«Хунну в Китае. Азиатские гунны — хунну Хунну в Китае

Многие хунну смешались с северными китайцами, а другие с сяньби.

О хунну известно из древнекитайских источников и из археологических раскопок их памятников, первые из которых были проведены в конце XIX - начале XX века Ю. Д. Талько-Гринцевичем (суджинские могильники у города Кяхта), а затем наиболее значительные находки были сделаны в начале XX в. П. К. Козловым (ноин-улинские курганы в долине Селенги).

Легендарное происхождение

См. также: Ордосская культурная традиция

Устройство державы

Шаньюй

Шаньюем (величайший) называли главного из 24 старейшин хунну. Первоначально шаньюя избирали на съезде старейшин, но Модэ основал династию шаньюев. Выборы шаньюя сохранились, как условная процедура при передачи власти новому шаньюю, который указывался в завещании предыдущего.

Хуннские роды

Род шаньюев назывался Си Люань-ди. У хунну было три знатнейших рода: Хуянь, Лянь, Сюйбу. По предположению Гумилёва род 藍 «лань» - «сине-зелёный» происходил от китайского принца Шун Вэя. Шаньюй брал жён только из этих родов. Важные должности в державе также передавались внутри этих фамилий, так, Сюйбу были судьями. Остальные роды имели своих старейшин, которые располагали собственными войсками.

Чины у хунну

В китайских хрониках упоминается наличие у хуннов сложной системы чинов. Высшие чины делились на «восточные» - старшие и «западные» - младшие. Высшие чиновники были все ближайшие родственники шаньюя:

1. Чжуки-князь. Восточный Чжуки-князь - обычно наследник престола
2. Лули Князь
3. Великий предводитель
4. Великий Дуюй
5. Великий Данху

Обычные чиновники назывались «гудухоу». Чины у родовой знати не зависели от шаньюя.

Право

Дань

Хунну не платили налоги шаньюю до Лаошань-шаньюя. Шаньюй собирал дань с покорённых народов: дунху платили лошадьми и шкурами, оазисы Туркестана - продуктами земледелия, тангуты - железом, мехами платили северные племена. Китайцы иногда присылали ценные «подарки» - шёлк и предметы роскоши. Доходы от добычи и дань с покоренных народов не целиком попадали в казну шаньюя. Перешедший на сторону Хунну китайский евнух Юе научил приближенных Лаошань-шаньюя завести книги, чтобы по числу обложить податью народ, скот и имущество. Вследствие этого было принятие шаньюем титула «Рожденный небом и землею, поставленный солнцем и луною, хуннский Великий шаньюй». Власть шаньюев пользовалась непререкаемым авторитетом, однако недаром хунны уступили свою древнюю свободу. В хуннском обществе наступила эпоха изобилия и роскоши, но вместе с тем и упадка нравов.

Хунну в Китае

По мере ослабления ханьской державы её правители стали привлекать вождей хунну для охраны северных пределов Китая. Эти вооружённые формирования не раз поднимали оружие против самих китайцев. Их вмешательство во внутренние дела Китая стало особенно активным после падения империи Хань и наступления периода Троецарствия . В 304 г. один из хуннских военачальников, Лю Юань , провозгласил себя шаньюем всех хуннских федератов и императором государства Северная Хань . Право на это ему давало происхождение (по женской линии) от ханьских императоров Китая. В 329 г. династия Лю Юаня была свергнута другим хуннским военачальником, Ши Лэ .

Этническая принадлежность

Согласно китайской традиции, хунны возникли из смешения китайских эмигрантов в степь и степных кочевых племен. Китайцы сторонники полулегендарной династии Ся, кочевые племена хяньюнь и хуньюй. Ни те ни другие не были хуннами, они были прахуннами. Ханьюнь и хуньюй обитали в степи, примыкавшей у южной окраине пустыни Гоби. Вторжения разрозненных отрядов хунну в китайские пределы продолжались на протяжении IV в., однако после V в. их имя уже не упоминается в китайских источниках. К этому времени господствующим этносом степи стали тюркюты , создавшие Тюркский каганат . Нельзя отрицать сходство многих обычаев тюркютов и хунну, однако вопрос о языковой принадлежности последних пока остаётся открытым. Хотя распространено мнение о тюркоязычности хуннов, но его сторонники не отрицают некоторых иранских заимствований; также выдвигались предположения об отнесении хуннского языка к иранским (близким сака) или енисейским (Пуллиблэнк). Некоторые ученые (Б. А. Серебряников) считают наследником хуннского языка чувашский(булгарский) язык. Прототюркский-чувашский язык является особо архаичным и содержит много слов с корнем «хун»: хунаща - тесть, хунама - теща, хунать - множиться. Известно: хунны как и булгары были солнцепоклонниками, и в чувашском языке солнце смотрит, а не светит.

Сделанные Козловым в ноин-улинских курганах находки (в частности, ткани, ныне в Государственном Эрмитаже) в большинстве случаев происходят из Китая, Ирана либо Византии, что свидетельствует о размахе торгово-дипломатических связей народа хунну.

См. также

Оргойтон - хуннский могильник с княжескими курганами
Ильмовая падь - могильник хуннской знати
Дырестуйский Култук - хуннский могильник
Баян-Ундэр - хуннское городище

