Якобинец - это участник политической партии (Якобинского клуба) времен Великой французской революции.

Зарождение движения

Якобинский клуб был образован депутатами Национального собрания из бретонской фракции. Проводили они свои заседания в стенах монастыря святого Якова в Париже. Отсюда и пошло название партии якобинцев. Своих последователей они имели и в провинции, где было создано много более мелких клубов. Дата снования - июнь 1789 года. Якобинский клуб был одним из самых влиятельных в то время и оказал огромное влияние на развитие и движение французской революции.

Состав клуба

В него входили три крыла, или фракции:

1. Правое, возглавляемое Дантоном, адвокатом и будущим министром юстиции Франции.

2. Левое, лидером которого был известный врач и журналист радикальных взглядов Марат, ярый сторонник развязанного якобинцами террора.

3. Центр - во главе стоял Максимилиан Робеспьер, блестящий оратор и адвокат по профессии.

Таким образом, якобинец - это один из участников революционного движения, подавляющее большинство которых были хорошо образованными людьми.

В самом начале своего возникновения якобинцы были за введение в стране Выступая в Конвенте, они отстаивали единство государства, укрепление национальной безопасности, но при этом призывали к жесткому внутреннему террору по отношению к противникам Франции и тем, кто пытается расколоть государство изнутри.

Максимилиан Робеспьер - лидер якобинцев

Он родился в семье потомственных юристов. Рано потеряв мать и отца, бросившего семью, Робеспьер воспитывался дедом по материнской линии, пивоваром, который хотел сделать из него рабочего, будучи уверенным, что профессия адвоката достатка не принесет. Но учителя мальчика, видя его талант к учебе, обратились за помощью к влиятельным лицам города, и Робеспьер получил стипендию, которая дала ему возможность обучения в парижском лицее. После окончания учебы он возвращается в родной город и погружается в политическую жизнь. Благодаря прекрасному ораторскому искусству Робеспьер избирается в число депутатов от своего города и возвращается в Париж.

Блестящие речи молодого провинциала вскоре привлекают внимание, к словам Робеспьера начинают прислушиваться.

С начала революционных событий во Франции он принимает в них самое деятельное участие, выступает за разрешение заниматься общественной деятельностью актерам, гугенотам и евреям, за отмену рабства в колониях и за вето на смертную казнь во Франции.

Со времени создания Якобинского клуба Робеспьер становится одним из его основных лидеров. После свержения монархии и объявления Франции независимой и неделимой республикой он занимает одно из ведущих положений в Национальном Конвенте.

Политика якобинцев после прихода к власти

В Национальном Конвенте основными противниками Якобинского клуба были жирондисты. Якобинец - это член радикального политического клуба, а значит, ему не по пути с теми, кто настроен менее решительно. Жирондисты были против казни короля, боясь, что она откроет путь террору в стране. Не отличаясь ораторскими талантами и организованностью, борьбу за власть они проиграли. В 1793 году, после обвинительной речи в Конвенте Робеспьера, они были преданы суду и казнены.

После прихода к власти якобинцев диктатура их партии приобрела особенно грозный размах. Был создан Комитет общественного спасения. Возглавил его Робеспьер. Во все части страны отправлялись уполномоченные для действий на местах. Все силы якобинцы бросили на отражение интервенции и решение экономических проблем. За спекуляцию была введена принудительно изымались хлеб и зерно, были установлены твердые цены на наиболее важные продукты.

В короткие сроки благодаря решительным действиям якобинцев удалось создать боеспособную французскую армию и устранить угрозу интервенции. Экономические же реформы положения не улучшили. Среди самих якобинцев начался раскол. Буржуазия была недовольна жесткой политикой, народ требовал дальнейших реформ. Робеспьер, пытаясь удержать власть в стране с помощью террора, вскоре сам стал его жертвой. Он и его ближайшие соратники были казнены в 1794 году. После этого пала.

Заключение

Слово имеет еще одно значение. Якобинец - это вольнодумец или человек, мыслящий революционно. В XVIII-XIX веках это слово было довольно популярным. В настоящее время оно редко употребляется.

31 мая – 2 июня 1793 г. в Париже произошло массовое народное восстание, которое организовали Якобинский клуб, Клуб кордельеров, Коммуна Парижа. Совет Коммуны назначил командующим национальной гвардией якобинца Анрио. 31 мая вооруженные отряды национальных гвардейцев под его руководством подошли к Конвенту, по их требованию «Комиссия 12» была распущена, но жирондисты удержались у власти. На следующий день стало известно о контрреволюционном мятеже в Лионе и казнях якобинцев. Это дало новый толчок восстанию. 2 июня национальная гвардия и тысячи вооруженных санкюлотов окружили Конвент. Анрио отдал приказ привести в готовность орудия и под угрозой обстрела депутаты Конвента согласились на удаление из зала заседаний Бриссо, Верньо, Петиона и еще несколько десятков жирондистов. Вскоре почти все они были арестованы. Власть в стране перешла в руки якобинцев.

В результате восстания 31 мая – 2 июня начался третий период революции, получивший название якобинской диктатуры. Так же, как и другие партии, ранее приходившие к власти, якобинцы в первую очередь занялись решением аграрного вопроса, чтобы привлечь на свою сторону крестьянские массы. В начале июня Конвент принял декреты о продаже эмигрантских земель мелкими участками с длительной рассрочкой платежа, чтобы их могли купить малоземельные крестьяне, о возвращении крестьянам общинных земель, захваченных сеньорами. Крестьянам предоставлялось право раздела общинных земель.

17 июля 1793 г. Конвент принял декрет об отмене всех феодальных повинностей крестьян без всякого выкупа, даже если у сеньоров были на них письменные документы. Более того, этим же декретом предписывалось сжечь такие документы, а тех, кто продолжал их хранить, предполагалось наказывать тюремным заключением. В результате решения аграрного вопроса «по-якобински», все крестьяне, прежде находившиеся в феодальной зависимости, превращались в свободных собственников своей земли. Это обеспечило якобинцам поддержку крестьянами их политики на данном этапе.

24 июня 1793 г. Конвент принял конституцию, разработанную якобинцами. В противовес «федерализму» жирондистов она объявила «единую неделимую» демократическую республику во Франции. Эта конституция провозгласила идею верховенства народа и равенства людей в правах. Однопалатный Законодательный корпус должен был избираться всеми мужчинами, достигшими 21 года. Кроме выработки законопроектов и утверждения законов, в его функции входило избрание Исполнительного совета из кандидатов, выдвинутых собраниями в департаментах. Важнейшие законопроекты должны были передаваться на утверждение первичных собраний. Четкого разделения законодательной и исполнительной власти эта конституция не предусматривала. Ее авторы, Робеспьер и другие якобинцы, были сторонниками идеи прямой демократии Руссо. Состояние войны с коалицией европейских держав, внутренние мятежи, охватившие значительную часть страны, побудили якобинцев отсрочить вступление этой конституции в силу и проведение новых выборов. Сложившаяся обстановка требовала быстрых решений и проведения чрезвычайных мер, от которых в свое время отказывались свергнутые жирондисты.

Якобинцы в борьбе за власть были готовы пойти на самые решительные и жесткие меры, они установили революционную диктатуру. Аппарат власти якобинской диктатуры, или как его официально называли «революционное правление», создавался постепенно и полностью сложился к осени 1793 г. 10 октября был издан закон о создании Временного революционного правительства, юридически оформивший режим диктатуры якобинцев. Якобинцы стали проводить политику террора по отношению к своим противникам в борьбе за власть, объявив их врагами революции. Слово «террор» означает «страх, ужас». Система государственного террора со стороны якобинских властей означала наведение страха и ужаса на политических противников путем угрозы их физического уничтожения. Применение политики террора якобинцами принято объяснять тем, что они пришли к власти в чрезвычайных обстоятельствах, когда войска коалиции снова продвинулись на французскую территорию, Вандея, северо-запад страны, были охвачены крестьянским восстанием, на юге жирондисты подняли мятеж сторонников федерализма. Однако объяснение истоков якобинского террора только этими объективными обстоятельствами было бы недостаточно полным.

Вначале якобинцы были приверженцами гуманистических идей свободы и неприкосновенности личности. Робеспьер, например, в первые годы революции настойчиво требовал отмены смертной казни. На путь террора якобинцев привели кроме объективных обстоятельств, требовавших чрезвычайных мер, и некоторые субъективные факторы, прежде всего их сознание, убеждения, фанатичная вера в правоту своего дела и крайняя нетерпимость к противникам. Они считали себя выразителями интересов народа и во всяком инакомыслящем видели преступника и врага народа. С такими взглядами они закономерно пришли к тому, что стали полагаться на террор как способ разрешения всех конфликтов. Введенный для борьбы с врагами революции, террор постепенно превратился в орудие борьбы за власть между якобинцами, и многие из них также стали его жертвами.

