественные здания и заведения, как богоугодные, так и питейные. Подобная перепись, но по отдельным волостям проводилась и в 1886 году, в ней так же указывалось грамотность каждого человека. Перепись 1883 года, также охватывавшая территорию всей губернии, менее информативна с точки зрения персоналий, т.к. в ней поименно указывались только домохозяева, а остальные члены семьи были представлены только общим числом мужчин и женщин, но не менее интересная с краеведческой точки зрения, т.к. она тоже содержала сведения о количестве скота, о наделе земли, о том, кто ее обрабатывает, об арендуемых покосах и прочее. Кроме того, по отдельным волостям и населенным пунктам могли проводиться мини-переписи и в другие сроки.
Нельзя обойти и еще один ценный источник информации - списки избирателей в земство (фонд 2336) и в Учредительное соб-рание (ф.2337) августа-сентября 1917 года. В этих выборах впервые принимали участие и женщины. Возрастной ценз - 20 лет. Таким образом, на этот момент оказалось учтенным все взрослое население губернии по сельской местности и уездным городам. Кроме ФИО и возраста делались отметки об участии в выборах, об отсутствии по месту жительства, например по причине службы в армии или нахождении в плену. Указывалось, имеет ли человек домообзаведение или только проживает.
Представляется интересным и фонд Московского Воспитательного дома (108). Во многих семьях Подмосковья находились его воспитанники, которые женились, выходили замуж, становились крестьянами. Конечно, никто не сможет установить родителей младенца, «принесенного в 2 часа пополудни, возраст около 2-х дней, при нем одна ветошка, крест медный», но достаточно точную дату рождения ребенка установить можно. А в более поздний период есть вероятность узнать и имя матери.
И последнее, о чем хотелось бы сказать - о бесфамильности населения. При работе в ЦИАМ с этим приходится сталкиваться постоянно. Даже в послереволюционный период попадаются люди, не имеющие фамилий, что уж говорить о более раннем времени. Несмотря на то, что многие фамилии появились на рубеже 18 -19 веков, их фиксирование в официальных документах могло не происходить. Иногда фамилии фик-сировались с начала 19 века в церковном экземпляре метрик, но при этом не указывались в консисторском. Более того, фамилии были очень неустойчивы, так, например двоюродные братья вполне могли писаться под разными фамилиями. Кроме того, существовали и уличные фамилии-прозвища, которые могли стать и официальными. «Самохвалов, а по народному прозванию Комаров» - эта запись в метрике, конечно идеальный вариант, при котором становятся очевидны обе фамилии, но это скорее исключение из правил. Мне, например, никогда не удастся доказать родства со своими прадедом и прабабушкой, т.к. в метрике дед записан под уличной фамилией, а прожил всю сознательную жизнь под официальной, как и один его брат. А вот два других - так и стали жить с уличной.
Поэтому хочу обратить особое внимание на то, что при поиске в ЦИАМ по крестьянам нельзя ориентироваться только на фамилию. Она в данном случае - вторичный признак. Самое главное - имена, отчества и географическая привязка.
Московское мещанство в силу своей многочисленности делилось на слободы, которых в Москве было более 30. Слобода - это не место проживания, а место приписки. Не зная слободы, осуществлять поиск по мещанам очень тяжело, т.к. приходится просматривать алфавитные списки ко всем слободам (фонд 5 - Московская мещанская управа). Если же слобода известна, то основные сведения можно получить из посемейных списков, которые находятся в том же фонде, после чего переходить к ревизиям (фонд 51). Все алфавиты и посемейные списки микрофильмированы, поэтому всегда выдаются без проблем.
Учитывая, что архив имеет некоторые особенности, перед началом исследования необходимо внимательно ознакомиться с регламентом и методическими рекомендациями по работе в ЦИАМ, которые предоставляются сотрудниками читального зала.
Друзья, пожалуйста, нажимайте на кнопки соцсетей, этим Вы поможете развитию проекта!
В ходе генеалогического исследования наступает момент, когда все родственники опрошены, онлайн справочники просмотрены, и в дальнейшем исследовании родословной может помочь только поиск в архивах. Если вы ищете сведения о своих предках, родившихся в царской России, вам могут помочь метрические книги.
