Крейсер «Аврора» — второй корабль русского флота, носящий это имя. Предшественник крейсера, герой Петропавловского сражения 1854 г., фрегат «Аврора» — один из последних представителей ушедшего в прошлое парусного флота.

В те далекие годы (1853—1856 гг.) из-за резко обострившихся противоречий на Ближнем Востоке развернулась война Великобритании, Франции и Турции против России, получившая в истории название Крымской, поскольку основные боевые действия происходили на Черном море в Крыму и у его побережья. Соединенные эскадры британского и французского флотов пытались вести боевые действия против России на Балтийском и Белом морях, а также на Дальнем Востоке.

Неосвоенные земли восточных окраин России издавна привлекали своими богатствами иноземцев, которые беззастенчиво хозяйничали в этих районах. Только в начале 50-х годов XIX в. русское правительство начало принимать меры по охране этого огромного края и проявлять заботу о его экономическом развитии.

К началу Крымской войны дальневосточные границы России защищены были слабо. Оборона побережья осуществлялась редкими и малочисленными постами с командами по 10—30 человек. Наиболее защищенными был лишь Петропавловский порт на Камчатке, в Авачинской губе, который имел в системе своей обороны шесть береговых батарей с устаревшими пушками малого калибра. К моменту нападения англо-французской эскадры на Петропавловск в нем находились русские корабли: девятипушечный транспорт «Двина» и недавно пришедший из Кронштадта на подкрепление немногочисленным морским силам Дальнего Востока фрегат «Аврора» под командованием капитан-лейтенанта И. Н. Изыльметьева.

Трехмачтовый парусный фрегат «Аврора» (строитель подполковник И. А. Амосов), построенный в 1835 г. на Охтинской верфи в Петербурге, имел весьма скромные размерения: длину 48,8 м, ширину 12,6 м, осадку около 4 м. Вооружение его состояло из 58 медных орудий: тридцати четырех 24-фунтовых пушек и двадцати четырех 24-фунтовых карронад . Экипаж включал 300 человек .

За свою 26-летнюю жизнь фрегат оставил за кормой не одну сотню тысяч миль, побеждая стихию благодаря искусству, стойкости и мужеству команды. В этот последний поход фрегат вышел из Кронштадта, обойдя в тяжелых условиях мыс Горн. Затем пришлось срочно прервать столь необходимую стоянку в Кальяо (Перу) и спешить на Камчатку из-за ставшей реальной военной угрозы.

Англо-французская эскадра вошла в Авачинскую губу 17 августа 1854 г. В ее состав входили три фрегата, пароходо-фрегат, корвет и бриг. Корабли эскадры были вооружены 212 пушками и имели на борту 2,5 тыс. человек (экипажи и десантные войска).

Силы были явно не равны, так как защитники Петропавловска могли противопоставить неприятелю только 108 орудий, из них 74 на береговых батареях и 34 на кораблях , и 1016 человек, включая гарнизон, экипажи обоих судов и отряд добровольцев из числа местных жителей. Тем не менее под командованием губернатора Камчатки флота генерал-майора В. С. Завойко и командира фрегата «Аврора» капитан-лейтенанта И. Н. Изыльметьева они отбили все попытки англо-французской эскадры овладеть городом и принудили ее покинуть Авачинскую губу с большими потерями. По английским данным, союзники потеряли 450 человек убитыми и ранеными. Петропавловцы же потеряли лишь 32 человека убитыми и 64 ранеными.

Основой обороны был фрегат «Аврора». Большая часть команды и все пушки с левого борта корабля были свезены на берег и участвовали в отражении многочисленного англо-французского десанта. Авроровцы храбро сражались на самых опасных участках, не раз вступали в рукопашные бои, показывали пример бесстрашия и беззаветного мужества. Оставшиеся на корабле пушки правого борта успешно вели стрельбу по английским и французским судам.