Инициатива в развязывании террора исходила не только от якобинцев. Требования террора шли снизу. Стихийный террор толпы проявлялся с самого начала революции. Уже взятие Бастилии сопровождалось кровавыми расправами. Голову коменданта крепости Делоне, надетую на пику, носили по Парижу. В первые дни революции был растерзан разъяренной толпой генеральный контролер Фулон, вешали на фонарях и других чиновников, которых парижане обвиняли в дороговизне и больших налогах. Сильный всплеск народного терроризма произошел в сентябре 1792 г., когда были учинены самосуд и расправа над заключенными парижских тюрем, он проявлялся неоднократно и впоследствии на протяжении всей революции. Жестокость толпы была подготовлена той политикой, которую проводила королевская власть в предшествовавшие века. Публичные варварские казни продолжались во Франции еще и в XVIII веке. В судебной системе узаконенные пытки были отменены только в 1788 г. Политика террора, к которой прибегли якобинцы, надеясь с ее помощью решить стоявшие перед ними задачи, соответствовала настроению народной массы, особенно санкюлотов, видевших причину своего тяжелого положения в кознях врагов революции.

Одним из поводов к развязыванию якобинского террора было убийство 16 июля 1793 г. Марата, главного идеолога диктатуры и политического террора. С трибуны Конвента и на страницах своей газеты Марат призывал «пройти серпом равенства по головам аристократов». К этому времени он страдал тяжелым кожным заболеванием и чувствовал облегчение только в горячей ванне, сидя в которой работал над своими статьями и даже принимал посетителей. Одна из его посетительниц, 26-летняя Шарлотта Корде, праправнучка драматурга Корнеля, сторонница жирондистов, приехала в Париж из Бретани, добилась приема у Марата под предлогом того, что может сообщить ему об опасном заговоре против республики, и заколола его, лежавшего в ванне, кинжалом, который пронесла в складках одежды. Ее сразу же арестовали и отправили на гильотину.

Конвент поручил художнику Давиду запечатлеть черты «друга народа» для истории. Давид, к тому времени депутат Конвента, член Комитета общественной безопасности, с энтузиазмом выполнил это поручение. Он изобразил момент трагической смерти Марата. Полуобнаженный торс убитого Марата, как античного героя, выступал из подобия саркофага, в который художник превратил складки простыни, прикрывавшей ванну. Картину торжественно установили в зале заседаний Конвента. Было принято постановление о гравюрном ее воспроизведении и это способствовало популяризации «Марата». После свержения якобинской диктатуры прах Марата был выброшен из Пантеона, картину вернули художнику, и было издано специальное запрещение, выставлять публично изображения деятелей революции раньше, чем через 10 лет после их смерти.

Шарлотта Корде надеялась своим поступком и самопожертвованием спасти Францию от «кровожадного чудовища», каким она себе представляла Марата. Но устранение главного идеолога диктатуры не только не помешало, а даже наоборот, способствовало ее усилению и послужило как бы оправданием развязанного с тех пор террора.

Конвент, избранный для разработки республиканской конституции, должен был прекратить свои полномочия после ее утверждения 24 июня 1793 г. Однако депутаты решили не расходиться, не упускать власть из своих рук и превратили Конвент в высший орган якобинской диктатуры. Депутаты Конвента сосредоточили в своих руках законодательную, исполнительную и судебную власть. Они издавали законы, проводили их в жизнь, за Конвентом оставалось последнее слово в судебных решениях. Свою власть Конвент осуществлял через Комитет общественного спасения и Комитет общественной безопасности.

Комитет общественного спасения был создан еще в мае 1793 г. из 12 человек, избранных Конвентом. Сейчас его функции были расширены, и фактически он наделялся чрезвычайными полномочиями. Комитет общественного спасения руководил дипломатией, военными делами, производством оружия, экономикой страны, отдавал приказы об арестах, т. е. фактически управлял всеми внутренними и внешними делами, назначал и смещал всех высших военных и гражданских должностных лиц. К нему перешли функции бывших министерств. В июле состав Комитета общественного спасения был обновлен, в него уже не вошел Дантон, ведущую роль в Комитете общественного спасения и вообще в системе якобинской диктатуры стал играть Робеспьер.

Еще одним высшим органом якобинской диктатуры с чрезвычайными полномочиями стал Комитет общественной безопасности, которому было поручено руководство полицией и «революционным правосудием». Ему подчинялся Революционный трибунал, который вершил суд, опираясь не на законы, а на «революционную необходимость» в чрезвычайных условиях войны и диктаторской власти Конвента. В систему органов якобинской диктатуры входили комиссары – депутаты, которых Конвент направлял в армии и в провинции с неограниченными полномочиями. При подавлении жирондистских мятежей многие комиссары Конвента проявляли ничем не оправданную жестокость. Комиссар Карре в Нанте приказал вывозить сотни арестованных на середину Луары и, связанных, выбрасывать в воду. В Лионе комиссары Колло д’ Эрбуа, бывший актер, и Фуше, бывший священник, приказывали расстреливать группы арестованных из пушек.

На местах политику якобинцев проводили в жизнь местные муниципалитеты, но для наблюдения за ними создавались революционные комитеты из наиболее революционно настроенных местных граждан, преимущественно санкюлотов. Свое влияние на политику местных властей оказывали возникавшие многочисленные народные общества, ведущую роль играли якобинские клубы. Большую власть получила Парижская коммуна, созданная в 1792 г. как орган самоуправления столицы. Вскоре она стала оказывать свое влияние на принятие решений, касающихся не только Парижа, но и всей страны. На неё оказывали давление руководители 48 секций столицы. Служащие секций получали по 40 су в день. Среди них было много санкюлотов, настроенных радикально, особенно в предместьях города, населенных парижской беднотой, где плебейские агитаторы находили наибольшее число сторонников своих революционных призывов.

4-5 сентября 1793 г. санкюлоты с оружием в руках вышли на улицы Парижа, требуя от Конвента «поставить террор в порядок дня» и «внушить ужас всем заговорщикам». 17 сентября 1793 г. Конвент принял «Декрет о подозрительных», т. е. об аресте и преданию суду Революционного трибунала всех лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности. По этому декрету якобинцы отправили на гильотину королеву Марию-Антуанетту, чиновников старого режима, членов семей эмигрантов, остававшихся во Франции, ряд деятелей первого этапа революции, среди них Филиппа Орлеанского-Эгалитэ, Байи, Барнава, Ле Шапелье, известного принятым Учредительным собранием в 1791 г. по его представлению законом, запрещавшим рабочие организации и стачки. Этот закон надолго пережил своего автора, оставался в силе при всех последующих режимах и был отменен только в 60-х гг. XIХ века.

Вскоре казнили многих жирондистов и их лидеров Бриссо, Верньо и других. Вместе с ними была отправлена на гильотину жена бывшего министра внутренних дел Жанна Ролан, оказывавшая влияние на Конвент, когда у власти находились жирондисты. Красивая, умная и образованная мадам Ролан была душой их партии, в ее доме жирондисты собирались для обсуждения своих планов и действий. Муж, узнав о ее казни, он в это время находился в Руане, заколол себя кинжалом. Покончил с собой и близкий к Роланам видный жирондист, автор проекта федерализации Барбару. Тело скрывшегося из Парижа от ареста Петиона, бывшего мэра столицы, нашли в пещере Сен-Эмилиона, обглоданное собаками.

Но казни сами по себе не могли улучшить положение бедняков. Санкюлоты требовали введения максимума цен и усиления борьбы со спекуляцией. Еще 27 июля Конвент принял декрет о смертной казни за спекуляцию, но он не выполнялся, так же как и закон 4 мая о максимуме цен на зерно. В Париже и других крупных городах все более стала ощущаться нехватка продовольствия, росла дороговизна, от которой страдало неимущее население. Это активизировало деятельность бешеных, плебейских агитаторов. Якобинцы арестовали и предали смертной казни их руководителей, в том числе и наиболее популярного среди них Жака Ру, но все же были вынуждены пойти навстречу санкюлотам и выполнить их требования. Под давлением бешеных 29 сентября Конвент принял декрет о всеобщем максимуме цен. Твердые цены на продукты питания и предметы первой необходимости устанавливались на уровне довоенных цен с небольшим увеличением. За нарушение максимума, спекуляцию, скупку продовольствия, барышничество предусматривались суровые меры наказания вплоть до смертной казни. Вместе с тем в интересах предпринимателей одновременно с максимумом цен был установлен и максимум заработной платы.

По требованию санкюлотов, поддержанных Парижской коммуной, в сентябре Конвент создал революционную армию «для приведения в исполнение всюду, где это понадобится, революционных законов и мер общественного спасения, декретированных Конвентом». На неё была возложена обязанность подавления внутренних мятежей, проведения реквизиций для снабжения армии, Парижа и других городов продовольствием, борьба со спекуляцией. Эта шеститысячная армия, которой командовал бывший писатель-драматург Ронсен, двигалась по стране с переносной гильотиной, проводя реквизиции, аресты, казни. В её задачу также входило проведение политики дехристианизации, направленной против религии и церкви, к которой якобинская диктатура приступила осенью 1793 г.

