КЛЫЧКОВ, СЕРГЕЙ АНТОНОВИЧ (наст. фамилия или деревенское прозвище Лешенков) (1889–1937, по др. данным 1940), русский поэт, прозаик, переводчик. Родился 1 (13) июля, по др. данным 24 июня (6 июля) 1889 в д.Дубровки Тверской губ. Сын сапожника; учился в школе г.Талдома, затем в реальном училище И.И.Фидлера в Москве, где в 1905 участвовал в декабрьском восстании. Выступил с революционными стихами (Мужик поднялся , Вихрь , Гимн свободы , все 1906) и социально-обличительной прозой (Бездомные , 1907). В 1908, благодаря материальной поддержке М.И.Чайковского, брата композитора, посетил Италию, где познакомился с М.Горьким . С осени 1908 учился в Московского университете (на естественном, затем историко-филологическом и юридическом факультетах; исключен в 1913).

С первых поэтических сборников Песни: Печаль-радость. Лада. Бова (1911) и Потаенный сад (1913) Клычков заявил о себе как о поэте новокрестьянского направления, созвучном поэтическим индивидуальностям Н.А.Клюева, С.А.Есенина, П.В.Орешина и др. «сопесенников крестьянской купницы». Возрождая в отечественной лирике 20 в. жанр народной песни, развивая мотивы русского предания и сказки, Клычков переосмыслял их в романтическо-символистском плане – с опорой на творческий опыт А.А.Блока, С.М.Городецкого, на грустно-светлое восприятие русского языческого колдовского мира А.Н.Островским, «подпольное» мировидение Ф.К.Сологуба, передавая при этом свое особенное ощущение «очарованного сна», ностальгической созерцательности («Я ищу в забытьи, / Чего нету на свете / И чего никогда не найти...»), пребывания в фантазийно-волшебном, полумистическом мире русского народного художественно-мифологического мышления. Именно в этот мир, где обитали Лель и Лада, Садко и Бова, Дубравна и Месяц медовый, где развертывается картина созидательного единства человеческих и природных сил, где на грани яви и сна Клычков, в духе раннего В.Я.Брюсова, ловил «трепетное, светлое сплетенье / Незримых и неуловимых рук», поэт бежал от холода, злобы, прагматизма и суеты городского быта. Автор был замечен, ряд его стихотворений (Детство , Ранняя весна , Пастух , Рыбачка и др.) помещены в известную Антологию издательства «Мусагет».

С началом Первой мировой войны был призван в армию, в 1919 с молодой женой уехал в Крым, где чудом избежал расстрела (сначала махновцами, затем белогвардейцами). В 1921 вернулся в Москву, работал в журнале «Красная новь» и издательстве «Круг». После выпуска поэтических сборников Дубравна (1918), Домашние песни , Гость чудесный (оба 1923), В гостях у журавлей (1930), разрабатывающих прежние темы и образы, сгущенные и обостренные переживаниями военных лет, зрелищем разрушаемой деревни, одухотворенные присутствием утонченного и отрешенного одинокого странника – лирического «Я» поэта, Клычков обращается к прозе. Из задуманной серии в девяти романах опубликованы Сахарный немец (1925; 2-е изд. 1929; в 1932 вышел под назв. Последний Лель ), Чертухинский балакирь (1926), Князь мира (1928; журнальное назв. Темный корень , 1927). Продолжающее гоголевскую традицию совмещение реального и фантастического планов позволяет Клычкову в присущей ему сказовой манере сочной, самоцветной народной речью гротескно-сатирически изобразить события глубоко чуждой ему войны (Сахарный немец , где полный юмора и печали рассказ ведется от имени человека из народа), в сплаве различных мифопоэтических традиций передать легенды и предания отеческой деревни (Чертухинский балакирь , где действуют, наряду с жителями села Чертухино, лешие, домовые и водяные, где сплетены размышления о христианском начале и языческих корнях, крепости и «природности» русского мужика, перекликающиеся с давними замыслами Клычкова пересказать песни о русских богатырях: о Микуле – «земле, весенней пахоте», Алеше – «диком, осеннем поле и беспричинной тайной сладости-печали», о Чуриле-«солнышке»), а также с помощью архетипического сказочного сюжета «обмена» обликом старика и молодого солдата показать зло корысти и бессердечия, разъедающее русскую крестьянскую общину со второй половины 19 в. – времени отмирания крепостного права (Князь тьмы , под этим назв. Темный корень вышел в издательтве «Круг»). Мотив «бесовства», насыщающий как поэзию, так и прозу Клычкова, порождает в его творчестве ноты безысходности и отчаяния (стихотворения Ко мне мертвец приходит... , Не мечтай о светлом чуде... , Я сплю тяжелым жутким сном ), пессимистическое предчувствие горестей, ожидающих Русь, сошедшую «с путей природы», обрекшую на уничтожение патриархальный мужицкий уклад и поэтому исчезающую, подобно легендарному и невозвратимому Китеж-граду, острое неприятие «машинной» цивилизации. Одним из проявлений «дьявольщины» Клычков считал и формализм в искусстве (статьи Утверждение простоты , 1929; Лысая гора , опубл. в 1923 в журнале «Красная новь», где Клычков сравнивал современное ему формалистическое экспериментаторство с шабашом на Лысой горе).

В 1930-е годы Клычков активно занимался переводами и литературной обработкой эпоса народов СССР (вогульские сказания, марийские народные песни, киргизский эпос Манас , грузинская классика – поэма Витязь в тигровой шкуре Ш.Руставели , произведения Г.Леонидзе, А.Церетели, Важа Пшавела и др.).

В 1937 Клычков был арестован по ложному обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия» и связи с Л.Б.Каменевым и расстрелян 8 октября 1937 (по др. данным 21 января 1940).