Имя Петропавловска, наряду с именами Гангута и Гренгама, Чесмы и Наварина, Синопа и Севастополя, вписано немеркнущими буквами в боевую летопись русского флота. Немалая заслуга в этом подвиге и героической команды славного фрегата «Аврора».

ОТ ДЕРЕВЯННЫХ ФРЕГАТОВ К СТАЛЬНЫМ КРЕЙСЕРАМ

Крымская война, несмотря на то, что русский народ показал в ней еще раз свое мужество и доблесть, закончилась поражением царской России. Война выявила полную технико-экономическую и политическую отсталость русского государства. «Крымская война показала гнилость и бессилие крепостной России»,— писал В. И. Ленин . Условия мирного договора, подписанного в 1856 г. в Париже, были очень тяжелыми. Россия была лишена права иметь на Черном море полноценный военный флот, и еще раз было акцентировано внимание на запрещении прохода проливов русскими военными кораблями .

Однако Крымская война сыграла очень важную роль в развитии военного кораблестроения. Боевые действия на море подтвердили превосходство паровых кораблей над парусными. Паровые корабли с винтовыми и даже с колесными движителями, в отличие от парусных, не зависели от направления и силы ветра и могли свободно маневрировать даже при полном штиле. В ходе войны выявилась также уязвимость незащищенных броней деревянных кораблей, которые легко поражались как корабельной, так и береговой артиллерией. Уроки Крымской войны были учтены всеми морскими державами. Во Франции в 1857 г. даже был принят закон, на основании которого из списков флота исключались все боевые корабли, не имевшие паросиловых установок.

Наиболее развитые капиталистические страны уже имели к этому времени в своих флотах достаточное количество кораблей с колесными и винтовыми движителями. Россия же, хотя и начала одновременно с ними постройку паровых судов, отстала и оказалась в очень тяжелом положении. Русский флот в своем составе, кроме не отвечающих современным требованиям парусных кораблей, имел: на Балтийском море — один винтовой фрегат, один винтовой линейный корабль, 28 колесных пароходов и 40 винтовых канонерских лодок; на Черном море — 12 колесных пароходов; на Белом море — 2 небольших колесных парохода; на Каспийском море — 8 небольших колесных пароходов; на Дальнем Востоке, в устье Амура, — одну винтовую шхуну и три колесных парохода.

Такой флот не мог противостоять флотам передовых капиталистических стран Европы и Америки, которые все больше и больше пополнялись винтовыми паровыми судами.

Полагая недопустимой утрату страной престижа, царское правительство считало, что «Россия должна быть первоклассною морскою державою, занимать в Европе третье место по силе флота после Англии и Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав» . Исходя из этой концепции, в 1857 г. было принято решение в ближайшее время построить: для Балтийского моря — 153 винтовых корабля (18 линейных, 12 фрегатов, 14 корветов, 100 канонерских лодок и 9 колесных пароходов); для Черного моря, с учетом ограничения состава военного флота, обусловленного Парижским договором,— 15 винтовых кораблей (6 корветов и 9 транспортов) и 4 колесных парохода; для Тихого океана — 20 винтовых кораблей (6 корветов, 6 клиперов, 5 пароходов, 2 транспорта и 1 шхуна).

Предусматривалась также постройка кораблей с механическим движителем для Белого и Каспийского морей. Все намеченные к постройке корабли должны были строиться только на отечественных верфях.

Русская промышленность, в частности казенные адмиралтейства и заводы, не были достаточно подготовлены к выполнению этой задачи. Тем не менее задача была решена благодаря энергичной деятельности Морского ведомства, осуществившего ряд преобразований, направленных на выполнение судостроительной программы. К концу 1858 г. в составе русского флота было уже 108 винтовых кораблей: 6 линейных кораблей, 5 фрегатов, 16 корветов, 6 клиперов, 75 канонерских лодок, не считая колесных пароходо-фрегатов, колесных пароходов, транспортов, яхт и шхун, число которых достигало 74.