При осуществлении этой политики в городах и сельских местностях закрывались церкви, колокола снимались и отправлялись на переплавку для изготовления из них пушек. Серебряная церковная утварь отправлялась на оскудевший Монетный двор, из оловянной отливали пули. Пропаганда религии запрещалась. Священники по собственному почину, а чаще по принуждению отрекались от сана. Их преследовали, арестовывали, казнили. Собор Парижской Богоматери был превращен в «Храм свободы», в зданиях церквей устраивались празднества в честь «культа Разума». Такая политика вызывала глухое недовольство массы верующих, что создавало опасность для якобинских властей. В декабре 1793 г. Конвент по докладу Робеспьера принял декрет о свободе культов.

В мае 1794 г. Робеспьер выступил с предложением о создании культа «Верховного существа природы», фактически новой государственной религии, в основе которой лежал рационализм и республиканские идеи. Культ «Верховного существа» был основой идеологии масонов, к которым принадлежал и Робеспьер. Он призывал всех французов сплотиться на почве нового культа, прославлявшего гражданские доблести и республиканские добродетели. Робеспьер рассчитывал, что новая религия, основанная на республиканской морали, укрепит политическое единство нации. Конвент декретировал его предложение. 8 июня 1794 г. в Париже было организовано поклонение новому божеству, грандиозное празднество в честь Верховного существа. В его роли выступил сам Робеспьер. В специально сшитом для этой цели голубом костюме с букетом из цветов и колосьев в руках, он прошествовал во главе депутатов Конвента к специальному возвышению, на котором были сложены картонные символы религии и атеизма, и факелом поджег их на глазах у многочисленных зрителей. Из-под пепла появилась статуя Мудрости, олицетворявшая новую религию, величественная, хотя и слегка закопченная, как отмечали очевидцы. Новая религия не нашла себе приверженцев среди населения и вызвала насмешки многих депутатов Конвента в адрес Робеспьера.

В русле дехристианизации в период якобинской диктатуры был введен новый революционный календарь. Он был принят Конвентом еще в 1792 г. после провозглашения республики, но введен в действие в декабре 1793 г. Новое исчисление времени связали с концом королевской власти, месяцам дали названия, вытекающие из состояния природы в соответствующий период. Год делился на 12 месяцев по 30 дней в каждом, пять дополнительных дней назывались санкюлотидами, т. е. днями неимущих. День провозглашения республики 22 сентября 1793 г. был принят за начало летоисчисления и стал в новом календаре первым днем первого месяца, названного вандемьер (сбор винограда). За ним с 22 октября шел месяц брюмер (туман). Следующие месяцы назывались последовательно: фример (изморозь), нивоз (снег), плювиоз (дождь), вантоз (ветер), жерминаль (прорастание), флореаль (цветы), прериаль (луга), мессидор (жатва), термидор (жара), фрюктидор (плоды). Каждый месяц делился на три декады; дни декады обозначались названиями растений, овощей, животных. Новый революционный календарь приобрел обязательную силу. Он действовал с декабря 1793 г. по 31 октября 1805 г.

Якобинцы стремились изменить всю общественную жизнь страны, её быт, нравы в соответствии со своими идеалами. Во имя установления равенства граждан Конвент официально декретировал замену обращения на «вы» обращением на «ты». Вместо обращения французов друг к другу со словами «мсье» и «мадам», все должны были называть друг друга «гражданин» и «гражданка». При нехватке продовольствия в Париже выпекался «хлеб равенства» из муки с различными добавками, распределявшийся для продажи одинаково по всем и бедным и богатым кварталам города. Устраивались «трапезы равенства», когда соседи должны были выносить на общие столы все имеющиеся у них продукты. Из театра, литературы, живописи, музыки были изгнаны легкомысленные фривольные мотивы, их заменила тема гражданских доблестей и долга. Королевский дворец Лувр был превращен в музей, доступный для посещения всем желающим познакомиться с его коллекциями произведений искусства.

Основной задачей якобинской диктатуры оставалась организация победы над внешним врагом. Силы антифранцузской коалиции к лету 1793 г. выросли во много раз. Промышленность и финансы Англии, ее флот, армии европейских стран были использованы против республиканской Франции. В июле австрийская армия продвинулись на французскую территорию, испанские войска перешли границу Пиренеев и вторглись во Францию. Страна оказалась в кольце фронтов. Конвент объявил всеобщую мобилизацию, и в короткий срок было создано, экипировано и отправлено на фронт 14 армий из 500 тысяч мобилизованных солдат и число их постоянно росло. Общее руководство действиями всех армий осуществлял Комитет общественного спасения. Член этого комитета талантливый военачальник Лазар Карно создал первое в истории подобие генерального штаба. Якобинцы приняли ряд мер для организации ускоренного производства пушек, ружей, пороха. Под открытым небом устраивали кузницы для производства оружия. Только в Париже было сооружено 140 таких кузниц, они работали даже в Люксембургском саду. Была налажена массовая добыча селитры путем промывания земли из старых погребов. В условиях всеобщей мобилизации все годные к службе мужчины отправлялись на фронт, женщины шили обмундирование и палатки, дети щипали корпию, старики должны были сидеть на улицах и своими речами поднимать патриотический дух населения.

Якобинцы привлекли к созданию военной промышленности крупнейших ученых. Гаспар Монж, математик, создатель начертательной геометрии, возглавлял все военное производство в стране, наладил выпуск селитры, стали, пушек, затем занимался подготовкой научных, инженерных, военных кадров. Приехавшего в Париж накануне революции туринца Жозефа Луи Лагранжа (1736-1813), автора знаменитой «Аналитической механики», якобинцы привлекли к расчетам по теории баллистики. Но Антуана Лорана Лавуазье (1743-94), одного из основоположников современной химии и термохимии, который до революции получал доходы от откупа торговли солью, табаком, спиртом, в числе других откупщиков судом Революционного трибунала якобинцы отправили на гильотину.

Еще с весны 1793 г. проводилась амальгама армии, т. е. объединение в одних воинских подразделениях солдат регулярной армии и волонтеров-федератов. Этим достигалось укрепление воинской дисциплины и выучки среди волонтеров, а благодаря их патриотическому энтузиазму революционные идеи распространялись среди солдат и офицеров старой армии. В случае неудачи в сражениях генералов отправляли на гильотину. Одновременно с амальгамой была проведена чистка командного состава армии. Высшее офицерство из дворян почти все было снято с занимаемых постов. На должности офицеров, в том числе и высшего командного состава, выдвинулись способные к военному делу выходцы из различных слоев населения. Генералами стали Гош – сын конюха, получивший это звание в 24 года, Журдан – сын лавочника и многие другие. При армиях находились комиссары Конвента с чрезвычайными полномочиями. Примером их деятельности может служить распоряжение Сен-Жюста, который приказал «в течение одной ночи разуть всех страсбургских аристократов и к утру отправить в армию 10 тысяч пар обуви». Якобинские армии не были обременены большими обозами, т. к. снабжались за счет реквизиций у населения, особенно за пределами Франции. Лозунг «Мир хижинам – война дворцам» оставался в силе и должен был привлечь симпатии к французской армии населения оккупируемых стран.

Принятые меры вскоре дали свои результаты. К концу 1793 г. был локализован роялистский мятеж в Вандее в немалой степени благодаря тому, что многотысячная республиканская армия наступала против повстанцев, двигая в передних рядах гильотину. С большой жестокостью были подавлены восстания в Лионе, Нанте и других городах, поднятые бежавшими из Парижа лидерами жирондистов, освобожден Тулон от захвативших его английских войск. При освобождении Тулона отличился молодой капитан артиллерии Наполеон Бонапарт, которому комиссар Конвента в этой армии брат Робеспьера поручил командование операцией. За ее успешное проведение Бонапарт в 24 года был произведен Конвентом в генералы. К началу 1794 г. войска коалиции под натиском французской армии отступили на всех фронтах. Была освобождена вся территория Франции.

Таким образом, якобинская диктатура выполнила стоявшие перед ней основные задачи. Она закрепила ликвидацию феодальных отношений в деревне, подавила контрреволюционные мятежи, отстояла республику от внешних врагов. Несмотря на это её лидеры не собирались переходить от диктаторского режима к конституционному правлению. Якобинский террор, проводившийся в широких масштабах, не уменьшался, а даже расширялся и стал все более использоваться не столько для борьбы против врагов республики и революции, сколько как средство борьбы за власть между якобинскими лидерами.

Зимой – весной 1794 г. обострилась борьба внутри правящих кругов якобинской диктатуры. Якобинцы не были однородной группировкой. В советской историографии утвердилась точка зрения, что они представляли собой блок различных в классовом отношении сил, отражавших интересы средней и мелкой буржуазии, городского плебейства и большей части крестьянства. Французский историк XIХ века Ипполит Тэн писал, что якобинец – это не представитель какой-либо политической партии или социального слоя, а «особый психологический тип» человека жестокого, обозленного, всем недовольного, способного только к разрушению. Действительно, среди французских якобинцев были выходцы из всех слоев французского общества от дворян и священников до санкюлотов. Большую, если не решающую, роль в действиях каждого из них играли личные амбиции, стремление к власти, богатству, зависть, интриги и т. п. Тем не менее в якобинском блоке выделяются различные по своим политическим и социальным требованиям группировки, которых условно называют правые, левые и центристы. Противоречия в якобинском блоке имели место и раньше, но в период военных неудач и борьбы с жирондистами, якобинцы были сплочены против общего врага. В начале 1794 г., когда основные угрозы для республики были устранены, с особенной силой стали проявляться противоречия между лидерами якобинцев в понимании дальнейшего развития революции.