Примечания

Литература

Гумилёв Л. Н . «Хунну»
Гумилёв Л. Н . «Хунны в Китае»
Давыдова А. В. Иволгинское городище. Археологические памятники сюнну, вып. 1. - СПб.: Фонд «Азиатика», 1995. - 287 с.
Давыдова А. В. Иволгинский могильник. Археологические памятники сюнну, вып. 2. - СПб.: Петербургское востоковедение, 1996. - 176 с.
А. В. Давыдова, С. С. Миняев. Комплекс археологических памятников у села Дурены. Археологические памятники сюнну, вып. 5. СПб.: Фонд «Азиатика», 2003 г.
А. В. Давыдова, С. С. Миняев. Художественная бронза сюнну. Археологические памятники сюнну, вып. 6. СПб.: «ГАМАС», 2008 г.
Коновалов П. Б. Хунну в Забайкалье (погребальные памятники). - Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1976. 248 с.
Крадин Н. Н. Империя Хунну. Владивосток: Дальнаука, 1996. 164 с. 2-е изд. перераб. и доп. М.: Логос, 2001/2002. 312 с.
Миняев С. С. К проблеме происхождения сюнну//Информационный бюллетень МАИКЦА, вып.9.М. 1985, сс.70-78.
Миняев С. С. К хронологии сюннуских памятников Забайкалья// Тезисы конференции «Ранние кочевники Средней Азии». Л.1975
Миняев С. С. Раскопки хуннских поселений в Забайкалье// Археологические открытия 1974 Г. М.1975 (совместно с А. В. Давыдовой).
Миняев С. С. К выделению гуннских памятников Сибири//Материалы конференции «Методические аспекты археологических исследований в Западной Сибири». Томск, 1981.
Миняев С. С. К проблеме ранних и поздних памятников сюнну// Древние культуры Северной Азии и их охранные раскопки. Новосибирск.1988
Миняев С. С. Сюнну//Исчезнувшие народы. М.1988
Миняев С. С. Дурены-2: многослойное поселение в Западном Забайкалье//Советская археология, вып.2, 1988 г.
Миняев С. С. Азиатские аспекты «гуннской проблемы»//Археология и этнография Южной Сибири. Барнаул. 1990
Миняев С. С. Дырестуйский могильник и проблема периодизации сюннуских памятников// Исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Омск.1987
Миняев С. С. Оседлость у сюнну//Материалы советско-французского симпозиума в Алма-Ата.1987 г.
Миняев С. С. Новый тип погребений сюнну на севере КНР//Общество и государство в Китае, вып. ХХ. М.1989
Миняев С. С. Социальная планиграфия погребальных памятников сюнну //Материалы 4 конференции «Скифо-сибирский мир». Кемерово.1989
Миняев С. С. «Сюнну лечжуань» и проблема ранней истории сюнну//Общество и государство в Китае, вып. ХХ1.М.1990
Миняев С. С. Зона скифского мира на северо-востоке КНР//Общество и государство в Китае, вып. ХХII.М.1991
Миняев С. С. О дате появления сюнну в Ордосе//Проблемы хронологии в археологии и истории. Барнаул.1991
Миняев С. С. К хронологии и периодизации скифских памятников Ордоса//Тезисы конференции «Периодизация и хронология археологических памятников Сибири». Барнаул.1990
Миняев С. С. Дырестуйский могильник и основные проблемы археологии сюнну // Древние культуры и археологические изыскания. С-Пб, 1991.
Миняев С. С. Художественная бронза сюнну: проблема формирования сюжетов и образов// Проблемы культурогенеза и культурного наследия. Материалы к конференции, часть III. С-Петербург,1993,
Миняев С. С. Древности гуннской эпохи, вып.1 (буклет из серии «Сокровища Кяхтинского музея»). С-Пб.1993
Миняев С. С. Кочевники Азии и эпоха сюнну \\ Взаимодействие древних культур и цивилизаций и ритмы культурогенеза. С-Пб, 1994, сс. 64-66.
Миняев С. С. Дырестуйский могильник. Археологические памятники сюнну, вып. 3. СПб., «Европейский дом», 1998.
Миняев С. С. Сюннуский культурный комплекс: время и пространство //Древняя и средневековая история Восточной Азии. Владивосток, 2001, сс. 295-305.
Миняев С. С. К проблеме генезиса средневековых подбойных погребений Южной Сибири // Вопросы военного дела и демографии Сибири в эпоху средневековья. Новосибирск Издательство Новосибирского университета, 2001, cc.123-129.

Wikimedia Foundation . 2010 .

ЕГАИС
Есть идея

Смотреть что такое "Хунну" в других словарях:

ХУННУ - кочевой народ, сложившийся в древности в Центр. Азии. Часть хунну перекочевала на запад, где, смешавшись с аборигенами, положила начало новому народу гуннам … Большой Энциклопедический словарь

Хунну - кочевой народ, сложившийся в древности в Центральной Азии. Часть хунну перекочевала на запад, где, смешавшись с аборигенами, положила начало гуннам … Исторический словарь

Хунну - ХУННУ, кочевой народ, сложившийся в древности в Центральной Азии. Часть хунну перекочевала на запад, где, смешавшись с аборигенами, положила начало гуннам. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

хунну - кочевой народ, сложившийся в древности в Центральной Азии. Часть хунну перекочевала на запад, где, смешавшись с аборигенами, положила начало новому народу гуннам. * * * ХУННУ ХУННУ, кочевой народ, сложившийся в древности в Центр. Азии. Часть… … Энциклопедический словарь

Хунну - кочевой народ, сложившийся в Центральной Азии в начале 1 го тыс. до н. э. из монголоидных аборигенов и европеоидных выходцев из Северного Китая (ди). В конце 3 в. до н. э. Х., населявшие в то время Центральную Монголию и степное… … Большая советская энциклопедия

Одним из важнейших системообразующих элементов цивилизации является государство. Наиболее известную древнеевразийскую форму государственного образования представляет хуннская держава. По многим культурно-цивилизационным характеристикам она определяется как хуннский социальный феномен.

История создания государства хуннов

Хуннское государство создается на базе весьма масштабной евро-азиатской культурно-исторической общности, сложившейся в VIII- VII веке до н.э. на обширной территории от Северного Причерноморья на западе до Ордоса на востоке. Но «сердцевинной» точкой формирования образа жизни, хозяйственного уклада, быта и основных черт характера хуннов является Горный Алтай.

Алтай - естественная природно-экологическая ниша, где зарождалась основа хуннской культуры, которой потом суждено было стать мировоззренческо-ценностным ориентиром в процессе формирования тюркской цивилизации в целом. Алтайско-хуннская культура предопределила многие параметры образа жизни, стиля мышления, религиозно-культовых воззрений тюркоязычных народов.

Историческая наука на протяжении многих столетий находилась в плену стереотипа, созданного еще Аммианом Марцеллином, утверждавшим, что кочевые народы - это дикие варвары, не умеющие ни сеять, ни пахать, не знающие родины, сокрушающие все, что встречают на своем пути, и занимающиеся только войной.

Политическая система хуннов

Особое значение не только для хуннов, но и для исторических судеб человечества имеет опыт структурирования общества. Усиление государства обеспечивалось созданием трехзвенной аристократической системы: наследственные родовые вожди, родовая аристократия и служилая знать. Это была одна из форм политики - рассредоточение власти, создание своего рода системы сдерживания «ветвей» власти, конкуренции между ними и усиления роли центральной власти.

Изменения коснулись и многих других сфер жизни хуннского общества. Особое значение имела военная реформа, согласно которой все мужчины боеспособного возраста объявлялись воинами, они были обязаны учиться военному делу, подчиняться приказам военачальников.

На укрепление дееспособности были сориентированы спортивные игры, конные скачки, соревнования лучников-стрелков. К дисциплине юноши приучались с ранних лет. Консолидация общества вокруг идеи сильного и централизованного государства превратила хуннов в конкурентоспособную экономическую, социальную, культурную и военную силу Великой степи.

Военное дело хуннов

Война, военные походы, умение воевать, доведенное до уровня боевого совершенства, для них были весьма важной частью образа жизни. Военное дело было престижным, культовым занятием хуннов. Так, китайские историки отмечают проведение военных спортивных игр, состязаний, конных скачек. В хуннской поэтической культуре возникает даже военный музыкальный жанр, т.е. песни и гимны, восхваляющие воинскую доблесть и отвагу, верность клятве и данному воином слову-обещанию.