Сергей Антонович Клычков (деревенское прозвище семьи, использовавшееся иногда как псевдоним, - Лешенков ; 1 июля 1889, Дубровки, Тверская губерния - 8 октября 1937, Москва) - русский и советский поэт, прозаик и переводчик.

Биография

Родился в деревне Дубровки Тверской губернии (ныне - Талдомский район Московской области) в семье сапожника-старообрядца. В 1899 году по совету сельского учителя отец привёз его в Москву, где он начал учиться в училище И. И. Фидлера (в Лобковском переулке). Будучи учеником, участвовал в революции 1905 года, входил в состав боевой дружины Сергея Конёнкова. В 1906 году написал ряд стихов на революционные темы, напечатанные в альманахе «На распутье». Ранние стихи Клычкова были одобрены С. М. Городецким.

В 1908 году с помощью Модеста Ильича Чайковского выехал в Италию, где познакомился с Максимом Горьким и А. В. Луначарским. После возвращения из Италии поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но не окончил его (исключён в 1913 году). В 1911 году при материальном содействии М. Чайковского в издательстве «Альциона» вышел в свет его первый поэтический сборник - «Песни». В 1914 году появился второй сборник «Потаённый сад» - в том же издательстве.

Во время Первой мировой войны отправился на фронт; войну начал в Гельсингфорсе, затем был переведён на Западный фронт и позже, в звании прапорщика - в Балаклаву, куда отправилась за ним давно знакомая и любимая (вскоре ставшая женой), бывшая гимназистка Евгения Александровна Лобова. Военные впечатления Клычков позже воспроизведёт в романе «Сахарный немец».

После октябрьской революции в Москве в здании Пролеткульта он живёт в одной комнате с Сергеем Есениным. В особняке на Воздвиженке при участии Клычкова, Есенина, Орешина, Белого, Повицкого было организовано издательство «Московская трудовая артель художников слова», на Большой Никитской открылся магазин этого издательства. В этом издательстве вышли несколько сборников Клычкова.

В 1919-1921 годах жил в Крыму, где едва не был расстрелян (махновцами, затем белогвардейцами). В 1921 году переехал в Москву, где сотрудничал в основном в журнале «Красная новь».

Стихи ранних поэтических сборников Клычкова («Песни: Печаль-Радость. Лада. Бова», 1911; «Потаенный сад», 1913) во многом созвучны со стихами поэтов «новокрестьянского» направления - Есенина, Клюева, Ганина, Орешина и др. Некоторые из стихов Клычкова были размещены в «Антологии» издательства «Мусагет». Ранние клычковские темы были углублены и развиты в последующих сборниках «Дубрава» (1918), «Домашние песни» (1923), «Гость чудесный» (1923), «В гостях у журавлей» (1930), в стихах которых отразились впечатления Первой мировой войны, разрушение деревни; одним из основных образов становится образ одинокого, бездомного странника. В поэзии Клычкова появились ноты отчаяния, безысходности, вызванные гибелью под натиском «машинной» цивилизации «сошедшей с пути Природы старой Руси».

Клычковым были написаны три романа - сатирический «Сахарный немец» (1925; в 1932 году вышел под названием «Последний Лель»), сказочно-мифологический «Чертухинский балакирь» (1926), «Князь мира» (1928). Они были задуманы как части девятикнижия «Живот и смерть»; были объявлены названия следующих частей: «Китежский павлин», «Серый барин», «Буркан - мужичий сын», «Спас на крови», «Призрачная Русь», «Лось с золотыми рогами» - но один из них не появился в печати.

Лирика Клычкова связана с народным творчеством, он ищет уте­шения в природе. Поначалу его стихи были повествовательны, позднее они отличались определёнными раздумьями пантеистического, пессимистического характера, но всегда были далеки от всякой революцион­ности. В прозе Клычкова проступает его исконная связь с традиционным миром крестьянства и крестьянской демонологии, равно как и влияние Н. Гоголя, Н. Лескова и А. Ремизова. <…> Романы Клычкова не богаты дейст­вием, они составлены из отдельных сцен, ассоци­ативных, наполненных образами из мира ре­альности и мира сна и духов; рассказ ведётся от лица крестьянина - любителя поговорить на разные темы, ритм этой прозы часто очень хорош. Город, машины, железо и фабричные трубы как символы пролетарской револю­ции, превращаются для Клычкова с его привязанно­стью к метафизическому миру деревни и ле­са в орудия сатаны.

Вольфганг Казак

Сергей Антонович Клычков. Биография

Поэт, прозаик, переводчик.

Родился в старообрядческой крестьянской семье, занимавшейся кустарным башмачным промыслом. Истоки своего творчества связывает с одаренностью родителей: «...языком обязан лесной бабке Авдотье, речистой матке Фекле Алексеевне и нередко мудрому в своих косноязычных построениях отцу моему Антону Никитичу...» (Автобиография // Клычков С. Серый барин. Харьков, 1927), а также с «лесной» природой, где протекало детство. Символично, что Клычков и родился в лесу (молодая мать, не уяснив по неопытности сроков, отправилась в день родов с лукошком в лес за малиной...). Как «дитя природы», Клычков был игралищем чудесных, роковых сил: его понимали животные, не кусали пчелы, постоянно выручал счастливый случай; рожденный под предрасполагающим к лунатизму созвездием Рака, он и впрямь был подвержен в детстве этому загадочному недугу, как в значительной мере подвержена ему и лирика Клычкова. Отличался Клычков и выразительной внешностью - стройный, высокий, с крупными чертами цыганского лица, он производил неотразимое впечатление на женщин. А.Ахматова высказывалась о нем как о «своеобразном поэте. И ослепительной красоты человеке» (Глекин Г. Что мне дано было... // РО РНБ. Неизданные воспоминания об А.Ахматовой). Др. современник о молодом Клычкове позже писал: «Яркой внешностью и щедрой душевностью Сергей привлекал к себе и чаровал. Он был тогда светел и радостен. Он был единственным в своем роде» (П.Журов). Проучившись в талдомской земской школе, Клычков поступает в 1900 в московское реальное училище И.И.Фидлера, где учится до 1906.