Дантон, лидер правых – «снисходительных», умеренных, или как их впоследствии стали называть, дантонистов, добивался начала мирных переговоров с коалицией и прекращения войны, чтобы сделать ненужной диктатуру, прекратить террор, объявить амнистию подозрительным. К этому времени в Париже было 12 тюрем, по всей Франции – 44 тысячи и все они были переполнены. Страх, взаимная подозрительность, распространение клеветнических доносов становится характерной чертой жизни французов в это время. Дантон говорил: «То, что делает наше дело слабым – это суровость наших принципов, пугающая многих людей». Ближайший из его единомышленников Демулен в своей газете «Старый кордельер» подвергал критике позицию тех якобинцев, которые взяли курс на усиление террора, а их лидера Робеспьера обвинял в стремлении к личной диктатуре.

Левые, или крайние, во главе которых стоял журналист Эбер, были непримиримыми противниками снисходительных. Эбер, издававший газету «Отец Дюшен», от имени грубоватого печника, использовавшего простонародную лексику, давал резко критическую оценку их действиям и призывам. Эбертисты, как их впоследствии стали называть историки, выступали против заключения мира с коалицией, требовали усиления террора против спекулянтов, строжайшего выполнения максимума цен, требовали раздела имущества подозрительных, т. е. были близки по своей программе к бешеным. Их поддерживала Парижская коммуна и ее лидер Шометт, а также примыкавшие к ним многочисленные деятели секций.

Под влиянием левых в конце февраля 1794 г., или в вантозе по революционному календарю, Конвент принял декреты о бесплатном разделе имущества казненных подозрительных между неимущими патриотами. В каждом муниципалитете должны были составляться списки богатых подозрительных и малоимущих патриотов, чтобы разделить между ними имущество подозрительных после их казни. Вантозские декреты стимулировали беднейшее городское и сельское население к поискам новых подозрительных, к росту потока клеветнических доносов, безудержному расширению террора. Это становилось опасным не только для нуворишей, но и для представителей власти на местах, и для тех депутатов Конвента, которые разбогатели в годы революции. Поэтому вантозские декреты не проводились в жизнь.

Вся полнота власти в этот период сосредоточилась в руках Робеспьера и его сторонников. Они являлись ядром якобинского блока и занимали центристские позиции между дантонистами и эбертистами. Робеспьер был сторонником республики в духе учения Руссо, без крайностей богатства и нищеты. Он готов был поддержать меры, направленные на расширение круга собственников из беднейших слоев, которые предлагали эбертисты, но он все же был противником нарушения права частной собственности, к которому они могли привести. Робеспьер считал не патриотичными призывы дантонистов к заключению мира с коалицией. Он и его сторонники хотели довести войну до полной победы. Продолжение войны оправдывало террор, а Робеспьер был против его прекращения.

Ожесточенная борьба велась, прежде всего, между умеренными и крайними якобинцами. В прессе и в клубах они подвергали друг друга взаимным обвинениям. В то же время они выражали недовольство и политикой робеспьеристов, находившихся у власти. 22 февраля Эбер выступил в Клубе кордельеров с призывом к восстанию. К восстанию призывали и листовки, выпущенные эбертистами. Путем восстания они намеревались добиться обновления Комитета общественного спасения, чистки Конвента от дантонистов, устранения от власти робеспьеристов. Взяв власть в свои руки, они предполагали усилить террор, обеспечить полное осуществление вантозских декретов и других требований санкюлотов.

В ответ на приготовления эбертистов к восстанию Комитет общественного спасения приказал их арестовать. 24 марта Эбер и еще более десяти его сторонников были казнены. Их обвинили в заговоре против революционного правительства. Были привлечены по делу Эбера и вместе с ним гильотинированы командующий революционной армией Ронсен, герой Бастилии, арестовавший коменданта крепости Мейяр. Вместе с Эбером был казнен иностранец Клоотс, гражданин мира, или оратор человечества, как он себя называл, прославившийся своими призывами к ведению войны до освобождения всей Европы от тиранов. Следуя революционной моде называть себя именами известных людей Древней Греции, он взял себе имя Анахарсис, легендарного скифа, который в поисках мудрости посетил Афины. Его объявили иностранным шпионом и гильотинировали. Коммуна Парижа и ее руководитель Шометт не поддержали призыва Эбера к восстанию, но их тоже отправили на гильотину. Прокурор Парижской коммуны, бывший фельдшер Жан Пьер Шометт, взявший себе имя Анаксагор, был одним из активнейших проводников политики дехристианизации и арестов подозрительных. Он говорил, что «может отличить подозрительного по лицу», теперь сам попал в их число.

Устранение крайних эбертистов усиливало позиции умеренных дантонистов. Робеспьер увидел в этом опасность для своей власти, т. к. Дантон пользовался большим влиянием среди депутатов болота в Конвенте. Через неделю после казни эбертистов Комитет общественного спасения по настоянию Робеспьера постановил арестовать Дантона, Демулена и их сторонников. Их обвинили в заговоре в пользу монархии, в стремлении свергнуть республику и уничтожить Конвент. Друзья Дантона, узнав об этом, предложили ему бежать, но он ответил фразой, впоследствии ставшей крылатой: «Разве можно унести Отечество на подошве башмаков?». Он надеялся, что, учитывая его большие заслуги перед революцией, «они не посмеют». Жорж Дантон родился на юге Франции в зажиточной фермерской семье. Адвокат по профессии, незадолго до революции он открыл в Париже свою адвокатскую контору. Во время выборов в Генеральные Штаты Дантон был председателем избирательного округа Кордельеров в Париже. Он становится активным членом Клуба кордельеров и популярным оратором в нем. Как отмечают историки, Дантон был мастером революционной стратегии, ему удавалось наиболее правильно оценивать ситуацию и предлагать верное решение возникавших проблем. Он спас Францию от войск герцога Брауншвейгского в сентябре 1792 г. В то время, когда находившиеся у власти жирондисты намеревались покинуть Париж, вывезти на юг правительство и Конвент, спасаясь от наступавшей прусской армии, Дантон использовал все свои силы и энергию на организацию отпора интервентам. Занимая в то время пост министра юстиции, Дантон фактически взял в свои руки оборону столицы, и ему удалось предотвратить вторжение интервентов в Париж.

Но Революционный трибунал все же отправил на гильотину руководителей правого крыла якобинцев во главе с Дантоном и Демуленом. Их объединили с арестованными мошенниками и биржевыми спекулянтами в одном судебном процессе. Суд продолжался три дня со 2 по 4 апреля 1794 г. Дантон опроверг все предъявленные ему обвинения и потребовал, чтобы члены Комитета общественного спасения, принявшие решение об его аресте, сами выступили в качестве свидетелей и обвинителей, и тогда он «покроет их бесчестием». Его выступление в суде начало вызывать сочувствие у зрителей, дело могло принять непредсказуемый оборот, и Комитет общественного спасения принял спешное решение, в силу которого лица, оскорбляющие судей, «могут быть отстранены от прений». Дантона лишили слова. На следующий после вынесения приговора день 5 апреля 1794 г. подсудимые дантонисты были отправлены на гильотину. Перед казнью Дантон говорил друзьям: «В это же время двенадцать месяцев назад я предложил учредить этот Революционный трибунал. Теперь я прошу прощения за это у Бога и людей. Они все братья Каина: Бриссо желал, чтобы меня гильотинировали, как желает этого теперь Робеспьер. Робеспьер последует за мною, я увлекаю Робеспьера». Это предвидение вскоре сбылось.

Казненный вместе с ним его ближайший сподвижник Камилл Демулен был известен еще до революции как молодой талантливый журналист. Демулену приписывают первый призыв «к оружию» и штурму Бастилии 14 июля 1789 г. Выходец из третьего сословия, он не мог надеяться на то, что аристократы, родители его невесты, позволят ей выйти за него замуж. Революция изменила положение, и теперь они считали за честь породниться с ним. Демулен стал видным деятелем революции, популярным в демократических кругах. Он называл себя первым республиканцем во Франции. Но расширение террора в период якобинской диктатуры Демулен не одобрял и писал в своей газете: «не должен ли среди стольких арестовывающих и карающих комитетов, существовать «комитет милосердия?». Он отпускал шпильки в адрес закона о подозрительных. Последняя статья Демулена от 3 февраля 1794 г. заканчивалась словами Монтесумы: «Боги жаждут». Очевидно, к нему пришло понимание того, что революция постоянно требует все новых жертв в виде человеческих жизней, подобно тому, как Боги древних индейцев требовали жертвоприношений. Робеспьер был личным другом Демулена и даже шафером на его свадьбе, но так же безжалостно отправил его на казнь, как и других своих близких друзей, стоило им только проявить несогласие с его действиями. Более того, спустя десять дней была отправлена на гильотину Люсиль, вдова Демулена вместе с вдовой Эбера. Их обвинили в подготовке побега из тюрьмы своих мужей.