Во-вторых, превращение патриархального общества хуннов в крупную военную державу, способную на протяжении более трех веков конкурировать за лидерство в центральноазиатском регионе с самым тогда мощным государством - Китаем, также объясняет приоритетность военного дела в структуре образа и уклада их жизни. Каждый хунн был воином, имел начальника, был обязан подчиняться ему. Он рождался и заканчивал свою жизнь воином.

В-третьих, развитость военного дела объясняется и тем, что оно выступало фактором роста эффективности хозяйственной жизни, ибо хунн-воин одновременно был и скотоводом (пастбищное хозяйство), и земледельцем (пашенное земледелие), и коневодом (конь - основная тягловая сила, средство транспортировки и передвижения). Не агрессивность, не кровожадность и жестокость, как генотипные черты характера, превращали тюрка в воина. Экономический мотив, возможность переключения и применения достижений военной мысли и техники в быту и хозяйстве нельзя исключать из спектра причин культивирования военного образа жизни.

В-четвертых, степень военизированности образа жизни древних тюрков во многом предопределялась задачами поиска наиболее удобных и выгодных территорий «месторазвития» в целях обеспечения природно-климатического, географического и геополитического преимущества. Конечно, нельзя исключать и такой серьезный мотив, как решение проблемы обеспечения безопасности, независимости и реализации амбиций лидерства и имперского господства.

Необходимо отметить, что в хуннском обществе укреплялась тенденция постоянного увеличения удельного веса интеллектуальности, гуманизма и гуманитарности. Так, война, военные походы начинают приобретать более цивилизованный характер.

Устанавливается целый ряд этических, правовых, административных норм и принципов организации армии, ведения военных действий и правил поведения на захваченной или колонизированной территории. Совершенствуется дипломатия, результаты которой часто предотвращали или задерживали начало войн, способствовали их завершению принятием документов, устанавливавших мир, т.е. заключением мирных договоров (соглашений).

Дипломатия хуннов

В практику входит заключение межплеменных и международных соглашений, по форме и сути похожих на клятвы. Заключение клятвенных договоров как самой высокой формы в практике межгосударственных отношений в последующем становится нормой тюркской дипломатии. На основе такой же традиции, например, был заключен договор между западными хуннами и Кавказской Албанией. То, что эти клятвы совершались в горах путем простирания рук вверх, к небу, в целях приближения к Тенгре, придавало им сакрально-мистический характер.

Высокий уровень дипломатии между хуннами и Китаем позволил обеим странам сосуществовать и развиваться.

Внешняя политика хуннов со временем все больше подчинялась задаче обеспечения условий мирной жизни. Ее приоритеты перемещались в сферу торговых, культурных и деловых отношений. На это были направлены и усилия по упрочению обычаев и традиций соседей торговцев, послов и парламентеров. Ценность мира и горечь военннных потерь отражались и в древнехуннской поэзии, особенно в таких ее жанрах, как сыктау-плач, плач-причитание, историко-лирических и исторических песнях.

Таким образом, исторический прогресс хуннской культурно-исторической системы во многом связан с обеспечением баланса между культурой войны и культурой мира. Именно этим объясняется, что тюркская цивилизация в хуннском варианте не «провалилась» в бездну, пучину войн и не растворилась в процессе динамической колонизации территории.

Первоткрытия хуннов

Основным достижением хуннов было освоение степных просторов Евразии, особенно ее пустынных площадей, долгое время разделявших народы, являвшихся непреодолимым препятствием на путях их сотрудничества. Огромное песчаное море в степях Монголии, например, разделяло целые континенты Европу и Азию.

В китайских источниках сообщается, что делалось много попыток преодолеть горно-скалистый проход и песчаный коридор, затруднившие транзит между двумя континентами. Каждая такая попытка завершалась неудачей, чаще имела трагический финал. Люди не выдерживали сурового экзамена на терпение, умение и сноровку. Сказывались недостаточный уровень технического снаряжения, отсутствие надежных видов транспортных средств и особой породы лошадей, приспособленных к трудным и долгим переходам через пустыню.

Хунны были первыми, кто совершил прорыв через пустыню, позволивший продлить и связать, таким образом, восток с западом.

Лошадь — главный помощник хуннов

Этот подвиг был немыслим без такого достижения, как доместикация (одомашнивание) лошади. В жизни скотоводческих народов Евразии лошадь имела особое значение: она была основной хозяйственной единицей, главным средством организации кочевой жизни.

Лошадь являлась основополагающим элементом военной доктрины хуннов. Можно сказать, что именно одомашнивание лошади радикально изменило быт, культуру, мировоззрение, весь уклад жизни степного населения. Через тысячи лет насильственной эволюции дикая лошадь стала выполнять социальную функцию, без которой прогресс на Азиатском континенте был немыслимым.

К 1000 году центральноазиатская лошадь была главным образом транспортным средством, помощником пастухов, без нее невозможно было бы представить охоту, нельзя было вести военные действия - лошадь стала становым хребтом степной экономики» .

Пионерство хуннов в этом направлении имело неоценимое значение: если мы взглянем на историю, то увидим, что многие поворотные моменты в древнее время и в средние века прямо или косвенно были связаны с появлением и использованием коня. Получив возможность «удесятерить» силы благодаря прирученной лошади, человечество смогло осваивать огромные пространства, а у степных народов это вызвало появление кочевого способа хозяйствования, первых крупных передвижений народов.

Скорость и выносливость, недоступные человеку, преданность хозяину делали коня не просто средством передвижения, а другом и «соратником». Древние степные народы считали, что конь имеет неземное, божественное происхождение, потому конь был предметом культа. Недаром в представлениях большинства народов конь олицетворял Солнце и был посвящен его богу.

В памяти многих народов долго сохранялись живые образы реальных и вместе с тем мифических кентавров - кавалерии евразийских народов, которые наводили ужас на оседлых жителей Европы и Ближнего Востока. С конями мчащимися, огнем пышущими, искры копытами высекающими передвигались , скифы, .

Ремесло хуннов

Другим весьма важным направлением деятельности хуннов является совершение железной революции, они первыми освоили сыродутный способ выплавки железа, получая из него сталь и чугун. «Восстановление железа путем химического уединения его окиси с окисью углерода давало губчатую металлическую массу, так называемую крицу.

Качество кричного железа даже теперь считается выше доменного». Напомним, что в Египте признанном общемировом центре в тот период металл получали более трудным способом - только путем выжигания.

На реках Селенге и Никое найдены целые поселения (городища) хуннских шахтеров, металлургов, литейщиков, кузнецов и других мастеров, снабжавших население предметами быта, украшениями, хозяйственным инвентарем.