Метрическая книга (устар.) — реестр, книга для официальной записи актов гражданского состояния (рождений, браков и смертей). Метрические книги велись в России до революции в церковных приходах духовенством или особыми гражданскими чиновниками. После революции велись только государственными чиновниками. Метрическая книга рассчитывалась на год. Состояла она из трех частей:
- «о рождающихся». Помимо порядкового номера в первой части указывались дата рождения и крещения, место жительства, сословная принадлежность, имя и фамилия отца, пол новорожденного и данное ему имя. Иногда указывалось, кто из священников крестил ребенка и где этот обряд происходил - в доме прихожанина или в церкви. В конце могли даваться итоги о числе родившихся за год.
- «о бракосочетающихся». Во второй части метрической книги также приводился порядковый номер и дата бракосочетания. Могли приводиться данные о возрасте жениха и невесты.
- «о умирающих». Оригинальный раздел третьей части содержит сведения о месте жительства умершего, его сословном положении, имени и фамилии, возрасте и причине смерти. Во второй и третьей частях также подводились итоги за год.
После принятия в 1918 «Кодекса законов об актах гражданского состояния» были отменены и их заменили на актовые (или реестровые) книги в органах ЗАГСа. После революции метрические книги были переданы в органы ЗАГС, и только впоследствии в архивы.
Чтобы найти нужную вам метрическую книгу, вы должны определить церковный приход интересующего вас населенного пункта. Обратитесь к справочной литературе XIX - начала XX вв. Затем следует определить приходскую церковь, где крестили ваших предков. По архивным справочникам найдите, в каком архиве хранятся метрические книги интересующей вас церкви. Выпишите номер фонда, описи и дела.
В архиве найдите метрические книги указанной церкви за соответствующий год рождения или бракосочетания. Если эти годы неизвестны, просматривать придется несколько книг за разные годы.
В разделе «о бракосочетании» могут указываться возраст вступления в брак, полные имена и отчества родителей, их место жительства, сословная и конфессиональная принадлежность. Последнее позволяет продолжить поиск уже их родителей в метрических книгах. Так мы получаем еще одно колено наших предков.
Метрика — свидетельство о рождении, выписка из метрической книги о дате рождения.
Метрические книги — государственные книги ЗАГС, в которых отмечались имена лиц, а также даты их рождения, бракосочетания и смерти.
Обыскная книга — церковная книга для записи сведений о людях, собирающихся венчаться.
Обыскные книги составлялись с XVI века.
Приходские книги — церковные книги, в которых отмечаются имена лиц, а также даты их рождения, крещения, бракосочетания и смерти.
Важно . Россия — многонациональная страна, но понятия «национальность» раньше не существовало. Люди различались по вероисповеданию. Поэтому важно иметь ввиду, что, «помимо метрических книг православных церквей, существуют также фонды метрических книг римско-католических церквей, лютеранских церквей, мечетей и синагог. Хотя национальность не всегда равнозначна вероисповеданию и не всегда может существенно ограничить круг источников».>>>
В Царстве Польском ведение актов гражданского состояния носило смешанный церковно-гражданский характер.
Православные приходские книги
В России православные приходские книги введены в начале XVIII века - в 1702 году вышел Указ Петра I «О подаче в Патриарший духовный приказ приходским священникам недельных ведомостей о родившихся и умерших». В 1722 году на священников возлагается ведение приходских книг «с занесением в оные: исповедывающихся, раскольников, прибылых и убылых».>>>
В 1779 году Указ Синода «Об исправном содержании метрических книг во всех приходских церквах» обязывает приходы и консистории иметь и вести метрические книги, которые начинают именовать приходскими. С 1802 года приходские книги необходимо хранить только в церкви (нельзя, например, дома у священника) и на один приход должна вестись одна общая большая книга. Однако, с 1840 — 1850-х годов каждый вид регистрации (рождение, брак, смерть) ведётся в отдельной книге.
Окончательно формуляр метрической книги утверждён в 1838 году. Метрическая книга содержит сведения о рождении, о браке, о смерти:
«- о рождении — дата рождения и крещения, имя и фамилия, место жительства и вероисповедание родителей и крёстных родителей, законность и незаконность рождения; - о браке — имя, фамилия, место жительства, национальность, вероисповедание жениха и невесты, в каком возрасте вступают в брак, дата венчания, фамилии и имена свидетелей; - о смерти — имя, фамилия, место жительства, возраст умершего, дата и причина смерти, место захоронения».