После этих казней у власти осталась группа якобинцев во главе с Робеспьером. К этому времени, не занимая какого-либо более высокого поста по сравнению с другими членами Комитета общественного спасения, он фактически стоял во главе якобинской диктатуры. К нему прислушивались и его поддерживали в Якобинском клубе. В Конвенте и Комитете общественного спасения его слово было закон. Процесс и казнь дантонистов временно упрочили положение робеспьеристов, но не смогли предотвратить дальнейшее ослабление и раскол якобинского блока. Усилилась скрытая оппозиция в Конвенте против Робеспьера и режима якобинской диктатуры. Среди болота Конвента преобладали представители новых богачей, близкие по своим взглядам к дантонистам. В апреле 1794 г. они не решились поддержать Дантона, потому что еще не была достигнута полная победа над коалицией и сохранялась угроза реставрации старого порядка, а вместе с ней и потеря ими богатств, нажитых во время революции. Режим якобинской диктатуры они рассматривали как вынужденный. Однако уже в мае были одержаны значительные победы. Основные силы австрийцев были разбиты в Бельгии в битве у деревни Флерюс 26 июня 1794 г.

Необходимость диктаторского режима, вызванная военной угрозой, отпадала. Конкретные цели были достигнуты. Интервентов изгнали из пределов Франции, с феодальными отношениями в деревне было покончено. Многие члены Конвента, а также Комитета общественного спасения получили от якобинской диктатуры все, что она могла им дать. Теперь группа Робеспьера, куда входили Сен-Жюст, Кутон, Леба, брат Робеспьера Огюстен и другие сторонники усиления террора, стала вызывать враждебное отношение многих членов Конвента, не желавших и дальше вести пуританский образ жизни, чтобы не оказаться обвиненными в отсутствии у них республиканских добродетелей и подвергнуться преследованию в числе подозрительных. Однако Робеспьер, Сен-Жюст и их сторонники не собирались отказываться от диктаторской власти и усиливали террор. Ежедневные казни на площадях стали массовым зрелищем. Но это не улучшало социально-экономическую обстановку в стране.

Положение рабочих и беднейших ремесленников в условиях войны постоянно ухудшалось. Таксация цен не давала больших результатов. Торговцы не хотели по низким ценам продавать свои товары. Надзор за соблюдением максимума цен ослабевал. Росла нехватка продовольствия. Очереди за хлебом в булочные парижане занимали еще с вечера. Якобинская диктатура теряла свою опору не только среди новых богачей, но и среди крестьян, недовольных реквизициями, массовыми наборами в армию, а также городских низов, положение которых она не улучшила. В последние месяцы своего правления якобинская диктатура потеряла почву под ногами.

Лидер якобинской диктатуры Максимилиан Робеспьер (1758-94), родился в дворянской семье на севере Франции в Аррасе, стал адвокатом. Он являлся поклонником идей Руссо, был избран депутатом Учредительного собрания, затем Конвента, стал членом Комитета общественного спасения. Он получил заслуженное прозвище «Неподкупный», потому что не использовал власть для личного обогащения, как многие другие деятели революции. Его патриотичные слова «для Отечества сделано недостаточно, если не сделано всё» стали крылатыми. Вместе с тем Робеспьер безжалостно отправлял на гильотину тех людей, которые с его точки зрения не имели таких высоких, как он, достоинств и «республиканской добродетели». Он устранял не только врагов, но и недавних друзей, заподозрив их в отступничестве или в интригах против него лично. Робеспьер и его ближайший сторонник Сен-Жюст настояли на принятии Конвентом 10 июня 1794 г. закона об упрощении судопроизводства и упразднении защиты по делам, подлежащим ведению Революционного трибунала. Этот закон давал правительству средства усилить террор в отношении новых богачей и в отношении крайних якобинцев. Число арестов и казней резко возросло. По этому декрету подозрительными объявлялись не только те, кто был перечислен в предыдущем декрете от 17 сентября 1793 г., но и люди, просто уличенные в том, что они якобы «не проявляют революционного энтузиазма». Такое расширение террора делало его непредсказуемым и опасным для всех.

Против Робеспьера в недрах Конвента возник заговор. В нем приняли участие члены Комитета общественного спасения, в том числе Карно, руководивший армиями. Среди организаторов заговора были сторонники, как правых, так и левых якобинцев, избежавшие арестов. Баррас, Фрерон и другие заговорщики из числа правых разбогатели во время революции на спекуляциях, хищениях, взяточничестве. Продолжение террора грозило им гильотиной. Левые якобинцы, принявшие участие в организации заговора, были недовольны казнью Эбера и Шометта и опасались за свою участь. Тальен опасался ареста за те преступления, которые он совершал в Бордо во время подавления там жирондистского мятежа. Левый якобинец, бывший аббат Фуше, оправдывавший свои жестокости в Лионе тем, что «республика должна идти к свободе по трупам», увидев неприязненное к себе отношение Робеспьера, стал одним из наиболее активных заговорщиков. Устранение от власти Робеспьера для левых, которые и сами были замешаны в беспредельном терроре, было необходимо для сохранения своих жизней.

8 термидора Робеспьер выступил в Конвенте с разоблачениями «новых врагов республики», но не назвал фамилии. На следующий день 9 термидора по революционному календарю, или 27 июля 1794 г. Робеспьер поднялся на трибуну Конвента, чтобы продолжить свои обвинения, но заговорщики не дали возможности ему говорить. Из зала понеслись в его адрес крики: «тиран, диктатор, убийца». Тальен пригрозил, что если Конвент не решится низложить тирана, то это сделает он сам с помощью кинжала, который держал в руках. Робеспьер пытался говорить, но председатель Конвента Тюрио заглушал его звоном своего колокольчика. У Робеспьера пропал голос. В зале стали слышны слова одного из депутатов «кровь Дантона душит его». Затем стали раздаваться громкие крики с требованиями его немедленного ареста. Председатель поставил этот вопрос на голосование, и предложение прошло. Максимилиана Робеспьера арестовывают в здании Конвента. Огюстен Робеспьер заявляет, что хочет разделить участь своего брата. Он, а вместе с ним поддержавшие Робеспьера Кутон, Сен-Жюст, Леба также были арестованы и уведены из зала. Их отвезли в Люксембургскую тюрьму, но ее начальник, увидев среди обвиняемых Робеспьера, отказался их принять и они направились в ратушу.

Командующий национальной гвардией якобинец Анрио, сторонник Робеспьера, привел подчиненные ему батальоны на Гревскую площадь к ратуше. Робеспьер мог отдать приказ национальным гвардейцам Анрио двинуться на Конвент и разогнать его. Но он не сделал этого. Тем временем один из наиболее решительных заговорщиков Баррас, бывший офицер, собрал оставшихся верными Конвенту национальных гвардейцев и тоже привел их к ратуше. Здесь он объявил постановление Конвента: «Робеспьер и все бунтовщики объявляются вне закона!». Это поколебало решимость защитников ратуши. Не получив приказа двинуться на Конвент, они вынуждены были разойтись, тем более что в это время хлынул проливной дождь. Когда войска заговорщиков ворвались в ратушу, Анрио выбросился из окна, то же самое сделал Огюстен Робеспьер, пытался убить себя Кутон, но неудачно, Леба застрелился, Сен-Жюст хладнокровно ждал ареста. Ворвавшиеся в здание заговорщики увидели лежавшего на полу Максимилиана Робеспьера с раздробленной челюстью. Полагают, что он пытался застрелиться, но один из ворвавшихся в ратушу заговорщиков Меда, ставший впоследствии генералом и бароном, уверял, что это он стрелял в Робеспьера.

По этому вопросу до сих пор нет однозначного ответа, так же как нет единого мнения по вопросу о том, почему Робеспьер не отдал приказа верным ему национальным гвардейцам двинуться на Конвент и арестовать заговорщиков. По мнению французского писателя Ромена Роллана Робеспьер не хотел подтвердить обвинения в его адрес, будто он стремится к личной диктатуре. Советский историк А. З. Манфред, идеализировавший Робеспьера, был уверен, что в рамках буржуазной революции он довел революционно-демократические преобразования до предела и не знал, куда двигаться дальше, у него не было программы действий в том случае, если бы он одержал победу над заговорщиками. Другой советский историк Н. Н. Молчанов писал, что Робеспьер был просто трус, он лично не принимал участия ни в одном из восстаний в период революции и только интригами и неразборчивостью в средствах, достиг вершины власти.

Но как бы то ни было, на следующий день Робеспьера и тех, кто был рядом с ним, и мертвых и уцелевших, всех отправили на гильотину, всего 22 человека. Суда над ними не было, т. к. их уже объявили вне закона. Председатель Революционного трибунала Фукье-Тенвиль только формально удостоверил их личности. В следующие дни казни робеспьеристов продолжались. 11 термидора были казнены 70 членов Коммуны Парижа. 9 термидора или 27 июля 1794 г. якобинская диктатура была свергнута.