Эти поселения нередко разрастались до масштабов города. Согласно археологическим данным, для них была характерна достаточно развитая инфраструктура. В частности, в раскопанных недалеко от Улан-Удэ развалинах хуннского города были обнаружены дома с отопительной системой, плавильные печи, ремесленные мастерские. В центре крупных ремесленно-земледельческих поселений имелись дворцы-резиденции, храмы, молельни. Для развития межобщинных связей строились мосты, совершенствовались средства передвижения, в практику внедрялись колесные повозки, совершенствовалось караванное снаряжение.

Больших высот достигло хуннское ювелирное дело, о чем свидетельствуют найденные археологами изделия из золота, серебра и драгоценных камней.

Железо не только расширило ассортимент металлических изделий, но, что особенно важно, способствовало развитию ремесла как особой сферы деятельности, появлению особого профессионалыгого слоя населения - ремесленников. Оно же ускорило становление других видов ремесленной деятельности.

Развивалось гончарное искусство, чему в особенности способствовало изобретение печей для обжига керамики и гончарного круга. Получило стимул развитие ткацкого производства. Входила в обиход и кожаная обувь (плетенки, сандалии).

Культура хуннов

У цивилизаторского подвига, совершенного хуннами, есть и серьезная культурная составляющая. Речь идет о том, что на данном этапе в древнетюркском сообществе был совершен качественный скачок в идейно-мировоззренческом духовном плане. Об этом свидетельствуют сложившийся общетюркский протоязык, возникшая письменность, развитое музыкальное искусство, художественное мастерство, исторические знания, познания в астрономии, химии, географии.

Необходимо отметить и сравнительно высокий уровень развития правовой культуры хуннского общества. На основе проведенных Шанью-Мете реформ в хуннском обществе действовало как гражданское, так и государственное право. Как члены общества (граждане), хунны имели систему обязанностей - поголовная воинская обязанность, обязанность подчиняться начальникам, уважать землю (земля рассматривалась как основа создания государства).

Наличие письменности у хуннов отмечается в китайских источниках. Хуннская иероглифическая письменность являлась межобщинной (международной) для всего восточного круга культур. Профессор М.Х.Бакиров в своей докторской диссертации «Генезис и древнейшие формы общетюркской поэзии» высоко оценивает профессиональный и гражданско-воспитательный уровень различных форм поэтического искусства (мифологию, традиционные календарные обряды и праздники), а также музыкального творчества хуннов (трудовые, лирические, военные и исторические песни). Недавняя находка на территории Центральной Азии музыкального духового инструмента - каменной свирели более чем 30-тысячелетней давности также подтверждает эту мысль.

Свидетельством тому являются целые профессионально оформленные галереи наскальных и пещерных рисунков. Грандиозные «художественные галереи» эпохи бронзы обнаружены в горах Анхарай недалеко от Алматы, столицы современного Казахстана

«Земля есть основание государства».

Это изречение вождя хуннов Модэ обрело силу крылатой фразы-метафоры на все времена и для всех народов.

Взаимоотношения хуннов с Китаем

Динамический характер исторического развития хуннов в значительной мере определялся постоянным наращиванием межкультурных связей и благотворным воздействием могущественного соседа Китайской империи.

История взаимоотношений с ним содержит периоды как мирного сотрудничества, так и жестоких военных столкновений. Основной причиной последних было то, что в сфере влияния хуннов оказалась определенная часть территории, по которой пролегал Великий шелковый путь. Безусловно, это вносило сложности и затруднения во внешнюю торговлю Китая, доход от которой был велик.

Поначалу решение данной проблемы Китайская империя видела исключительно в военной плоскости, поскольку не желала признавать все народы, живущие за ее пределами, равными себе. Хунны, наоборот, в большой мере были заинтересованы в мирных отношениях, нежели в войне. Это позволяло им в обмен на скотоводческую продукцию импортировать недостающее в государстве зерно, ремесленные изделия и ткани.

Военные действия шли с переменным успехом. Китайцы долгое время не могли ничего противопоставить хуннской тактике разящих рейдов небольших отрядов, часто застававших китайских воинов врасплох. Для того чтобы огородить свою империю от кочевых народов, в том числе и хуннов, китайцами была возведена стена протяженностью в сотни километров, известная нам как Великая Китайская стена. Но взаимодействию китайско-тюркско-хуннских культур она не мешала.

Китайский фактор на протяжении древнего и средневекового времени был важнейшим системообразующим компонентом всей тюркской цивилизации. Признание важности этого фактора закрепилось в афоризме

Вначале кочевники, оседавшие на границе Китая, хотели только мира. Но вельможи и помещики хватали их и продавали в рабство в далекий Шаньдун, для издевательства сковывая попарно хунна и кула. Ожесточение сердец росло, и сами современники отмечали это. Сановник Цзян Тун в трактате «О переселении жунов» писал, что племена, переселившиеся в Китай, «пропитаны духом ненависти до мозга костей» . И это было одной из причин, погубивших древний Китай и его блестящую культуру. Однако ни китайцы, ни хунны, ни табгачи не могли не быть самими собой. Следовательно, изучая эту эпоху, мы сталкиваемся с проблемой этнического контакта, который не всегда ведет к благоденствию и прогрессу. Но он был, на беду, неизбежен, ибо в Степи в III веке произошли грандиозные перемены.

ВОСТОЧНЫЕ ХУННЫ

В предыдущей книге мы довели историю Великой степи до начала III века, когда закончился поединок между соперничавшими степными народами-хуннами и сяньбийцами . Сяньбийцы победили, но уже к 235 г. их держава развалилась на части. Хунны были побеждены и образовали четыре ветви, каждая из которых имела свою судьбу. Одна из них, наиболее неукротимая, отошла через степи современного Казахстана в междуречье Урала и Волги в поисках новой родины . Вторая-"малосильные хунны"-осела в Тарбагатае и овладела Семиречьем, после чего не раз удивила Азию своими подвигами . Третья, наиболее инертная, осталась на родине и смешалась с победителями, вследствие чего в сяньбийском языке оказалось огромное количество тюркских слов. Наконец четвертая ветвь осела по обе стороны Великой стены, в Шаньси, Ордосе и Алашани. Именно эта ветвь хуннов взяла на себя инициативу восстановления былой хуннской славы, несмотря на то что ее положение было наиболее тяжелым. От родной Степи они были отрезаны сяньбийцами и находились в руках китайского правительства, отнюдь к ним не расположенного. Лишь падение династии Хань дало хуннам шанс на освобождение, да и то не сразу.