Стихи («больше про домовых и про леших» - Автобиография) начинает писать еще в сельской школе; первые публикации - в журнале Московского университета «На распутье» - посвящены революции («Мужик поднялся», «Гимн свободе» и др.). Клычков и сам в 1905 был участником боевой дружины, выступавшей на Арбате.

В 1907 публикуется в альманахе «Сполохи», «Белый камень», «Вестник общества "Самообразование"» (стихи и проза).

В 1908 при содействии М.И.Чайковского (брата композитора) уезжает ненадолго в Италию, где на Капри встречается с М.Горьким и А.Луначарским. Осенью того же года поступает на историко-филологический факультет Московского университета, окончить который, однако, не удается как по причине материальной необеспеченности, так и из-за творческой одержимости, которая отвлекала начинающего поэта от систематических занятий.

В конце 1910-х (с указанием - 1911) выходит первый сборник Клычкова «Песни» (М., изд-во «Альциона»), на который откликаются Н.Гумилев, В.Брюсов, М.Волошин, С.Городецкий.

В 1911 в московском альманахе «Антология» печатаются еще 7 его новых произведений. К этому времени он уже знаком с И.Буниным (высоко оценившим его стихи), С.Соловьевым, сводит дружбу с Б.Садовским, Л.Столицей, С.Городецким, посещает символистский кружок Эллиса у скульптора К.Крахта.

В авг. 1913 выходит вторая книга лирики Клычкова «Потаенный сад», дающая в совокупности с первой основательный повод говорить об оригинальности его стихов. Поэзия Клычкова проникнута ощущением глубокой гармонии между человеком и природой, еще не нарушенной катаклизмами трагического и жестокого XX в. Именно это и отмечалось прежде всего в критических отзывах: «Клычков - прелестный и нежный поэт. У него безупречная рифма, певучая легкость стиха, непринужденная песенность размеров... Все это молодо, свежо, радостно и так странно на фоне наших серых дней» (Полонский Вяч. С.Клычков. «Потаенный сад» [рец.] // Новая жизнь. 1913. №12); «Здоровым ароматом деревенской шири и черноземных полей веет от простых и ясных строк Сергея Клычксва» (Смельский В. С.Клычков. «Потаенный сад» (рец.) // День. 1913. 23 сент.). Этот же рецензент писал, что не только понимание природы, «но почти стихийное, первобытное слияние с ней» обнаруживает здесь поэт. Стихи Клычкова печатаются в журнале «Современный мир», «Северные записки», «Новое вино», «Ежемесячный журнал», «Заветы», «Наша заря».

В июле 1914 (с началом общей мобилизации на войну с Германией) Клычков призывается в армию и направляется сначала в Гельсингфорс (Хельсинки), а затем, по окончании там школы прапорщиков,- в действующую армию. Как поэт Клычков отзывается на войну в основном лишь «пустыней души», лирическим безмолвием. Материалом для его творчества она станет позже - в прозе. Заочно он уже знаком с Клюевым и Есениным и составляет вместе с ними ядро новокрестьянской поэзии; 25 окт. 1915 его стихи за отсутствием автора читает С.Городецкий на вечере литературной группы «Краса» (Петроград).

Революцию 1917 встречает в Петрограде вместе с другими поэтами «крестьянской купницы», с которыми его отныне будет связывать большая личная дружба и общая трагическая судьба. Вместе с ними он печатается здесь в эсеровской газете «Дело народа».

Переехав в 1918 в Москву, он поступает на службу в канцелярию московского Пролеткульта, занимающего особняк Морозовых на Воздвиженке, где находится угол и для него самого и куда к нему подселяется приехавший из Петрограда Есенин. В том же году вместе с С.Есениным, А.Белым, П.Орешиным он создает книгоиздательство «Московская трудовая артель художников слово» (МТАХС), в котором выходят четыре сборников его стихов: «Потаенный сад» (переизд.), «Бова», «Дубравна» (1918, выходил еще раз в 1919), «Кольцо Лады» (1919). А. Воронский советовал в те годы современнику послушать стихи Клычкова, дабы почувствовать, «как говорит Русь шестнадцатого века» (Зелинский К. На рубеже двух эпох. М., 1962. С.182). Стихи Клычкова этого периода отличаются богатством элементов календарно-обрядовой и игровой поэзии языческого прошлого. Поворотной книгой Клычкова становится вобравший в себя стихи середины 1910-х сб. «Дубравна». Здесь поэт прощался с очарованным миром крестьянской жизни перед вторжением в него урбанизации («Над полем туманит, туманит...», 1914). Задолго до Есенина в этих стихах зазвучал мотив панихиды по русской деревне: «Слушай, сердце, по вечеру слушай / Похоронную песню берез!..» («Лес шумит и шумит, опадая...», 1914). Есенин в своем трактате «Ключи Марии» (1918) назвал Клычкова «истинно прекрасным народным поэтом». Говоря о некоем глобальном прощании человека и всего живущего на земле со своим исконным местом обитания, Есенин использовал «прощальные» образы сборника «Дубравна».

В 1922 Клычков становится секретарем отдела прозы в руководимом А.Воронским журнала «Красная новь».

1923 - новая книга лирики «Домашние песни». Если в предшествующих произведениях Клычков представал утонченно-отрешенным от житейской обыденности, поэтом грезы, то в «Домашних песнях» выступает крепким деревенским парнем. На смену романам с русалками и Ладами в его лирику входит настоящая земная любовь со всеми перипетиями своих радостей и горестей. Спасительная гармония с природой, в которой поэт пребывал прежде, становится теперь, наоборот, лишь мечтой, надеждой на прибежище от жизненной суеты («Надела платье белое из шелка...», 1922). Отошедшей в мир этой же грезы оказывается уже и сама Русь («Улюсь», 1922).