Якобинцы (преимущественно сторонники Робеспьера) участвовали в Конвенте , где выступали за единство страны, укрепление национальной обороны перед лицом контрреволюции и жёсткий внутренний террор ; к 1793 году стали в нём наиболее влиятельной силой. Свергнув жирондистов 2 июня 1793 года , позже расправившись с эбертистами и дантонистами, якобинцы имели сильное влияние на умы парижан вплоть до падения Робеспьера в результате переворота 9 термидора (27 июля 1794 года). После гибели вождей якобинцев, преследований якобинцев термидорианцами и поднявшими голову после Термидора - роялистами, Якобинский клуб был закрыт в ноябре 1794 года . Девизом "Общества друзей республики единой и неделимой" (официальное название Якобинского клуба) был девиз "Vivre libre ou mourir" - "Жить свободно или умереть".

История клуба

Зарождение

Колыбелью Якобинского клуба был Бретонский клуб , то есть совещания, устроенные несколькими депутатами третьего сословия Бретани по прибытии их в Версаль на Генеральные штаты ещё до их открытия.

Когда король и Национальное собрание перебрались в Париж, Бретонский клуб распался, но бывшие его члены стали снова собираться сначала в парижском частном доме, потом в нанятом ими помещении в монастыре якобинских монахов (доминиканского ордена) близ манежа, где заседало Национальное собрание. В заседаниях принимали участие и некоторые из монахов; поэтому роялисты прозвали членов клуба в насмешку якобинцами, сами же они приняли наименование «Общества друзей конституции».

На самом деле политическим идеалом тогдашнего якобинского клуба была конституционная монархия , как её понимало большинство Национального собрания. Они называли себя монархистами и признавали своим девизом закон .

Организация клуба

Дата создания и устав

С точностью дата открытия клуба в Париже - в декабре 1789-го или январе следующего года - не известна. Устав его был составлен Барнавом и принят клубом 8 февраля г.

Членство

Не известно (так как сначала не велись протоколы заседаний), когда стали принимать в число членов посторонних, то есть не-депутатов.

Когда число членов разрослось, организация клуба значительно усложнилась. Во главе стоял председатель, избиравшийся на месяц; при нём было четыре секретаря, двенадцать инспекторов, и, что особенно характерно для этого клуба, четыре цензора; все эти должностные лица избирались на три месяца: при клубе было образовано пять комитетов, указывающих на то, что самый клуб принял на себя как бы роль политического цензора по отношению к Национальному собранию и Франции - комитеты по представлению (цензуре) членов, по надзору (Surveillance), по администрации, по докладам и по переписке. Сначала заседания происходили три раза в неделю, затем ежедневно; публика стала допускаться на заседания лишь с 12 октября 1791 г., то есть уже при Законодательном собрании.

В это время число членов клуба достигло 1211 (по голосованию в заседании 11 ноября). Ещё раньше (с 20 мая 1791 г.) клуб перенёс свои заседания в церковь Якобинского монастыря, которую он нанял по упразднении ордена и конфискации его имущества и в которой заседания происходили до закрытия клуба. Вследствие наплыва не-депутатов изменился состав клуба: он стал органом того общественного слоя, который французы называют la bourgeoisie lettrée («интеллигенция»); большинство состояло из адвокатов, врачей, учителей, учёных, литераторов, живописцев, к которым примыкали и лица из купечества.

Некоторые из его членов носили известные имена: врач Кабанис , учёный Ласепед , литератор Мари-Жозеф Шенье , Шодерло де Лакло , живописцы Давид и Карл Верне, Лагарп , Фабр д"Эглантин , Мерсье . Хотя с большим наплывом членов умственный уровень и образование прибывающих понижались, однако парижский Якобинский клуб до конца сохранил две первоначальных черты: докторальность и некоторую чопорность по отношению к образовательному цензу. Это выразилось в антагонизме по отношению к клубу Кордельеров , куда принимались люди без образования, даже безграмотные, а также в том, что самое вступление в Якобинский клуб обусловливалось довольно высоким членским взносом (24 ливра ежегодно, а при вступлении ещё 12 ливров).

Впоследствии при Якобинском клубе было организовано особое отделение под названием «братское общество для политического воспитания народа», куда допускались и женщины; но это не изменило общего характера клуба.

Газета

Клуб обзавелся собственной газетой; редактирование её было поручено Шодерло де Лакло, близкому к герцогу Орлеанскому ; саму газету стали называть «Монитёром» орлеанизма. В этом обнаружилась известная оппозиция по отношению к Людовику XVI ; тем не менее Якобинский клуб сохранял верность провозглашённому в его названии политическому принципу.

Отпадение фельянов

Из-за бегства короля и его задержания в Варенне в клубе произошли разногласия, вызвавшие раскол между членами клуба; более умеренные из них во главе с Барнавом, Дюпором и Александром Ламетом в большом числе вышли из клуба и основали новый, под названием Клуб фельянов . Приверженцы этого направления составили потом правое крыло в Законодательном собрании. Между тем по образцу парижского Якобинского клуба стали возникать подобные клубы в других городах и даже в деревнях: их было около тысячи; все они вступили в переписку и сношения с парижским, признавая себя его филиалами (affiliations).

В этом резко проявились преобладание Парижа и стремление к централизации, присущие «Старому порядку» ; воздействие парижского клуба на провинциальные сыграло большую роль в революционном перевоспитании Франции и значительно содействовало окончательному торжеству принципа централизации в стране. Отделение от якобинцев более умеренных фельянов усилило в Якобинском клубе позиции радикальных элементов. Для дальнейшей его судьбы было очень важно, что в распре между фельянами и якобинцами провинциальные клубы приняли сторону последних. На происходивших в начале сентября г. выборах в Законодательное собрание якобинцы сумели в число 23 депутатов Парижа провести только пять вождей клуба; но влияние его росло, и на ноябрьских выборах в парижский муниципалитет якобинцы одержали верх. После этого Парижская коммуна стала орудием Якобинского клуба.

Самые влиятельные из парижских газет выступали за якобинцев против фельянов. Якобинский клуб основал свой орган под названием «Журналь де деба» (Journal des débats et des décrets) вместо прежней газеты «Journal d. 1. soc. etc.», отошедшей к фельянам. Не ограничиваясь прессой, якобинцы перешли в конце г. к непосредственному воздействию на народ; с этою целью видные члены клуба - Петион, Колло д"Эрбуа и сам Робеспьер - посвятили себя «благородному призванию обучать детей народа конституции», то есть преподавать в народных школах «катехизис конституции ». Более практическое значение имела другая мера - вербовка агентов, которые должны были на площадях или на галереях клуба и Национального собрания заниматься политическим воспитанием взрослых и привлекать их на сторону якобинцев. Этих агентов набирали из военных дезертиров, которые толпами бежали в Париж , а также из рабочих, предварительно посвящённых в идеи якобинцев.

Разногласие между ними и их приверженцами особенно ярко обнаружилось в вопросе об объявлении войны Австрии , за что выступал Бриссо. Личные отношения и соперничество партий ещё более обострились, когда Людовик XVI согласился сформировать министерство из людей, близких к кружку депутатов Жиронды.

Свержение монархии. Радикализация клуба

Восстание 10 августа, приведшее к свержению монархии, останется непонятным тому, кто не знает деятельности Якобинского клуба с 28 июня по 10 августа.

Члены его систематически подчиняли своему непосредственному воздействию три силы, которые они повели на приступ против короля и конституции: федератов, секции и Коммуну. Федераты, то есть добровольцы, прибывшие из департаментов, были подчинены влиянию Якобинского клуба с помощью центрального комитета из их среды, который имел тайные заседания в Якобинском клубе. Этот комитет выбрал из своего состава 5 членов, составивших тайную директорию, и к этим 5 лицам было присоединено 10 Якобинцев. Это был штаб революционного ополчения, созданного для захвата Тюильри. Путем агитации в секциях была создана «повстанческая коммуна», которая в ночь с 9 на 10 августа захватила ратушу и парализовала защиту дворца Национальной гвардией, убив её командира.

По свержении короля Якобинский клуб потребовал немедленно предать его суду. 19 августа внесли предложение заменить прежнее название «Клуба друзей конституции» новым - «Общество якобинцев, друзей свободы и равенства»; большинство отклонило это название, но 21 сентября клуб стал так называться. В то же время было постановлено произвести «чистку» клуба от недостойных, для чего избрали специальную комиссию. В сентябрьских убийствах Якобинский клуб как таковой не принимал непосредственного участия, но в солидарности с ними вождей клуба не может быть сомнения; это подтверждается как содержанием их речей в это время и свидетельством их собратьев по клубу, например Петиона, так и откровенным одобрением убийств членами клуба позже. В дальнейшей деятельности Якобинского клуба господствовал принцип террора. В первый период своей истории «Общество друзей конституции» было политическим клубом, влиявшим на формирование общественного мнения и настроение Национального собрания; во второй оно стало очагом революционной агитации; в третий Якобинский клуб стал полуофициальным учреждением правящей партии, органом и вместе с тем цензором Национального Конвента . Этот результат был достигнут путём долгой борьбы.