Во время кровавых десятилетий Троецарствия хунны ничем себя не проявили. В волнениях, обуревавших китайский народ, они участвовали так, как будто это были их волнения. Сначала массы хуннов примкнули к «желтому» движению, потом, когда оно пошло на спад, явились к Цао Цао с изъявлением покорности и снабдили его степными конями для обновления кавалерии (203 г.) . Это спасло их от истребления. Правительство Цао-Вэй разделило хуннские кочевья на пять отделов, поставив во главе каждого потомка хуннских князей. Однако эти князья были подчинены специально назначенным чиновникам-наблюдателям. Общее количество хуннов в то время исчислялось в 30 тыс. семейств, т.е. около 150 тыс. человек, но расселены они были на очень большой территории и жили среди китайцев, не смешиваясь с ними. В 265 г. прикочевали хунны, «ранее убежавшие в степь - всего 20 тыс. семейств - и просили принять их в подданство. Их поселили в Хэси». В конце III века зафиксированы только два возмущения: в северной ставке хуннов в 271 г. «взбунтовался шаньюй Мэн» . Он был убит подосланным убийцей. В 291 г. восстал хуннский Хаосань, но был схвачен своими же старейшинами, и восстание погасло. Хунны жили в покое и накапливали силу. Это было затишье перед бурей.

Другим большим племенем были цзелу, обитавшие на берегах реки Хэйшуй. Это племя образовалось из хуннских «рабов», освободившихся при распаде хуннского общества (25-85 гг.). Основными занятиями их были скотоводство и охота. «Они не тождественны племенам запада, которые принадлежали к Вэйби (сяньби). Они не одной расы: среди них имеются танху, и динлины и кяны (тибетцы), которые живут вместе с ними. И это потому, что первоначально они были рабами хунну» .

Слово «цзелу» произносилось в древности «qul», что на современных тюркских языках означает «раб». Однако еще в VI-VIII веках это слово имело совсем другое значение: иноплеменник, или подчиняющийся чужому государю . Собственно говоря, описание «Вэй люе» соответствует именно древнему значению, без оттенка личной неволи. Хунны во времена своего могущества принимали к себе эмигрантов из Ханьской империи, в том числе и китайцев . Эти пришельцы жили среди хуннов, но не становились членами родов, что было, с точки зрения хуннов, необходимо, чтобы быть полноправным членом их общества. Общность социального положения и исторической судьбы спаяла разноплеменных эмигрантов в монолитный коллектив не менее прочно, чем это бывает при единстве происхождения. Кулы объяснялись друг с другом по-хуннски и по этнолингвистическому признаку должны были быть причислены к хуннам. Однако ни хунны не считали их своими, ни кулы не претендовали на то, чтобы войти, хотя бы путем браков, в хуннские роды. Им и без того жилось неплохо, наверное, даже свободнее, чем природным хуннам. В политическом отношении кулы были вполне лояльны хуннским шаньюям (титул вождей), потому что отнюдь не стремились попасть обратно в Китай. Совместные походы и соседство роднили их с хуннами, а дети беглецов, переженившись между собой, составили целостность, которую китайцы III века приравняли к этнической. Думается, что они были правы. Каждый этнос есть целостность, исторически сложившаяся из различных субстратов. Каким бы монолитом ни представлялся нам тот или иной изолированный народ, когда-то и он был в стадии становления, т.е. стадии спайки различных, до него существовавших народов. Какие же основания отказывать в названии этноса хуннским кулам, если они кристаллизовались в нечто целое . А что касается названия, то нарицательные имена как этнонимы известны и в Европе: франки-свободные, свевы - бродяги, маркоманны - пограничники, алеманны - сброд и т.п. Другое дело, что продолжительность существования этноса хуннских кулов была мала, но зато роль их в событиях IV века оказалась большой.

Иными словами, здесь мы наблюдаем интереснейший вариант этногенеза от начала до конца, который следует плодотворно анализировать, что мы и сделаем, после того как будут изложены все его перипетии.

У ПОДНОЖИЯ ТИБЕТА

Тут выложена электронная книга Хунну в Китае автора, которого зовут Гумилев Лев Николаевич .
В электронной библиотеке ALIBET вы можете скачать бесплатно или читать онлайн электронную книгу Гумилев Лев Николаевич - Хунну в Китае в формате txt, без регистрации и без СМС; и получите от книги Хунну в Китае то, что вы пожелаете.