В эти годы Клычков напряженно размышляет о смысле происходящего в России, связывая это с вечными вопросами бытия: жизни, смерти, искусства. Сохранилась, в частности, его записка к А.Белому с набросанными на ней мучившими поэта вопросами: «Что важнее сейчас, жизнь или искусство? Что гибнет сейчас, жизнь (старая, новая или даже, может быть (уже заранее), будущая), или искусство (то же)?.. Что нужно спасать, себя, декрет или искусство?» (ЦГАЛИ. Ф. 53). В «Домашних песнях», как и в последующих книгах поэта, результат подобных размышлений оказывался пессимистическим: «Как на покойницу убор, / Легла на землю тень от плахи» («Среди людей мне страшно жить...», 1922). Печальные раздумья углубляются в следующей книге поэта «Талисман» (1927), частью состоящей из стихов прежних книг, а частью - новых. С усилением реалистического взгляда поэта на окружающее усиливается здесь и мотив конфликтного состояния мира (оскудение природы и души человека, экологическая угроза).

В 1930 выходит последняя лирическая книга Клычкова «В гостях у журавлей». Всему сложному, противоречивому и зыбкому, что существует в жизни, Клычков противопоставляет великую правду природы («Мы отошли с путей природы...», 1926).

В 1930-е Клычковым был создан (уже не для печати, а только «в стол») наиболее трагический цикл - «Заклятие смерти». Он был посвящен судьбе русского крестьянства и общему уделу человеческого существования. Цикл «Заклятие смерти», как и другие стихи Клычкова 1930-х, в частности любовная лирика («Не знаю, друг, с тоски ли, с лени...», «Как не любить румянец свежий...», 1931), представляют собой вершину его философской поэзии. Клычков является наследником поэзии Е.Баратынского, Ф.Тютчева, А.Фета.

В середине 1920-х Клычков создает романы «Сахарный немец» (1925), «Чертухинский балакирь» (1926) и «Князь мира» (1928) - как части задуманного пятикнижия о «животе и смерти» русского народа. Они приносят автору большую известность и авторитет первоклассного мастера сказовой прозы, идущей по линии Гоголя, Лескова, Мельникова-Печерского. Однако именно они в значительно большей степени, нежели лирика, становятся поводом (несмотря на положительные отзывы о них А.Воронского, В.Полонского, А.Луначарского и в известной мере М.Горького) для травли Клычкова со стороны рапповской критики как «классового врага». В вульгарных статьях «Россияне» (1928), «Певцы кулацкой деревни» (1930) и в книге «Кулацкая художественная литература» (1930) сотрудник Коммунистической академии О.Бескин составляет даже особый «спецификум классового лица С.Клычкова», по которому его творчество определялось «как диверсия реакционной (идеалистической, националистической, кулацкой и проч.) идеологии в мировоззрение современника - строителя социализма». В этих статьях, по словам самого писателя, ему вполне уже определялась роль «литературного смертника». Тщетными оказываются попытки Клычкова защитить себя в двух опубликованных в «Литературных газетах» статьях - «О зайце, зажигающем спички» (1929) и «Свирепый недуг» (1930).

Клычков Сергей Антонович (1889-1937) – русский поэт-крестьянин, прозаик и переводчик, самый яркий певец сказочного мира народных поверий. Широкому кругу читателей он малоизвестен, зато староверы считают Клычкова одним из величайших поэтов начала ХХ века. Он внёс огромный вклад в старообрядческое культурное наследие. Сквозь всё его творчество проступает тесная связь с традиционным крестьянским миром, привязанность к лесу, природе. Все символы революции и пролетариата (машины, города, железо, фабричные трубы) поэт считал орудием сатаны. Сергей Есенин называл его «прекрасным, истинно народным поэтом» и посвящал Клычкову свои самые знаменитые стихи.

Деревенские корни

Серёжа появился на свет 13 июля 1889 года в Тверской губернии в небольшой деревне Дубровки. Поселение было на 30 домов, а людей в деревне проживало около 130 человек.

Дедушка по отцовской линии, Клычков Никита Родионович, – дубровский крестьянин, кустарь-башмачник. Большую часть своей жизни дед провёл в похождениях. Когда-то он впервые отправился в Москву пешком. Там познакомился с девушкой Дусей (Евдокией Михайловной), работавшей кухаркой у польских панов. Они поженились, а в 1865 году у супругов родился мальчик Антон (папа поэта Сергея Клычкова). Позже ещё родилась дочь Анна. Однако деду в деревне не сиделось, он оставил жену с двумя детьми и отправился на богомолье.

Целый год ходил Никита Клычков по святым местам, дошёл до Афона. Останавливаясь по пути где-нибудь на ночлег, помогал крестьянам, ремонтировал обувку людям, но плату за свой труд никогда не брал.

А потом так и повелось: возвращался он в родную деревню, отдыхал от трудного пути, вёл с женой хозяйство, и снова уходил.


Сергей Клычков (в центре) с родителями и младшим братом

Бабушка, Евдокия Михайловна, была женщина сильная и волевая, сама на любимой лошадке Сивке возила лес и приговаривала: «Помрём мы с тобою вместе, Сивко». Словно напророчила себе, в 1905 году погибли они на железной дороге под колёсами поезда.

Родители

Отец поэта, Клычков Антон Никитич, в девятилетнем возрасте был отдан в ученики к петербургскому башмачнику. К двадцати годам он стал отличным мастером, женился на семнадцатилетней девушке Фёкле Алексеевне Кузнецовой. Она была родом из крестьянской семьи, отец Фёклы слыл знатным кузнецом. Жить молодые стали в Дубровках, где глава семейства выстроил деревянный дом. Будущий поэт Сергей Клычков был у родителей первенцем, мама родила его в малиннике в Дубровском лесу. Принесла крикуна домой в переднике и при этом даже корзинку с малиной не просыпала.