Участие в Национальном Конвенте

Роль Якобинского клуба во французской революции

Роль Якобинского клуба во французской революции ещё недостаточно признана, хотя отдельные историки - как апологеты революции, так и критики её - не раз указывали на эту роль. На самом деле влияние этого клуба - один из самых характерных фактов в «эволюции» революционного движения. Если пресса того времени разжигала революционные страсти, то клубы, и во главе их - Якобинский, объединяли и направляли движение. Меткое выражение Герцена о «постановке» революций лучше всего определяет роль Якобинского клуба. Из французских историков Кине, идеализируя революцию, следующим образом подводит итог деятельности Якобинского клуба:

«Идеи революции распространялись тысячами уст и раздавались отовсюду как эхо. Принципы революции, которые оставались бы в книгах мертвой буквой, вдруг озарили тысячелетнюю ночь. Никакая власть не была в состояния бороться с этими клубами. Они навязывали свои мнения трем великим законодательным собраниям, то являясь в их заседания, то своими адресами отдавая им приказы. Мысль, исходившая из Якобинского клуба, в несколько дней облетала Францию и, возвращаясь в Париж, раздавалась в законодательном собрании или конвенте, как безапелляционный плебисцит. В этом, может быть, заключалась самая новая сторона революции.

Провинции, столь молчаливые ещё за два года перед тем, были освещены пламенем, которое зажглось в Париже. Но следствием этого было и то, что достаточно было положить конец электрическому излучению клуба, чтобы все изменилось в несколько месяцев. И тогда восстановилось старое невежество». Рассматривая революцию с противоположной точки зрения, Тэн также выставляет на вид, но в более реальном свете, взаимодействие столичного клуба и его разветвлений, или колоний. Парижский клуб публикует список клубов, печатает их доносы, в силу этого в самой отдаленной деревушке всякий Якобинец чувствует, что поддержан не только клубом, но и всей ассоциацией, охватившей страну и охраняющей своим мощным покровительством самого мелкого из своих приверженцев. Взамен этого всякий местный клуб повинуется паролю, который ему прислан из Парижа. Из центра к периферии, как и обратно, непрерывная переписка поддерживает установившееся согласие. Так сложился громадный политический механизм о тысячах рычагов, действующих за раз под одним общим давлением, а рукоятка, приводящая их в движение, находится в улице Сен-Оноре в руках нескольких дельцов.

Не было машины более действительной, лучше сложенной, чтоб сфабриковать искусственное и ожесточённое мнение, придать ему вид национального и инстинктивного (spontané) порыва, чтоб передать шумному меньшинству права молчаливого большинства и подчинить ему правительство.

В двух последних трудах по революции роль Якобинского клуба стушевана. В объёмистом сочинении Жореса о ней нет речи; Олар, специалист в этом вопросе, издавший сборник документов по истории Якобинского клуба, посвящает ему лишь один параграф и, умаляя его влияние, говорит: «Якобинский клуб следовал в эту эпоху (сент. 1792 г.) за всеми перипетиями общественного мнения и выражал их верно и благоразумно».

Громадное влияние Якобинского клуба на ход революции не подлежит сомнению и может быть доказано отзывами современников. Оно проявлялось в двух направлениях: клуб подготовлял законы для конвента и заставлял его их принимать. В первом отношении можно сослаться на Сен-Жюста, который прямо признает, что ораторы представляли конвенту законопроекты, разработав их предварительно в Якобинском клубе. О способе внушения конвенту якобинских измышлений аббат Грегуар говорит: «Наша тактика была очень проста. По уговору один из нас пользовался удобным случаем, чтобы забросить предложение в одном из заседаний национального собрания. Он знал наперед, что оно встретит одобрение лишь очень малого числа членов собрания, большинство же разразится против него. Но это было не важно. Он требовал, чтобы его предложение было передано в комиссию; наши противники, надеясь его там похоронить, не возражали против этого. Но парижские якобинцы овладевали вопросом. По их циркуляру или под влиянием их газет, вопрос подвергался обсуждению в трёх- или четырёхстах аффилированных клубах (филиалах), и три недели спустя со всех сторон сыпались адресы к собранию, которое принимало значительным большинством проект, им ранее отвергнутый». Ввиду этого для полного освещения роли Якобинского клуба необходимо не только изучение деятельности центрального клуба, но и местных, что гораздо трудней.

Политическое течение

Политическое революционное течение радикального толка - якобинизм - пережило Якобинский клуб и продолжает жить в истории.

См. также

Примечания

Литература

• Робеспьер М. Избранные произведения. В 3 т. М. «Наука» (Литературные памятники). 1965
• Гладилин А. Евангелие от Робеспьера М. Политиздат (Пламенные революционеры). 1970
• Генифе П. Французская революция и Террор // Французский ежегодник 2000: 200 лет Французской революции 1789-1799 гг.: Итоги юбилея. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
• Захер Я. М. Робеспьер. М. 1925
• Левандовский А. Максимилиан Робеспьер М. «Молодая гвардия» (ЖЗЛ). 1959
• Лукин Н. М. Максимилиан Робеспьер. В кн.: Лукин Н. М. Избр. труды. т.1 М. 1960
• Манфред А. З. Три портрета эпохи Великой французской революции. М. «Мысль»1978.
• Манфред А. З. Максимилиан Робеспьер. Споры о Робеспьере. Робеспьер в русской и советской историографии. В кн.: Манфред А. З. Великая французская революция. М. «Наука». 1983
• Митрофанов А. А. Образ России в революционной публицистике и периодической печати Франции периода якобинской диктатуры // Россия и Франция: XVIII-ХХ века. / Отв. ред. П. П. Черкасов. Вып. 9. М.: Наука, 2009. С. 69-99.
• Молчанов Н. Монтаньяры. М. «Молодая гвардия» (ЖЗЛ). 1989
• Левандовский А. П. Робеспьер. Ростов-на-Дону. «Феникс» (След в истории). 1997
• // Французский ежегодник, 1970. М., 1972. С. 278-313.
• Чудинов А. В. Размышления о скрытых смыслах дискуссии по проблеме якобинской диктатуры (60-е - 80-е годы ХХ в.) // Французский ежегодник 2007. М., 2007. С. 264-274.

(кроме вышеупомянутых газет Якобинского клуба).

Дальнейшее размежевание в революционном лагере, экономический кризис, натиск народного движения, внешнее и внутреннее противодействие революции, восстание крестьян Вандеи поставили республику на край гибели. В результате народного восстания в Париже 31 мая – 2 июня 1793 г. была установлена диктатура монтаньяров, получившая название якобинской диктатуры.

Якобицы предприняли ряд мер, направленных на окончательный подрыв феодальной системы, полностью ликвидировав все уцелевшие сеньориальные права и закрепив за крестьянами землю, которую они обрабатывали. Они установили требуемые санкюлотами твердые цены и максимум заработной платы, провели миллиардный принудительный заем у богатых.

Продолжилось наступление на католическую церковь и введен республиканский календарь. В 1793 г. была принята конституция, в основу которой было положено всеобщее избирательное право, однако введение ее из-за критического положения республики отложили, и в результате оно не состоялось.

Якобинская диктатура продемонстрировала полное отрицание либеральных принципов, явив образец государственного вмешательства в различные сферы жизни общества. Промышленное производство и сельское хозяйство, финансы и торговля, общественные празднества и частная жизнь граждан – все подвергалось строгой регламентации. Однако она не смогла сдержать дальнейшего углубления экономического и социального кризиса. В сентябре 1793 г. Конвент поставил террор на повестку дня. Комитет общественного спасения разослал по всем горячим точкам своих представителей, наделив их неограниченными полномочиями. Страшная машина бывшего депутата Учредительного собрания Гильотена, уже опробованная в деле, заработала бесперебойно. Когда она не справлялась, применялись расстрелы.

Якобинская диктатура опиралась на широкий фронт социальных сил, который сложился в борьбе против роялистской контрреволюции и против жирондистов, – революционную среднюю и мелкую буржуазию, большинство крестьянства и плебейские массы. Ее поддержала сначала также часть крупной буржуазии, которая возвысилась во время и в результате революции и хотела ее прочной победы.

В социально-экономической области якобинская диктатура осуществляла установленное под давлением народных масс регулирование сферы обращения. Вместе с тем якобинское правительство отвергало радикальные уравнительные требования плебейства и крестьянской бедноты.

Якобинская диктатура явилась новым этапом во взаимоотношениях революции и церкви. Борьба против церкви начала перерастать в действия против самой католической религии. Насильственное упразднение католического культа не могло получить поддержку народа. 6 декабря 1793 г. Конвент по настоянию Робеспьера подтвердил свободу культов и запретил несовместимые с ней «насилия и угрозы».

Но борьба с общими врагами, сплотившая вокруг якобинцев различные общественные силы, близилась к завершению. В этих условиях обострились противоречия и борьба внутри самого якобинского блока.

Внутри якобинского блока оформилось несколько лагерей. Это руководящее ядро правящей якобинской партии – робеспьеристы, осенью-зимой 1793 г. среди якобинцев оформилось течение «снисходительных», или умеренных. Лидером этого течения стал Жорж Дантон. «Снисходительные» стремились к смягчению и скорейшей отмене режима революционной диктатуры. Против «снисходительных» выступали «крайние» революционеры, которые добивались строгого соблюдения законов, дальнейших уравнительных мер, усиления террора. Эти лагеря все более ожесточенно сталкивались по главным вопросам политики. Борьба достигла критической точки весной 1794 г.