Размер файла с книгой Хунну в Китае равен 805.95 KB

Аннотация
Книга «Хунны в Китае» (Три века войны Китая со степными народами. III-VI вв.) посвящена сложному периоду в истории Китая и кочевых народов Азии. Автор рассматривает в неразрывной связи исторические и этнографические процессы, подчеркивая важную роль, которую сыграли кочевые народы, противодействовавшие китайской экспансии.
Лев Гумилев
ХУННУ В КИТАЕ
Пролог
СТЕПЬ И КИТАЙ
Сама природа разделила Восточную Азию на две части: теплую, влажную и изобильную, с многочисленным оседлым населением - Китай, и холодную, сухую, пустынную, с редким кочевым населением - ее мы будем называть Великая степь. На рубеже нашей эры ее населяли хунны.
Четыре века стремились династии Хань доставить Китаю господство над Азией. Подобно тому, как в Средиземноморье возникла Pax Romana, на Дальнем Востоке чуть было не была создана Pax Sinica. Свободу народов Великой степи отстояли только хунны. Они сражались в соотношении 1:20, против них были двинуты не только армии, но и дипломатия, и экономика, и обольщения культуры.
В I веке н.э. внутренние процессы раскололи державу хуннов. Часть их подчинилась Китаю, другая часть отступила с боями на запад, где, смешавшись с уграми и сарматами, превратилась в гуннов.
Зафиксирован только один переход хуннов в 155-158 гг. Кучка разбитых хуннов, теряя обозы и женщин, оторвалась от преследователя и добралась до Волго-уральского междуречья. На адаптацию потребовалось около 200 лет, после чего гунны (так их принято называть в отличие от азиатских хуннов) действительно превратились в грозную силу, но ведь это произошло уже на местной основе и роль миграции здесь ничтожна.
Переходы других племен из степей Западного Казахстана не могли иметь значения, ибо находящиеся там суглинистые степи бесплоднее песчаных и густого населения там не было никогда, тогда как в Причерноморье степи обильны, воды много и народы воинственны. Скорее можно было бы ожидать вторжений с Дона на Иргиз, если бы западные кочевники сочли восточные степи достойными завоевания. Следовательно, причины смены народов надо искать на месте и, поскольку историческая наука удовлетворительных решений не предлагает, обратиться к смежным наукам-географии и палеоэтнографии.
Полоса степей между Днепром и Уралом, ограниченная с севера полосой лиственного леса, с юга Черным и Каспийским морями, с запада Карпатами и с востока полупустыней, всегда рассматривалась как целостность и в смысле природных условий, так и в аспекте культуры народов, ее населявших. Однако наряду со степным ландшафтом там имеет место азональный ландшафт речных долин Дона, Терека, Волги. В новых географических условиях хунны превратились в новый этнос-гуннов. Но в Азии победителями хуннов стали не сами китайцы, а народ, ныне не существующий, известный только под китайским названием «сяньби». Это название звучало в древности как Sarbi, Sirbi, Sirvi.
Однако название «сяньбийцы» вошло в обиход научной литературы как условный этноним.
Сяньбийцы во второй половине II века остановили китайскую агрессию и оттеснили китайцев за линию Великой стены. С этого времени начался упадок древнего Китая, ставший причиной событий, о которых рассказано в этой книге. И тут меняется традиционное отношение к подбору сведений. Если в рассказах о степных кочевниках китайские историки обычно сухи и немногословны, то, когда дело идет об их собственной стране, приводится огромное количество эпизодов, деталей, а главное имен, что не помогает, а мешает восприятию. Получается не стройное повествование, а калейдоскоп без тени системы. Запомнить все приводимые сведения невозможно, да и не нужно, потому что большая часть этих фактов на ход событий не влияла. Следовательно, нужно делать отбор фактов, имеющих историческое значение, и давать обобщения. Впрочем, сами китайцы при составлении истории IV века, пользуясь принципом этнологической классификации, объединили 29 племен в 5 племенных групп: хунны, цзелу (кулы), сяньби, тангуты (ди) и тибетцы-цян (кян).
Но для нашего читателя этого обобщения недостаточно. Названия племенных групп, привычные китайскому уху, для европейца экзотичны и не вызывают каких-либо ассоциаций. Значит, надо сопоставить трагедию, разыгравшуюся в Северном Китае в IV-V веках, с событиями всемирной истории, дабы обнаружить соответствия между локальным и глобальным процессами. Это несложно, ибо разгадка лежит на поверхности. Основное содержание событий можно сформулировать так: Великое переселение народов в Восточной Азии.
Хотя описываемые события развертывались на территории нынешнего Китая, да и почти все источники написаны на китайском языке, относить историю «пяти племен и шестнадцати царств» только к синологии нельзя. Если бы нас интересовала проблема крушения древнекитайского общества или утраты и возвращения Китаем Срединной равнины, как в те времена именовался бассейн Хуанхэ, то наша проблема была бы только китаеведческой. Но ведь в поле нашего зрения лежит вопрос о смене хуннов, коренного населения восточной части Великой степи, в течение минувшего тысячелетия табгачами и тюрками, а также о приобретении кочевниками новой родины на берегах Мутно-желтой (Яшиль-огюз) реки. В таком ракурсе весь огромный Китай для нашей проблемы только фон, и мы останемся в рамках номадистики.
Существовало мнение, что кочевая и китайская культуры несоизмеримы, что кочевники были дикарями, вторгавшимися в цивилизованный Китай, что Великая степь-китайская периферия, а «проблема хуннов-это проблема Китая». Против этого мнения говорит все доподлинно известное об истории Центральной Азии, и все-таки такое мнение существовало и не всегда встречало возражения. Почему? XIX век оставил нам в наследство концепцию, согласно которой только оседлые народы создали прогрессивную цивилизацию, а в Центральной Азии будто бы царили либо застой, либо варварство и дикость. Самое плохое в этой концепции было не то, что она неправильна, а то, что она предлагалась как достижение науки, не подлежащее критике. В этом-опасность любого предвзятого мнения.
Чтобы заставить рутинеров задуматься, нужен был аргумент сильный, бесспорный и наглядный. Таким оказались предметы искусства из алтайских и монгольских курганов. Все попытки усмотреть в них вариации китайского, иранского или эллинского искусства оказались тщетными. Культура кочевников I тысячелетия до н.э. была самобытна. И, более того, она была высока, гораздо выше, чем культура кочевников XVIII-XIX веков, изученная многими этнографами досконально. А это значит, что самобытная степная культура кочевников, подобно европейской, индийской или китайской, переживала подъемы и упадки, т.е. находилась в развитии, а не в застое, как молчаливо предполагали некоторые европейские ученые.
Несмотря на устойчивый уровень техники и форм общежития, кочевническое хозяйство весьма изменчиво вследствие постоянного взаимодействия с природой. Природная же среда изучаемого региона весьма разнообразна. Она зависит от рельефа, степени увлажнения и не в меньшей мере от окружения. Так, в Монголии, в зоне устойчивого антициклона, при наличии лесистых хребтов Хангая и Хэнтея целесообразно круглогодовое кочевание на подножном корму, а в Джунгарии и Тарбагатае, куда зимние циклоны приносят обильные осадки, создающие глубокий снежный покров, в те времена необходима была заготовка сена, и перекочевки совершались по вертикали-из степи на альпийские луга (джейляу). В экстрааридных районах Приаралья, лишенных горных хребтов, шло круглогодовое кочевание, но в ослабленном сравнительно с Монголией ритме. Не меньшее влияние на развитие кочевников оказывало соседство то более или менее активного Китая, неоднократно пытавшегося завоевать Степь, то слабого Ирана или раздробленного Согда, ограничивавшихся обороной от кочевых соседей. Разные условия существования заставили кочевников избирать разные формы адаптации, что и определило известную самобытность разных народов Великой степи.
РЕКА
А теперь, прежде чем приступить к историческому повествованию, включающему описание, анализ и синтетическую интерпретацию событий, разорвавших историю Срединной и Восточной Азии на два несхожих между собой периода, бросим хотя бы беглый взгляд на природу страны, где произошел этот надлом. На переднем плане нашей историко-географической панорамы лежит бассейн реки Хуанхэ, все остальное-только фон.
Истоки Хуанхэ находятся в Тибете. Первые 200 км река спокойно течет в широкой долине, окаймленной горами, почти лишенными растительности. Затем она врезается в горные отроги Куньлуня и превращается в бурный поток, несущийся в теснине глубиной до 500 м. Здесь ширина реки колеблется между 10 и 50 м, но и, вырвавшись из ущелий, она остается, по нашим представлениям, узкой: преимущественно 50-70 м, и только местами-до 300 м.
Однако быстрое течение делает Хуанхэ труднопреодолимым водным рубежом. Особенно сложны переправы через реку во время паводков, когда влекомые течением песок и ил составляют 46 % объема речного потока. Поэтому великая излучина Хуанхэ, окружающая с трех сторон Ордос, делает его островом среди прилегающих пустынь. Но в середине зимы река замерзает. Тогда Ордос открыт для набегов и вторжений со стороны Великой степи.
В низовьях Хуанхэ намыла высокую дамбу и оказалась как бы «висящей» над окружающей ее равниной. У Кайфына дно реки на 5 м выше окружающей местности, и частые наводнения держат население в обоснованном страхе.
Реки редко бывают пограничными рубежами, так как почти всегда легче пересечь реку, нежели, например, горный хребет или полосу пустыни. Поэтому в древности границей Китая и Центральной Азии была Китайская стена. На западе, в Ганьсу, она прикрывала цепочку оазисов, расположенных у подножий Наньшаня; восточнее поворота Хуанхэ к северу отделяла степной и пустынный Ордос от аллювиальных равнин Шэньси, затем снова пересекала реку, разграничивая лессовую равнину Шаньси от степей современной Внутренней Монголии, и, наконец, ограждала древний земледельческий Хэбэй от набегов кочевых и охотничьих народов бассейна верхнего Ляохэ. Итак, подлинной границей двух огромных этнокультурных регионов была комбинация из природных и антропогенных элементов рельефа; ландшафтная же граница колебалась в зависимости от изменений климата, что особенно ощущалось в изучаемую нами эпоху.
В III веке н.э. усыхание степной зоны Евразии достигло кульминации. Поэтому полоса пустынь и сухих степей переместилась на юг, в северные окраины Шэньси и Шаньси. На месте былых пашен стали появляться барханы, а вслед за ними-кочевники со стадами, потому что с севера их теснила пустыня. Китайская стена перестала служить целям обороны. Она приняла примерно такой же вид, как в конце XIX века, когда местами превратилась в простой сглаженный вал и разрозненные руины башен, окруженных барханами. Четкая граница стерлась; на месте ее возникла зона этнического контакта, где китайцы и хунны жили вперемешку.
Зато Южный Китай был надежно прикрыт от кочевников. Поросший густым лесом хребет Циньлин, отделяющий Шэньси от Сычуани, преграждал дорогу любой коннице. Впрочем, столь же непреодолима была голубая река Янцзы, ширина которой достигает 5 км. Достаточно было завести на Янцзы небольшую гребную эскадру, чтобы обеспечить безопасность Южного Китая. Но, забегая вперед, скажем, что и болотистая область центральных озер-Аньхой и Хубэй-лишь в исключительных случаях становилась театром военных действий между кочевниками и китайцами. Влажные леса останавливали хуннов и табгачей лучше, нежели длинные алебарды китайской пехоты.
Но на западе враги Китая чувствовали себя в горных лесах как дома. Потомки древних жунов, помнившие кровавые расправы над своими предками, племена ди, цзун и др. создавали на западной окраине Китая такое же напряжение, какое существовало на севере, но здесь ландшафт не стал защитой Китая. И здесь не было никакого переселения народов, потому что защищали родную землю аборигены, устоявшие против насильственной китаизации. От их несравненного мужества и ярости Китай спасло только исключительное сочетание обстоятельств-то самое, о котором пойдет речь далее.
ВОДА
Не меньшее значение имели колебания степени увлажнения степной зоны, которая иногда превращалась в раскаленную пустыню.
Палеонтологическими исследованиями в Центральной Азии установлено, что процесс усыхания степей был прерван периодом увлажнения в сравнительно недавнее время. Историческая наука не только подтверждает этот вывод, но и позволяет уточнить дату указанного увлажнения.
Путешественниками отмечено, что монгольская степь заселена предельно густо. Это надо понимать в том смысле, что наличие пресной воды лимитирует развитие скотоводства, т.е. скота там столько, сколько можно напоить из имеющихся родников. Где только есть лужа воды, там стоит юрта и пасутся овцы. Если источник иссяк, скотовод должен либо умереть, либо покинуть родную страну, ибо в те времена переход на искусственное орошение был технически неосуществим.
Следовательно, эпохе усыхания должно соответствовать выселение кочевников из середины Степи к ее окраинам.
Это явление наблюдается во II-III веках н.э. Хунны не вернулись на родину; табгачи с берегов Керулена перекочевали на берега Хуанхэ; оазисы Западного края (Сиюй) захирели; сяньбийцы, овладев степью до Тарбагатая, не заселяли ее, а распространялись по южной окраине Гоби до самого озера Эбинор. Можно подыскать объяснения для каждого из этих фактов в отдельности, но не для их совокупности, хронологического совпадения и неповторимости ситуации. Если даже все это случайности, то сумма их-уже закономерность.
Мало того, начиная с I века до н.э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и засухи, выходящие за пределы обычных.
Заведенное хуннами земледелие погибло. Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве, как оседлом, так и кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III веке н.э. сокращением пастбищных угодий и считать III век н.э. кульминацией процесса усыхания.
Наряду с этнической мозаичностью Великой степи в ней наблюдаются общие черты, свойственные всем евразийским кочевникам. Они прослеживаются прежде всего в хозяйстве и быте, основанном на бережном отношении к богатствам природы, что ограничивало прирост населения, ибо стимулировалась детская смертность и межплеменные войны.
Современному европейцу и то и другое кажется дикой жестокостью, но в ней есть своя логика и строгая целесообразность. При присвояющем натуральном хозяйстве определенная территория может прокормить определенное количество людей, входящих в геобиоценоз как верхнее, завершающее звено. Чрезмерный прирост населения ведет к истощению природных ресурсов, а попытки расселения-к жестоким войнам, так как свободных угодий нет. Переселение же в далекие страны с иными природными условиями тем более сложно потому, что скоту трудно, а то и невозможно там адаптироваться. Следовательно, остается только самоограничение прироста населения, а это легче всего делать с новорожденными.