Родители вместе занимались башмачным ремеслом. Отец делал обувь, а мама закидывала за плечи короб с изготовленными башмаками и ближе к полуночи выдвигалась из дома. Шла больше суток пешком, под утро следующего дня приходила в Москву. Там продавала башмаки в городские магазины или палаточникам у Кремлёвской стены и обратно преодолевала сто вёрст от Москвы до Дубровки.

Своим упорным трудом родители Клычковы достигли материального достатка. Силами семьи выстроили кирпичный дом, который больше напоминал храм или замок. Кирпич для строительства изготавливали сами из местной глины, обжигая его потом на маленьком заводике.

Мама хоть и была неграмотной женщиной, но с другими всегда общалась культурно, добродушно и просто. Под праздники незаметно от семьи Фёкла Алексеевна подкладывала в чулан одиноким старушкам и очень бедным семьям муку, творог, хлеб и прочие продукты. Большой урожай яблок из своего сада мама ходила продавать в Талдом, а оставшиеся плоды всегда раздавала деревенским ребятишкам.


Дом семьи Клычковых

Отец, несмотря на то, что имел небольшую склонность к водке, тоже был очень добрым человеком, никогда никому не отказывал в помощи. Он часто угощал знакомых и соседей мёдом и помидорами. Кстати, Антон Никитович был первым, кто завёл на деревне посадку помидоров.

Детские годы

В семье Клычковых всего родилось пятнадцать детей, но выжило только пятеро из них. За такими занятыми родителями воспитанием внуков больше занимались бабушки. В сознание маленького Серёжи с раннего детства вошёл лес. Изба бабушки Евдокии Михайловны находилась на опушке, частенько из густой лесной чащи выходили лоси, мальчик любил наблюдать за ними. А по вечерам бабушка рассказывала сказки и небылицы, в которых лес был наполнен живыми существами, оживали даже кочки и пни, не говоря уже про старого Лешего.

Зимой детвору отправляли в Талдом, к бабушке по маминой линии Устинье Кузнецовой, там они ходили в приходскую школу. Эта бабушка была знаменитой на всю округу певуньей, без неё не обходилась ни одна свадьба. Она пела внукам песни о мифологических существах, населяющих лес, – царевна Дубрава, лесная красавица Лада, чудесный Лель, играющий на серебряной свирели. В голове маленького Серёжи соединились мифы с реальностью, были с небылицами, что привело к рождению первых детских стихов.

Семья Клычковых принадлежала старообрядцам, таковых на всю Талдомскую волость было не более 40 семей. Церковь их находилась в Талдоме, Серёжа хорошо запомнил, какие там были строгие иконы, сделанные из дерева с затуманенными ликами. А ещё книги, по которым читали службу, с красными витиеватыми начальными буквами. С детских лет у Сергея сформировалось особенное отношение к иконам, религии, церкви. Даже спустя много лет, после октябрьского переворота, в период государственного атеизма он не отказался от веры в Бога.

Больше всего из детства Сергею врезались в память праздники Троицы, каждый год этого дня в деревне ждали больше всего. К Троице готовились особенно тщательно все – и богатые, и бедные. В домах всё вымывали и выметали, при входе ставили ветки молоденькой берёзы с пахучими едва распустившимися листиками. Делали обновки и покупки, на стол ставили лучшую еду и хмельное. А потом приходила радость от весеннего праздника. Забывалось всё плохое, недостатки, нужда, притеснение, нелёгкая жизнь. Все от мала до велика радовались яркому солнышку, берёзкам, зелёной траве, пели народные песни, водили хороводы, веселились. Очень любил становиться в хороводы и Сергей, потом он часто и ярко отображал их в своих стихотворениях.

Начиная с ранней весны и до поздней осени, Серёжа помогал родителям по хозяйству. Вместе с отцом смотрел за пчелиными ульями. С младшими братьями и сёстрами с утра до вечера трудился в саду, огороде и в поле.

А когда садилось солнце, вся семья собиралась в шестигранной беседке в саду. Ужинали пирогами и творожными сочнями, оладьями и яичницей на молоке, картошкой и жареными грибами. Грели самовар на сухих еловых и сосновых шишках, пили чай с мёдом и сухой малиной. После ужина все вместе слушали грампластинки с романсами в исполнении артисток Дулькевич и Плевицкой. А потом начинал читать Сергей сказки Пушкина, поэмы Лермонтова, иногда прозу Гоголя. Делал он это, как артист, с выражением, и никому не хотелось расходиться, несмотря на то, что устали за день на полевых работах.

Образование

Когда Сергей окончил приходскую школу, сельский учитель посоветовал родителям отдать сына на обучение дальше в Москву. Отец повёз мальчика поступать в реальное училище, но Серёжа провалил вступительные экзамены. Антон Никитич рассердился и стал пороть его. Проходивший и увидевший экзекуцию директор училища Фидлер И. И. разузнал, в чём дело, пригласил парня к себе на собеседование и принял в учебное заведение бесплатно.

В период учёбы Клычков очень много стал писать стихов и прозы, Москва вдохновила его. Теперь в произведениях Сергея Леший и другие лесные жители отошли на дальний план, было о чём писать и без них. В 1905 году он участвовал в революционных беспорядках, а потом, боясь ареста, несколько месяцев отсиживался в Дубровках на чердаке родительского дома.

В 1907 году в журнале «Вестник общества. Самообразование» и в альманахах «Белый камень» и «Сполохи» были напечатаны первые стихи и рассказы Клычкова. Но радость от литературного дебюта сменилась печалью от неразделённой любви. Серёжа снимал жильё в купеческом доме Лобова и полюбил дочь хозяина Евгению. Девушка к бедному поэту оказалась равнодушна и пошла замуж за другого. Молодой Клычков хотел покончить жизнь самоубийством, но в это время рядом оказались поэт Сергей Городецкий и драматург Модест Чайковский, уберёгшие его от глупого шага. Модест Ильич забрал с собой Клычкова в путешествие по Италии, где на Капри тот познакомился с Луначарским А. В. и Горьким А. М.