Важно. На всём протяжении существования метрических книг в России они ведутся недостаточно добросовестно, поэтому некоторые события могут быть вовремя не записаны, а записанные — содержать неточности. Кроме того, если в первой половине XIX века события можно было регистрировать только в своём приходе, то затем практика становится либеральнее и прихожане безнаказанно могут регистрировать события (крестины и венчания) в соседних приходах.
Важно. Метрические книги являются не регистрацией факта рождения, брака или смерти, а регистрацией церковного обряда этих событий. Поэтому в приходские книги могут быть не записаны:
- мертворождённые (их не крестили);
- умершие вскоре после рождения (если их не успевали крестить и не проводили обряд отпевания);
- самоубийцы (с точки зрения церкви, самоубийство — грех, поэтому обряд отпевания не проводится);
- живущие вдали от прихода (когда священники не могли в срок добраться до покойника и обряд отпевания не проводился).
Не получают крещения мертворождённые, а также умершие вскоре после рождения, они могут не попасть в метрики о родившихся. С другой стороны, в христианские метрики, кроме родившихся, заносят случаи крещения взрослых. В метрические книги об умерших у православных могут не попадать младенцы, умершие до крещения, над которыми не совершён обряд погребения, а также самоубийцы. По военно-духовному ведомству прямо запрещается вносить мертворождённых в метрики. В губерниях или епархиях, где население очень разбросано и приходы растянуты (например, в Сибири), нередко умершие вынужденно хоронятся без участия духовенства и, следовательно, не попадают в метрические книги.
Приходские метрические книги ведутся в приходах до 1918 года, а в некоторых районах России до 1921 года. Затем ведение метрических книг становится обязанностью отделов ЗАГС.
Метрические приходские книги военного и морского ведомств первоначально находятся в РГИА, а в настоящее время практически все утрачены. Возможно, они были списаны и уничтожены в 1950 — 1960-е годы в ходе работы «по разгрузке» фондов архива.
В настоящее время приходские книги хранятся в основном в региональных государственных архивах, а в некоторых административных единицах — до сих пор ещё в органах ЗАГС.
Католические метрические книги
Для римско-католической церкви метрические книги законодательно учреждены в 1826 году. Однако, первая метрическая книга крещёных католиков заведена в Петербурге в 1710 году, а с 1716 года католические метрические книги ведутся на латыни. Обязанность ведения метрических книг у католиков в России была возложена на католических священников и настоятелей.
Лютеранские метрические книги
Для еванглическо-лютеранской церкви метрические книги законодательно учреждены в 1764 году. Обязанность ведения метрических книг у лютеран в России была возложена на проповедников.
Магометанские (мусульманские) метрические книги
Для мусульман метрические книги законодательно учреждены в 1828 — 1832 годах, а для мусульман Закавказского края — в 1872 году. Обязанность ведения метрических книг у магометан в России была возложена на имамов, а у караимов - на газзанов. Среди мусульманского и языческого населения азиатской России, особенно среди кочующих народностей (киргизы, калмыки), регистрация рождений, смертей и браков практически не велась.
Иудейские (еврейские) метрические книги (тетради)
Для иудеев метрические книги законодательно учреждены в 1835 году, но велись с 1804 года. Каждая книга велась на двух языках — русском и иврите. Обязанность ведения метрических книг у иудеев в России была возложена на раввинов. Раввин вёл книгу в двух экземплярах, один хранил в синагоге, а второй — в городском учреждении.
Иудейские метрические книги включают записи о четырёх обрядах: рождение, обрезание, бракосочетание, смерть. Однако, поскольку в иудаизме обряд может совершать любой верующий иудей, запись в метрическую книгу могла и не вноситься, если обряд совершался не в синагоге. Не всегда проводились метрические записи о девочках (рождение, смерть). Некоторые записи утрачены в результате небрежного обрезания листов после сшивания тетрадей.
Метрические книги раскольников
Для раскольников метрические книги законодательно учреждены в 1874 году. Метрические книги раскольников до 1905 года велись полицией. Многие раскольники официально значились православными. С 1905 — 1906 годов ведение метрических книг раскольников возложено на их собственных духовных лиц, настоятелей и наставников.
Метрические книги баптистов
Для баптистов метрические книги законодательно учреждены в 1879 году. Ведение метрических записей смертей, рождений и браков баптистов возлагалось на полицию.
Метрические книги старообрядцев
Метрические книги старообрядцев (за исключением единоверцев) до 1905 года велись полицией. С 1905 — 1906 годов ведение метрических книг старообрядцев было возложено на их собственных духовных лиц, настоятелей и наставников. В старообрядческих общинах без поповских согласий ведение книг с 1907 года возлагалось на особых, избираемых собраниями общин, старост.