Было бы отлично, чтобы книга Хунну в Китае автора Гумилев Лев Николаевич дала бы вам то, что вы хотите!
Если так получится, тогда можно порекомендовать эту книгу Хунну в Китае своим друзьям, установив ссылку на данную страницу с книгой: Гумилев Лев Николаевич - Хунну в Китае.
Ключевые слова страницы: Хунну в Китае; Гумилев Лев Николаевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн

Вконтакте

Гунны — это наша азиатская античность. Древний кочевой народ, с 220 года до н. э. по II век н. э. населявший степи к северу от Китая. Для защиты от их набегов Цинь Шихуаньди построил Великую китайскую стену. Хунну вели активные войны с китайской империей Хань, в ходе которых консолидировались в единую державу, подчинившую племена соседних кочевников. Позже в результате войн с Китаем и племенами сяньби, а также междоусобиц Хуннская держава распалась.

Аркадий Зарубин , CC BY 3.0

История

Предки хуннов

Предки китайцев якобы вели непрекращающиеся войны с другими племенами, такими как жуны (жун) - «рыжеволосые дьяволы» и ди. Отмечено племя «хунь-юй», это племя жило в степях севернее жунов. Прахуннские племена ханьюнь и хуньюй обитали в степи, примыкавшей к южной окраине пустыни Гоби.