В 1908 году Сергей стал студентом Московского университета, однако обучение так и не закончил.

Творчество

С 1909 года Клычков, как когда-то его дедушка, отправился странствовать по Руси босиком, с котомкой за плечами и посохом в руках – по Волге, на Молохту под Иваново, в старинные монастыри. Он всегда тяготел к трудовому простому люду, был человеком открытой широкой души. В этом странствии родилось много стихов. В 1911 году Сергею снова посодействовал Модест Чайковский, и при его материальной поддержке издательство «Альцион» выпустило первый сборник поэзии Клычкова «Песни».

Второй поэтический сборник «Потаённый сад» вышел в 1913 году. Лирика Клычкова отличалась простым языком, песенной интонацией, фольклорностью.

Когда началась Первая мировая война, поэт ушёл на фронт. Всё увиденное на войне он позднее описал в прозаическом произведении «Сахарный немец».

После революционных событий Клычков устроился работать в Пролеткульт в канцелярию. В этот период он особенно сдружился с Есениным, какое-то время они даже проживали вместе в комнате. С другими поэтами (Орешиным, Белым) организовали издательское общество «Московская трудовая артель художников слова», которое выпустило несколько поэтических сборников Сергея:

  • «Дубрава»;
  • «Домашние песни»;
  • «Гость чудесный».

Только теперь в его стихах отчетливо прослеживались нотки безысходности и отчаяния. Поэт писал, что «старая Русь сошла с пути Природы». Больше всего он не мог мириться с тем, что революция разрушила духовную жизнь народа, оставила крестьян без нравственной опоры, а вместо красного угла с иконами предложила портрет вождя.

В 1922 году Клычков устроился работать секретарём в отдел прозы журнала «Красная новь». Ему дали комнатку во флигели «Дома Герцена». Постепенно не только в работе, но и в своём творчестве Сергей стал переходить с поэзии на прозу, были изданы три его романа:

  • «Сахарный немец»;
  • «Чертухинский балакирь»;
  • «Князь мира».

В своих произведениях он говорил, что люди не должны убивать друг друга, что под куполом церкви добро должно побеждать зло. Идеологи советской системы расценили подобные мысли как контрреволюционные, Клычков стал не только писателем-изгоем, но и гражданином-изгоем.

В 1930 году вышел его последний поэтический сборник «В гостях у журавлей». После этого все свои произведения он писал «в стол», даже не надеясь на дальнейшую публикацию. Он был невостребованным и бедным, но это не сломило Сергея. Последние годы жизни Клычков занимался переводами.

Личная жизнь

В 1918 году поэт обвенчался с Евгенией Лобовой, которую любил больше десяти лет. Когда-то она отказала ему и пошла под венец с другим мужчиной. В 1917 году до Сергея дошла новость, что её супруг скончался. Он сразу же помчался в Алушту, где Евгения в тот период лечилась от туберкулёза. На этот раз она стала его женой, у супругов родилась дочь Женя, но вместе они прожили двенадцать лет. В 1930 году Сергей и Евгения развелись.

В 1931 году Клычков женился на Варваре Николаевне Казанковой. В 1932 году у них родился сын Георгий. Несмотря на бедность и гонения, Сергей был счастлив в новой семье. Только этому спокойствию и счастью был отмерян короткий век.

Смерть

Всё закончилось 31 июля 1937 года. В полночь в дом постучали. Сергей поцеловал жену, маленького сына в кроватке и ушёл в сопровождении людей в военной форме.

Вместе с ним уходила эра поэтов-крестьян. Он неразрывно был связан с небом и землёй, не отрёкался от них ни на минуту. А перед большевиками стояла цель – уничтожить русский мир, его душу и сердце, церкви и деревни, которые и были тем чистым, светлым и жизнеспособным, что сопротивлялось сатанинской машине пролетариата. Один из последних русских деревенских поэтов обрёк себя на плаху.

Обвинение для ареста было ложное, 8 октября 1937 года вынесли смертельный приговор, исполнили в тот же день. Место захоронения поэта неизвестно. Есть предположения, что его останки покоятся на Донском кладбище Москвы в братской могиле. В 1956 году поэт Сергей Клычков был реабилитирован посмертно.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Серге́й Анто́нович Клычко́в (деревенское прозвище семьи, использовавшееся иногда как псевдоним, - Лешенков ; 1 июля , Дубровки , Тверская губерния - 8 октября , Москва) - русский и советский поэт, прозаик и переводчик.

Биография

Клычковым были написаны три романа - сатирический «Сахарный немец» (1925; в 1932 году вышел под названием «Последний Лель»), сказочно-мифологический «Чертухинский балакирь» (1926), «Князь мира» (1928). Они были задуманы как части девятикнижия «Живот и смерть»; были объявлены названия следующих частей: «Китежский павлин», «Серый барин», «Буркан - мужичий сын», «Спас на крови», «Призрачная Русь», «Лось с золотыми рогами» - но один из них не появился в печати.

Лирика Клычкова связана с народным творчеством, он ищет уте­шения в природе. Поначалу его стихи были повествовательны, позднее они отличались определёнными раздумьями пантеистического, пессимистического характера, но всегда были далеки от всякой революцион­ности. В прозе Клычкова проступает его исконная связь с традиционным миром крестьянства и крестьянской демонологии, равно как и влияние Н. Гоголя, Н. Лескова и А. Ремизова. <…> Романы Клычкова не богаты дейст­вием, они составлены из отдельных сцен, ассоци­ативных, наполненных образами из мира ре­альности и мира сна и духов; рассказ ведётся от лица крестьянина - любителя поговорить на разные темы, ритм этой прозы часто очень хорош. Город, машины, железо и фабричные трубы как символы пролетарской револю­ции, превращаются для Клычкова с его привязанно­стью к метафизическому миру деревни и ле­са в орудия сатаны.