Экономический кризис, массовые беспорядки, разраставшееся восстание крестьян Вандеи, поражение при Неервиндене (18 марта 1793) связанного с жирондистами Дюмурье и его переход на сторону врага предопределили падение этой партии и гибель ее вождей. Переход власти к монтаньярам в результате очередного восстания парижан 31 мая - 2 июня 1793 означал политическую победу новой буржуазии капитала, возникшего в годы революции за счет купли-продажи национальных имуществ и инфляции над старым порядком и капиталом, сложившимся в основном до 1789. Победе монтаньяров в национальном масштабе предшествовала их победа над своими оппонентами в Якобинском клубе; поэтому установленный ими режим получил название Якобинской диктатуры.

В спорах о Великой французской революции, которые вели отечественные исследователи в последнее десятилетие, немало внимания уделялось эпохе Конвента. Это не удивительно: после 1917г. якобиноцентризм стал одной из наиболее характерных черт отечественной историографии данной темы. Но если в 30-х и 60-х годах полемика разворачивалась главным образом по вопросу о классовой сущности власти 1793-1794гг., то в наши дни объектом критики стали авторитаризм и террористический характер якобинской диктатуры. Переоценки носят концептуальный характер, в основе их- признание приоритета общечеловеческих ценностей перед принципами революционной морали и целесообразности. Тем важнее кажется сегодня обращение копыту иных, немарксистских направлений в изучении французской истории конца XVIII в.

В современной науке возникли разногласия по поводу названия, либо якобинская республика, либо якобинская диктатура. Этот термин носит двоякий характер, республика это внешняя форма организации якобинской власти, диктатура это сущность формы организации якобинский власти, поэтому и возникают разногласия.

1793 г. вооруженные граждане и национальные гвардейцы, руководимые якобинцами во главе с повстанческим комитетом Парижской коммуны, свергли правительство жирондистов. 3 июня Конвент, где теперь доминировали якобинцы, принял декрет о льготной продаже крестьянам конфискованных у контрреволюционеров земель. Был разрешен раздел общинных земель между жителями общины (декрет от 10-11 июня 1793 г.). Особое значение имел декрет от 17 июня 1793 г., ликвидировавший все оставшиеся и наиболее защищаемые реакцией феодальные права. Принятые решения начали немедленно претворяться в жизнь. В результате значительная часть крестьян превратилась в свободных мелких земельных собственников. Это не означало, что исчезло крупное землевладение (были конфискованы земли эмигрантов, церкви, контрреволюционеров, а не всех помещиков; много земель скупила городская и сельская буржуазия). Сохранилось и безземельное крестьянство. Одновременно с этим и столь же быстро (в течение первых трех недель) проводились важные преобразования в государственном строе. Была принята новая конституция. Конституция 1793 г. Новая Конституция была принята Конвентом 24 июня 1793 г. По установившейся традиции, она состояла из Декларации прав человека и гражданина и собственно конституционного акта.

Созданная в соответствии с Конституцией 1791 г. новая система государственных органов Франции отражала временное равновесие противостоящих политических сил. В конечном счете она не удовлетворяла обе стороны" буржуазию, власть которой при сохранении монархического строя не была гарантированной и прочной, и Людовика XVI и дворянство, которые не могли смириться с происшедшими переменами и не оставляли планов реставрации старых порядков.

Состав Законодательного собрания, с первого взгляда, оказался благоприятным для короля: в нем преобладали так называемые фейяны - представители крупной торговой и промышленной буржуазии, либеральные дворяне и другие консервативные силы, стремившиеся не допустить дальнейшего развития революции. Фейянам противостояли жирондисты (лидеры - Бриссо, Верньо, Кондорсе), выражавшие интересы более радикальных торгово-промышленных кругов, а также якобинцы (лидеры - Дантон, Робеспьер и др.), представлявшие собой леворадикальную и наиболее революционно настроенную политическую группировку. Жирондисты и якобинцы, которые были в меньшинстве в Законе-" дательном собрании, пользовались огромным авторитетом в органах самоуправления Парижа - в секциях и в генеральном совете Парижской коммуны, а также в Якобинском клубе, ставшем политическим центром революционного Парижа. В этой ситуации возникло и стало быстро нарастать открытое противостояние законодательной и королевской власти. Сгруппировавшиеся вокруг короля силы феодальной реакции, заручившись поддержкой монархической Европы, готовили заговор против Конституции.

Однако окончательный приговор королевской власти, а соответственно и Конституции 1791 г. был вынесен народными массами Франции. Слухи о заговоре короля были умело использованы вождями якобинцев, выступавшими за дальнейшее развитие революции и оказавшими большое воздействие на низы Парижа. По призыву Коммуны и Якобинского клуба возбужденное разговорами о заговоре население Парижа 10 августа 1792 г. поднялось на восстание, которое привело к свержению королевской власти. Революция вступила в свой второй этап (10 августа 1792 г. - 2 июня 1793 г.), охарактеризовавшийся дальнейшим повышением политической активности масс и переходом власти в руки жирондистов.

Под давлением революционно настроенного народа Законодательное собрание, где жирондисты приобретали все больший политический вес и даже сформировали временное правительство, отменило деление граждан на активных и пассивных. Были назначены выборы в Национальный Учредительный конвент, который должен был выработать новую конституцию Франции.

В ночь с 21 на 22 сентября 1792 г. Конвент своим декретом отменил действие Конституции 1791 г., упразднил королевскую власть, положил тем самым начало республиканскому строю во Франции. Этим же декретом подтверждалось, что Конвент берет на себя подготовку новой конституции, что “личность и собственность находятся под охраной французского народа”.

Состав Конвента отражал новую сложную расстановку политических сил, определившую развитие французской государственности на втором этапе революции. Руководящие позиции в нем заняли жирондисты (Бриссо и др.). Они не имели большинства мест в Конвенте, но их поддерживало “болото” - значительная часть депутатов, которые составляли своеобразный политический центр. Они занимали промежуточное положение между жирондистами и якобинцами, былое единство которых с провозглашением республики все более сменялось политической конфронтацией.

Благодаря поддержке “болота” вожди жирондистов смогли взять в свои руки правительственную власть, которая осуществлялась ими через Исполнительный комитет Конвента. Отражая, прежде всего интересы умеренно-радикальных слоев буржуазии, а также всех тех кругов французского общества, которые устали от революции и не желали ее дальнейшего развития, жирондисты стремились сдержать нарастающее бунтарство народных масс. Не случайно к зиме 1792 г., когда в Париже вновь усилились противоречия в революционном лагере, жирондисты были исключены из Якобинского клуба. Здесь укрепилось влияние монтаньяров, “истинных” якобинцев (Дантон, Робеспьер, Марат), пользовавшихся широкой поддержкой низов Парижа.

По мере развития революционных событий, которые во многом происходили помимо желания и воли жирондистского правительства, ему в Конвенте все более энергично противостояла якобинская оппозиция.

Под напором якобинцев, за которыми шли революционно настроенные низы Парижа, жирондисты провели ряд радикальных мер. В конце сентября был принят декрет Конвента о введении во Франции нового революционного летосчисления, берущего свое начало с установления Французской республики. В связи с опасностью иностранной интервенции и монархических мятежей, угрожавших самому существованию республики, жирондистский Конвент декретировал учреждение комитета общественной безопасности (2 октября 1792 г.), чрезвычайного уголовного трибунала в Париже (10 марта 1793 г.), комитета общественного спасения (6 апреля 1793 г.).

Еще до созыва Конвента 25 августа 1792 г. жирондистское правительство провело через Законодательное собрание новый аграрный закон “Об уничтожении остатков феодального режима”, отменивший выкуп крестьянами феодальных повинностей. Фактически это узаконило положение, уже сложившееся в ходе аграрной революции. Был принят также декрет о разделе конфискованных земель эмигрантов и передаче их путем бессрочной аренды или продажи крестьянам. Однако большая часть этих земель оказалась не у крестьян, а у представителей состоятельных кругов.

В декабре 1792 г. Конвент под влиянием политических эмоций, накопившейся ненависти к монархическому режиму вынес смертный приговор королю Людовику XVI. В мае 1793 г. по требованию якобинцев он декретировал установление максимума (твердые цены) на зерно. Но основная цель жирондистов сводилась к стабилизации политического положения и укреплению сложившихся в ходе революции отношений собственности и новых экономических порядков. 18 марта 1793 г. Конвент под давлением жирондистов, напуганных волнениями среди бедноты, принял закон, установивший смертную казнь для лиц, предлагающих аграрный закон, т. е. требующих уравнительного передела земли, а также для лиц, пропагандирующих какой-либо другой закон, “ниспровергающий земельную, торговую или промышленную собственность”.

Остановить рост революционных настроений в Париже, взять их под контроль жирондистскому правительству не удалось. Его авторитет и влияние на народные массы к весне 1793 г. быстро падали. Резервы демократических преобразований были жирондистами исчерпаны. С другой стороны, именно на них, располагающих властью в Конвенте, падала политическая ответственность за усилившиеся в ходе революции тяготы и лишения населения Парижа, за внешнеполитические промахи и поражения.