В XIII веке до н. э. хунну начали постепенно переселяться с южной окраины Гоби на северную. Л. Н. Гумилёв считал, что хунну самостоятельно освоили кочевое скотоводство и научились пересекать пустыни. Также есть версия, что хунну многое переняли у индоевропейцев и развили их навыки.

За 300 лет с момента переселения на север число хунну выросло и они напали на Чжоу в 822 году до н. э... Китайцы отбили набег, и о хунну не упоминалось в течение 500 лет. В это время в степях Восточной Монголии и Забайкалья сложилась культура плиточных могил, возможно, принадлежащая ранним хунну, скелеты в могилах относятся к палеосибирскому типу.

Хуннская держава

В китайской историографии хунну появляются не ранее V века до н. э., когда их набеги на оседлое население Северного Китая побудили китайцев начать строительство отдельных укреплений, которые впоследствии были объединены в Великую китайскую стену.

Угроза со стороны хунну усилилась в III веке, когда кочевники образовали мощный племенной союз во главе с правителем-шаньюем. Хуннская держава покрывала значительную часть Монголии и Южной Сибири, простираясь от Маньчжурии на востоке до Памира на западе.

Khiruge , CC BY-SA 4.0

Хунну были прекрасными всадниками, а их войско состояло из 300 тысяч конных лучников. Колесницам, которые составляли основу китайской армии, было сложно противостоять их набегам. Строительство Великой китайской стены было призвано обезопасить северные пределы Китая от хунну, но задача эта не была решена полностью. Китайские правители пытались склонить кочевников к китайскому образу жизни богатыми дарами и дипломатией, многие китайские принцессы были отданы в брак хуннским вождям.

Ок. 51 г до н. э. империя раскололась на две части: восточные хунну признали верховенство китайского императора, а западные хунну были вытеснены в Среднюю Азию.

В 93 г., коалиция Китая, сяньби, динлинов и чешисцев (жителей оазиса Турфан) разбили хуннов в битве при Их-Баяне (Ikh Bayan кит. трад. 稽落山之戰, упр. 稽落山之战, пиньинь: jìluòshān zhī zhàn , палл.: цзилошань чжи чжань ), а в 155 г. сяньбийский вождь Тяньшихуай разгромил хуннов, что привело к расколу хуннского этноса на четыре ветви, из которых одна слилась с победоносными сяньбийцами; другая - мигрировала в Китай, третья осталась в горных лесах и ущельях Тарбагатая и бассейна Черного Иртыша; четвёртая с боями отступила на запад и к 158 г. достигла Волги и нижнего Дона.

Об их прибытии сообщил античный географ Дионисий Периегет Согласно широко распространённому мнению, часть хунну дошла до Европы и, смешавшись по пути с тюркскими, восточно-сарматскими и угорскими племенами, дала начало новому народу, который в Европе известен под названием гунны.

В ходе отхода на запад четвертая часть так называемых малосильных хунну остаётся на территориях Семиречья и Западной Сибири с образованием государства Юэбань (160 - 490). Э. Паркер и тюрколог А. Дыбо считают, что «юэбань» - современное звучание, а «авар» - древнее звучание.

Хунну в Китае

В 304 г. один из южно-хуннских военачальников, Лю Юань, провозгласил себя шаньюем всех хуннских федератов и императором государства Северная Хань. Право на это ему давало происхождение (по женской линии) от ханьских императоров Китая. В 329 г. династия Лю Юаня была свергнута другим хуннским военачальником Ши Лэ. В IV-V веках южные хунну основали на территории Северного Китая государства:

Северная Хань (304-318)
Ранняя Чжао (318-329; иногда объединяется с Северной Хань в одно государство Хань Чжао)
Поздняя Чжао (319-351)
Северная Лян или Хэси (397-439)
Ся (407-431)

Вторжения разрозненных отрядов хунну в китайские пределы продолжались на протяжении IV в., однако после V в. их имя уже не упоминается в китайских источниках.

А. Н. Подушкина Interfase , CC BY-SA 3.0

Письменность хунну

Бесспорных доказательств существования хуннского письма не имеется, однако некоторые сообщения в китайских хрониках могут быть истолкованы как содержащие указания на него.

Фотогалерея

Полезная информация

Хунну (монг. Хүннү, Хүн Гүрэн, кит. 匈奴 сюнну)
Гунны

Устройство державы

Шаньюй

Хуннские роды

Чины у хунну

Чжуки-князь: обычно Восточный Чжуки-князь - наследник престола
Лули-князь
Великий предводитель
Великий Дуюй
Великий Данху

Обычные чиновники назывались «гудухоу». Чины у родовой знати не зависели от шаньюя.

Право

Хунну пользовались Обычным правом. Суд протекал в пределах 10 дней. За нападение или кражу полагалась смерть, были и иные наказания. Модэ предусмотрел смертную казнь за воинские преступления. Существовало патриархальное рабство, нет упоминаний о долговом рабстве и работорговле.

Экономика

Сделанные Козловым в ноин-улинских курганах находки (в частности, ткани, ныне в Государственном Эрмитаже) в большинстве случаев происходят из Китая, Ирана либо Византии., что свидетельствует о размахе торгово-дипломатических связей народа хунну.

Военное дело

Каждый хунн был воином. Войско хуннов формировалось по родовому признаку. Всего в войске хунну было 24 военачальника, каждый из которых носил титул ваньци (темник) и командовал десятитысячным отрядом. Китайцы оценивали войско хунну в 300 000 всадников, главным образом конных лучников. Вполне возможно что эта цифра завышена, как и во многих исторических документах Китая. Хунну старались вести маневренную войну, изматывая противника и ведя дистанционный бой в рассыпном строю. Хунну успешно применяли охваты с флангов, ложные отступления и засады. Всё захваченное в бою становилось собственностью воинов. Средства дистанционного боя (луки и стрелы, являвшиеся их основным оружием) и снаряжение (колчаны) были типичными для «кочевников». В ближнем бою хунну сражались мечами и короткими копьями. Также использовались прямые однолезвийные палаши и кинжалы. Хуннские воины носили доспех из небольших железных пластин.

Дань

Генетика

Генетический анализ трёх скелетов, найденных в 2000-летнем захоронении представителей элиты хунну в Duurlig Nars в Северо-Восточной Монголии показал, что один мужчина оказался обладателем митохондриальной гаплогруппы U2e1 и Y-хромосомной гаплогруппы R1a1, второй мужчина был обладателем митохондриальной гаплогруппы D4 и Y-хромосомной гаплогруппы C3, женщина также оказалась обладательницей митохондриальной гаплогруппы D4.

У шести кочевников, выкопанных в Pengyang в Северном Китае были определены три митохондриальных гаплогруппы: C, D4 и M10, а все четыре мужчины оказались обладателями Y-хромосомной гаплогруппы Q-M242 (все Q1a1-M120).