Выступал Клычков и с критическими статьями («Лысая гора», 1923; «Утверждение простоты», 1929), переводами (в 1930-х; переводил эпосы народов СССР, народные песни и сказания; переводил произведения многих грузинских поэтов - Г. Леонидзе, Важа Пшавела и др., перевёл знаменитую поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»).

В 1937 году Сергей Клычков был арестован по ложному обвинению, 8 октября 1937 года приговорён к смертной казни и в тот же день расстрелян. В 1956 году реабилитирован. В справке о реабилитации указана ложная дата смерти - 21 января 1940 года, перешедшая в некоторые издания.

Память

На родине поэта, в селе Дубровки Талдомского района Московской области, был создан мемориальный музей Клычкова.

Сочинения

Я с даром ясной речи,
И чту я наш язык,
А не блеюн овечий
И не коровий мык!

«Должно быть, я калека…», 1929

  • Песни. - М.: Альциона, 1911
  • Потаенный сад: Стихотворения. - М., Альциона, 1913 - 90 с. (2-е изд. - М., 1918)
  • Дубрава: Стихи. - 1918
  • Кольцо Лады: Стихи. - М., 1918. - 60 с.
  • Гость чудесный: избранные стихотворения. - Москва; Петроград: Государственное издательство, 1923
  • Домашние пес­ни: пятая книжка стихов. - Москва; Петербург: Круг, 1923
  • Сахарный немец. - М., 1925
  • Чертухинский балакирь. - М., 1926
  • Последний Лель. - 1927
  • Та­лисман. Стихи. - Л., 1927
  • Князь мира. - 1928
  • В гостях у журавлей. Сти­хи. - М.: «Федерация», 1930
  • Сараспан: стихи. Обработки фольклора и переводы. - М.: Художественная литература, 1936

В 2000 году вышло «Собрание сочинений» С. А. Клычкова в двух томах (составление, подготовка текста, комментарии М. Никё, Н. М. Солнцевой, С. И. Субботина. - М.: Элис Лак). в 2011 году выпустил сборник: «Исследования и материалы по итогам международной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С. А. Клычкова».

Напишите отзыв о статье "Клычков, Сергей Антонович"

Примечания

Литература

  • Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8.

Ссылки

  • в библиотеке Максима Мошкова
  • «Кругосвет»
  • - недооцененное наследие старообрядческой культуры