Метрические книги сектантов
Метрические книги сектантов до 1905 года велись полицией. Многие сектанты официально значились православными. С 1905 — 1906 годов ведение метрических книг сектантов, приемлющих священство, было возложено на их собственных духовных лиц, настоятелей и наставников. Книги сектантов, не признающих духовных лиц, велись в городах городскими управами или городскими старостами, а в уездах — волостными правлениями.
Метрические книги прочих вероисповеданий
Ведение метрических записей смертей, рождений и браков мариавитов и у язычников (незначительная часть черемис, вотяков и чувашей, чукчи, айны и другие) возлагалось на полицию. У буддистов и ламаитов ведение метрических книг осуществлялось их духовными лицами.
для получения архивной справки, копии, выписки, информационного письма об актах гражданского состояния
(аналогичная форма может быть использована и для получения данных из метрических книг)
Фамилия, имя, отчество (по паспорту) лица, запрашивающего архивную справку (степень родства с запрашиваемым лицом) Почтовый индекс, домашний адрес, домашний, служебный и контактный телефоны |
Фамилия, имя, отчество лица, о котором запрашивается архивная справка |
Содержание запроса (о рождении, браке и смерти) (выбрать нужное) |
Вероисповедание лица, о котором запрашиваются сведения: православные, старообрядцы, католики, мусульмане, иудеи, лютеране, англикане (выбрать нужное) |
Цель запроса: обмен жилой площади, для получения пенсии, наследства, подтверждение места захоронения, имущественных прав отдельных лиц, установка памятника, для семейного архива (выбрать нужное, для кладбища указать название) |
Дата рождения, брака, смерти |
Церковь, в которой происходило крещение, венчание, отпевание:— для Москвы: улица и т.д.;— для Московской области: название губернии, волости, уезда, деревни или села, где родился, венчался или умер человек, о котором запрашиваются сведенияПри крещении: Ф.И.О. родителей:Отец ____________________________________________________Мать ____________________________________________________При венчании: Ф.И.О. мужа _________________________________При отпевании: Ф.И.О. умершего ____________________________ |
Оплату гарантирую _______________ подпись(социальные запросы должны быть безвозмездны) |
Ответ выдать «на руки» «направить по почте» «по E-mail”(выбрать нужное)Дата подачи заявления-анкеты Подпись «___» ___________ г. |
Предлагаю к прочтению совершенно замечательный сборник статей, объединенных одной общей тематикой Архивы Русской Православной Церкви, изданный в 2005 году.
Оглавление:
Раздел I: История архивов РПЦ
Е.В. Старостин. Архивы РПЦ X-XX века (исторический очерк)
А.В. Меньшова. Организация монастырских архивов и библиотек в Византии
Д.Г. Давиденко. Архивы Московского Симонова монастыря (история формирования и судьба документов в XIV-XX веках)
Г. Щеглов. Архив западнорусских униатских митрополитов и история его описания
Ю.Э. Шустова. Архив Львовского Успенского братства в XVI-XVIII веках
С.Г. Ковчинская. История архива Валаамского монастыря: XVIII-XX века (по материалам Национального архива Республики Карелия)
А.В. Борисова. Документы по церковной истории Ярославского края в фондах ГА Ярославской области
Т.В. Балашова. Материалы Московского Спасо-Андроникова монастыря в ЦИАМ
В.И. Иванов. Архив Екатеринодарского духовного правления
Е.Б. Бакшева. Ведение актов гражданского состояния возложить на гражданскую власть
И.Н. Преловская. Архивные документы о церковном конфликте начала 1920-х годов по вопросу о принадлежности Софии Киевской
И.Н. Зайцева. Документы церковных фондов - часть историко-культурного наследия народов Удмуртии
Священник Андрей Дудин. Архивный фонд Вятской епархии (к вопросу комплектования епархиальных архивов)
И.Б. Матяш. Документы религиозных организаций в современных украинских архивных справочниках и проблема создания указателя церковных фондов
А.Ю. Дубинская. О пользе архивов духовных учебных заведений при генеалогических исследованиях
Е.Л. Кудрявцева (Тюбинген, Германия). История двух частных архивов, содержащих документы, связанные с деятельностью РПЦ за рубежом (Швейцария, Германия)