Несмотря на то, что флот России быстро пополнялся паровыми кораблями, появление за границей броненосных кораблей ставило под сомнение боевую мощь русского флота. Чтобы опять не оказаться с небоеспособным флотом, Морским ведомством в 1863 г. было принято решение о строительстве броненосных кораблей. В качестве опыта были обшиты 100-мм железной броней строившиеся в то время винтовые фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск». Водоизмещение этих кораблей было порядка 6200 т, длина 90 м и ширина 16 м. Паровые машины мощностью 2800 л. с. позволяли им развивать скорость до 11 уз. Фрегаты были вооружены: «Севастополь» — 17, а «Петропавловск» — 22 орудиями в бортовой установке .

В том же году русское правительство заказало в Англии железный броненосный корабль — плавучую батарею «Первенец» водоизмещением 3000 т, длиной 66 м, шириной 16 м и осадкой 5 м. Корабль имел броневой 112-мм пояс по всей ватерлинии, кромка которого на 1,22 м опускалась под воду. Броня защищала также боевую рубку. Его вооружение состояло из двадцати шести 68-фунтовых орудий в бортовой установке. Чтобы приобрести опыт в постройке железных кораблей, в Англию были командированы русские инженеры и мастера для участия в строительстве «Первенца».

Одновременно с выдачей заказа в Англию в Петербурге были заложены еще две плавучие батареи: «Не тронь меня» — на модернизированной верфи Галерного островка (ныне входит в состав Ленинградского Адмиралтейского объединения) и «Кремль» — на заводе Семянникова и Полетики. Оба корабля строились в основном по технической документации «Первенца». Постройка батареи «Не тронь меня» была поручена судостроителю Митчелю, приглашенному из Англии со своими инженерами и мастерами. Строительство «Кремля» велось исключительно отечественными специалистами, под руководством корабельного инженера прапорщика Корпуса корабельных инженеров (ККИ) Н. Е. Потапова.

Таким образом, 1863 год вошел в историю отечественного военного кораблестроения как год начала перехода русской промышленности к постройке железных и броненосных кораблей.

В этом же году под Петербургом, в селе Александровском, по инициативе директора Златоустовского горного завода П. М. Обухова был основан Обуховский сталелитейный завод. Опираясь на изобретенный Обуховым способ производства стали, не уступавшей по своим качествам крупповской, этот завод начал выпуск стальных орудий с нарезными стволами, заряжающихся снарядами продолговатой формы с казенной части.

В начальный период железного кораблестроения основное внимание всех крупных морских держав было обращено на создание кораблей, обладающих мощной броневой защитой и вооруженных крупнокалиберной артиллерией, способной пробивать такую броню. По мнению специалистов того времени, эти корабли предназначались для ведения морских боев, успех которых зависел от того, какая сторона выиграет соревнование «удара и защиты».

С давних времен существовал еще один способ ведения боевых действий на море — нарушение морских торговых путей противника. К участию в этих действиях привлекались даже суда, принадлежащие частным лицам или компаниям. Капитаны этих судов имели государственный патент (свидетельство), дающий им право нападать на торговые суда неприятельской стороны или на суда нейтральных стран, перевозящие грузы в интересах противника. Эти действия назывались каперством, а сами суда — каперами. Стимулом для развития каперства служили большие прибыли, которые получали владельцы каперов и их команды при дележе призов . Однако в связи с тем, что действия частных судов, как правило, невозможно было держать под контролем, они нередко оборачивались обычным пиратством. В 1865 г. в Париже была принята Международная морская декларация, запрещающая каперство. Эта же декларация сохранила право захвата неприятельских торговых судов только за военными кораблями.

Для нанесения ущерба торговому мореплаванию противника, а также для защиты собственных торговых судов и ведения разведки требовались специальные корабли. В парусном флоте эти функции выполняли фрегаты и корветы, которые со временем уступили место пароходо-фрегатам и пароходо-корветам. Эти корабли предназначались для крейсирования в районах с наиболее интенсивным торговым судоходством.