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Клычков, Сергей Антонович

Караффа вернулся в мою жизнь примерно через две недели, в раннее солнечное утро, очень уверенный в себе, свежий и счастливый, и войдя в комнату, радостно произнёс:
– У меня для Вас сюрприз, мадонна Изидора! Думаю, он Вам очень понравится.
Меня сразу же прошибло холодным потом – я знала его «сюрпризы», они хорошо не кончались...
Как будто прочитав мои мысли, Караффа добавил:
– Это, правда, приятный сюрприз, я Вам обещаю. Вы сейчас увидите это сами!
Дверь открылась. А в неё, осторожно оглядываясь, вошла хрупкая высокая девочка... Ужас и радость на секунду сковали меня, не давая пошевелиться... Это была моя дочь, моя маленькая Анна!!!.. Правда, маленькой теперь её называть было уже трудновато, так как за эти два года она сильно вытянулась и повзрослела, став ещё красивее и ещё милей...
Моё сердце с криком рванулось к ней, чуть ли не вылетая из груди!.. Но спешить было нельзя. Я не знала, что задумал на этот раз непредсказуемый Караффа. Поэтому, надо было держаться очень спокойно, что было почти что выше моих человеческих сил. И только боязнь сделать непоправимую ошибку сдерживала мои ураганом рвавшиеся наружу бушующие эмоции. Счастье, ужас, дикая радость и страх потери одновременно рвали меня на части!.. Караффа довольно улыбался произведённым эффектом... что тут же заставило меня внутри содрогнуться. Я не смела даже подумать, что может последовать дальше... И знала, что, случись что-то ужасное, желание защитить Анну может оказаться слишком сильным, чтобы противиться Караффе... и я панически боялась, что не смогу отказать ему, чтобы он за это не попросил.
Но, к моему величайшему удивлению, его «сюрприз» оказался настоящим сюрпризом!..
– Рады ли Вы видеть дочь, мадонна Изидора? – широко улыбаясь, спросил Караффа.
– Всё зависит от того, что за этим последует, Ваше святейшество... – осторожно ответила я. – Но, конечно же, я несказанно рада!
– Что ж, наслаждайтесь встречей, я заберу её через час. Вас никто не будет беспокоить. А потом я зайду за ней. Она отправится в монастырь – думаю, это лучшее место для такой одарённой девочки, какой является Ваша дочь.
– Монастырь?!! Но она никогда не была верующей, Ваше святейшество, она потомственная Ведьма, и ничто на свете не заставит её быть другой. Это то, кто она есть, и она никогда не сможет измениться. Даже если Вы её уничтожите, она всё равно останется Ведьмой! Так же, как я и моя мать. Вы не сможете сделать из неё верующую!
– Какое же Вы дитя, мадонна Изидора!.. – искренне рассмеялся Караффа. – Никто не собирается делать из неё «верующую». Думаю, она может прекрасно послужить нашей святой церкви, оставаясь именно тем, кто она есть. А воз-можно даже и больше. У меня на Вашу дочь далеко идущие планы...
– Что Вы имеете в виду, ваше святейшество? И причём здесь всё-таки монастырь? – застывшими губами прошептала я.
Меня трясло. Всё это не укладывалось в голове, и я пока что ничего не понимала, только чувствовала, что Караффа говорит правду. Одно лишь меня пугало до полусмерти – какие такие «далекоидущие» планы у этого страшного человека могли быть на мою бедную девочку?!..
– Успокойтесь, Изидора, и перестаньте ждать от меня всё время чего-то ужасного! Вы провоцируете судьбу, знаете ли... Дело в том, что монастырь, о котором я говорю, очень непростой... И за пределами его стен, о нём не знает почти ни одна душа. Это монастырь исключительно для Ведунов и Ведьм. И он стоит уже тысячи лет. Я был там несколько раз. Я учился там... Но, к сожалению, не нашёл, что искал. Они отвергли меня... – Караффа на мгновение задумался и, к моему удивлению, вдруг стал очень печальным. – Но я уверен, что Анна понравится им. И ещё я уверен, что им будет чему научить Вашу талантливую дочь, Изидора.
– Не говорите ли Вы про Мэтэору*, Ваше святейшество? – заранее зная ответ, всё же спросила я.
От удивления брови Караффы поползли на лоб. Видимо он никак не ожидал, что я об этом слыхала...
– Вы знаете их? Вы там бывали?!..
– Нет, там бывал мой отец, Ваше святейшество. Но он потом многому научил меня (позже я дико пожалела, что сообщила ему это...). Чему Вы хотите обучать там мою дочь, святейшество?! И зачем?.. Ведь для того, чтобы объявить её Ведьмой, у Вас уже сейчас достаточно доказательств. Всё равно ведь позже Вы попытаетесь сжечь её, как всех остальных, не так ли?!..
Караффа опять улыбнулся...
– Почему Вы уцепились за эту глупую мысль, мадонна? Я не собираюсь причинять никакого вреда Вашей милой дочери! Она ещё сможет великолепно послужить нам! Я очень долго искал Ведунью, которая ещё совсем дитя, чтобы научить её всему, что знают «монахи» в Мэтэоре. И чтобы она потом помогала мне в поисках колдунов и ведьм, таких, какой была когда-то она сама. Только тогда она уже будет ведьмой от Бога.
Караффа не казался сумасшедшим, он БЫЛ им... Иначе нельзя было при-нять то, что он говорил сейчас! Это не было нормальным, и поэтому ещё больше страшило меня.
– Простите, если я что-то не так поняла, Ваше святейшество... Но разве же могут быть Ведьмы от Бога?!..
– Ну, конечно же, Изидора! – искренне поражаясь моему «невежеству», засмеялся Караффа. – Если она будет использовать своё знание и умение во имя церкви, это будет приходить к ней уже от Бога, так как она будет творить во имя Его! Неужели Вам это не понятно?..
Нет, мне не было понятно!.. И говорил это человек с совершенно больным воображением, который, к тому же, искренне верил в то, о чём говорил!.. Он был невероятно опасным в своём сумасшествии и, к тому же, имел неограниченную власть. Его фанатизм переходил все границы, и кто-то должен был его остановить.
– Если Вы знаете, как заставить нас служить церкви, почему же тогда Вы сжигаете нас?!.. – рискнула спросить я. – Ведь то, чем мы обладаем, нельзя приобрести ни за какие деньги. Почему же Вы не цените это? Почему продолжаете уничтожать нас? Если Вы хотели научиться чему-то, почему не попросите научить Вас?..
– Потому, что бесполезно пробовать изменить то, что уже мыслит, мадонна. Я не могу изменить ни Вас, ни Вам подобных... Я могу лишь испугать Вас. Или убить. Но это не даст мне того, о чём я так долго мечтал. Анна же ещё совсем мала, и её можно научить любви к Господу, не отнимая при этом её удивительный Дар. Вам же это делать бесполезно, так как, даже если Вы поклянётесь мне вере в Него – я не поверю Вам.
– И Вы будете совершенно правы, Ваше святейшество, – спокойно сказала я.
Караффа поднялся, собираясь уходить.
– Всего один вопрос, и я очень прошу Вас ответить на него... если можете. Ваша защита, она из этого же монастыря?
– Так же, как и Ваша молодость, Изидора... – улыбнулся Караффа. – Я вернусь через час.
Значит, я была права – свою странную «непробиваемую» защиту он получил именно там, в Мэтэоре!!! Но почему же тогда её не знал мой отец?! Или Караффа был там намного позже? И тут вдруг меня осенила ещё одна мысль!.. Молодость!!! Вот чего добивался, но не получил Караффа! Видимо он был наслышан о том, сколько живут и как уходят из «физической» жизни настоящие Ведьмы и Ведуны. И ему дико захотелось получить это для себя... чтобы успеть пережечь оставшуюся «непослушную» половину существующей Европы, а потом властвовать над оставшимися, изображая «святого праведника», милостиво сошедшего на «грешную» землю, чтобы спасать наши «пропащие души».
Это было правдой – мы могли жить долго. Даже слишком долго... И «ухо-дили», когда по-настоящему уставали жить, или считали, что не могли более никому помочь. Секрет долголетия передавался от родителей – к детям, потом – внукам, и так далее, пока оставался в семье хоть один исключительно одарённый ребёнок, который мог его перенять... Но давалось бессмертие не каждому потомственному Ведуну или Ведьме. Оно требовало особых качеств, которых, к сожалению, удостаивались не все одарённые потомки. Это зависело от силы духа, чистоты сердца, «подвижности» тела, и самое главное – от высоты уровня их души... ну и многого ещё другого. И я думаю, это было правильно. Потому что тем, кто жаждал научиться всему, что умели мы – настоящие Ведуны – простой человеческой жизни на это, к сожалению, не хватало. Ну, а тем, которые не хотели знать так много – длинная жизнь и не была нужна. Поэтому такой жёсткий отбор, думаю, являлся абсолютно правильным. И Караффа хотел того же. Он считал себя достойным...
У меня зашевелились волосы, когда я только подумала о том, что бы мог натворить на Земле этот злой человек, если бы жил так же долго!..