А.В. Попов. История русского зарубежного православия в отечественных и зарубежных архивах
К.Б. Ульяницкий. Документальное наследие Православной Церкви в коллекциях микрофотокопий зарубежной россики (ГАРФ)
РАЗДЕЛ II. Источниковедение истории РПЦ
Н.И. Химина. Документы по истории РПЦ в региональных музеях и библиотеках
С.Н. Романова. Источники персональной информации о православном духовенстве XX в. в государственных архивах России
З.П. Иноземцева Совместимы ли эмоциональные идеологемы с научной критикой исторического источника? (По поводу и в связи с "новой концепцией прочтения следственных дел" Л.А. Головковой)
О.В. Зубова. Документы ГА Самарской области как источник по истории церкви РПЦ
О.Д. Ельцова. Материалы ГА Ярославской области как источник по экономической истории Ярославской епархии конца XVIII-XX века
Е.А. Китлова. Общий архив Министерства Императорского Двора как источник по истории РПЦ
К.Т. Сергазина. Дело о непорядочных поступках священника села Фрянова Иван Петрова Фелицына" как источник реконструкции религиозной жизни сельского прихода XIX века
В.А. Овчинников. Материалы по истории православных монастырей и женских общин Томской епархии (XIX-начало XX века) в фондах ГА Томской области
А.А. Горчаков. Метрические книги г. Владивостока как комплекс церковнйо учетно-демографической документации
Д.В. Сафонов. Следственное дело Патриарха Тихона как источник по истории РПЦ
С.Б. Филимонов, протоиерей Николай Доненко. Судебно-следственные дела православных священнослужителей в архиве Главного управления службы безопасности Украины в Крыму (ноябрь 1920-1930-е годы)
К.Ю. Иванов. О достоверности биографических данных репрессированных священнослужителей
В.П. Купченко. Документы ГА г.Киева о закрытии церквей и гонений на них в 1929-1939 годы
А.В. Беляева. Источник по истории РПЦ в эмиграции (1919-1939 годы) в России и за рубежом
А.П. Иванов. Фонды ГА Ярославской области о государственно-церковных отношениях в годы ВОВ
РАЗДЕЛ III. История РПЦ в документах церковных архивов
А.И. Папков. Сведения по истории РПЦ XVII века в документах Московского стола Разрядного приказа
А.И. Комиссаренко. Архивные фонды и правительственные учреждений и монастырей и их информационный потенциал по истории секуляризационной реформы 1764 года
В.П. Клюева. Межконфессиональные отношения в Тобольской губернии второй половины XVIII века (по материалам фонда Тобольской духовной консистории Тобольского филиала ГА Тюменской области)
Н.А. Четырена. Хозяйственные отношения ТСЛ и Сергиева Посада в конце XVIII века (по данным приходно-расходных книг)
С.В. Горохов. Жизнеописание архимандрита Софрония (Смирнова). 1828-1924 годы (по материалам архивов России и Украины)
П.Г. Чистяков. Отражение почитания местных святынь в архивах РПЦ (по материалам Центрального исторического архива Москвы)
М.В. Никулин. Документы секретного архива III отделения С.Е.И.В. Канцелярии (ГАРФ) о положении Православной Церкви и духовенства в конце 1850-конце 1870-х годов
Н.А. Белякова. Материлы архива Святейшего Синода по вопросу о реформе церковного суда (о попытке реформы церковного суда в 1870-е годы)
Т.М. Зацепина. Архивы Московской Синодальной конторы о реформе церковного пения в синодальном хоре и училище
Е.В. Белякова. Бракоразводные дела в архиве Святейшего Синода.
А.С. Ионов. С.Г. Рункевич и судьба архивных материалов Поместного собора Православной Всероссийской Церкви 1917-1918 годов. Изъятие церковных документов властями
З.П. Иноземцева. История РПЦ XX века в документах архивов. По трудам игумена Дамаскина (Орловского)
М.В. Шкаровский. РПЦ и нацистская Германия в документах немецких и российский архивов
Священник Олег Митров. Опыт написания житий святых новомученско и исповедников российских
С.И. Добренький. Церковно-приходские летописи второй половины XIX-начала XX в. в региональных архивах России (на примере ГА Вологодской области и ГА Ульяновской области)
Рекомендации Первой международной научной конференции "Архивы РПЦ: пути из прошлого в настоящее". Москва 20-21 ноября 2003 года
Список сокращений.