С расширением торгового мореплавания железное судостроение и движители нового типа (в основном винтовые) все больше и больше проникали в торговый флот. Торговые суда становились более мореходными и быстроходными, менее зависимыми от гидрометеорологических условий плавания. В различных морях Мирового океана стали осваивать новые кратчайшие торговые пути вдали от побережий. Сравнительно тихоходные и слабо вооруженные пароходо-фрегаты и корветы не всегда были способны решать задачи как по нарушению, так и по защите морских коммуникаций.

Толчком к созданию нового класса военных кораблей — крейсеров послужили успешные боевые действия 19 паровых вооруженных судов «южан» в период гражданской войны в США (1861 — 1865 гг.). Эти корабли за время своего крейсерства уничтожили 261 парусное судно и одно паровое судно «северян». Особенно отличился пароход «Алабама», который за два года захватил 68 призов в Северной и Центральной Атлантике, причинив ущерб «северянам» в 15 млн. долларов. «Алабама» имела деревянный корпус, ее водоизмещение было 1040т. Механическая установка позволяла развивать скорость до 11,5 уз, а под парусами ее скорость достигала 10 уз. Она была вооружена одним 178-мм орудием на полубаке (погонным), шестью 164-мм пушками по бортам и одним кормовым поворотным 203-мм орудием.

Идею создания быстроходных, хорошо вооруженных кораблей первой подхватила «владычица" морей» Великобритания, в силу своей колониальной политики особенно нуждавшаяся в надежных «защитниках торговли».

В 1868 г. в состав Британского флота вошел первый крейсер «Инконстант» водоизмещением 5800 т, с одновинтовой механической установкой, позволявшей развивать скорость до 16,5 уз. Железный корпус корабля в подводной части был обшит деревом, к которому крепилась медная обшивка, предохранявшая корпус от обрастания водорослями и ракушками, что было очень важно для сохранения скоростных качеств, особенно при плавании в тропических широтах. Крейсер не имел броневой защиты, вместо брони защитой ему служили угольные ямы, расположенные вдоль борта. Вооружение его состояло из десяти 229-мм и шести 178-мм гладкоствольных орудий и бортовой установке, заряжавшихся с дульной части. Продольный огонь крейсера, был очень слаб. Для увеличения эффективности артиллерийской стрельбы на качке кораблю была придана малая остойчивость, благодаря чему обеспечивалась плавность качки. Впоследствии остойчивость его была увеличена за счет принятия балласта, что несколько снизило его скорость. Кроме механической установки крейсер имел полное парусное вооружение.

Между тем в России заканчивалось создание первых броненосных кораблей для Балтийского моря. Морское ведомство, учтя урок предыдущей войны, показавшей неспособность русского флота обеспечить оборону побережья и противостоять высадке англо-франко-турецкого десанта в Крыму, а также ограничить господство соединенной англо-французской эскадры на Балтике, сочло своей первоочередной задачей создать оборонительный флот на Балтийском море. Черноморский флот из-за действующего Парижского договора как боевая сила в эти годы утратил свое значение, и его восстановление было делом будущего. В результате выполнения судостроительных программ 1863 и 1864 гг. в состав морских сил Балтийского моря к 1869 г. вошли 20 броненосных кораблей (3 плавучие броненосные батареи, 4 броненосных фрегата и 13 мониторов).

Считая задачу по обеспечению обороны Балтийского побережья и морских подступов к столице в основном решенной, Морское ведомство приступило к созданию флота для боевых действий на океанских театрах. Первым таким кораблем, который по своим тактико-техническим характеристикам превосходил все современные ему броненосцы в мире, был вступивший в строй в 1877 г. броненосец «Петр Великий» , построенный по проекту талантливого кораблестроителя адмирала А. А. Попова. Однако финансовые и организационные затруднения не позволили России развернуть широкое строительство кораблей этого класса.

Имея в виду Великобританию наиболее вероятным противником России, Морское министерство считало, что эффективным способом воздействия на нее будет нанесение удара по ее морской торговле, а также набеговые операции на побережье Англии и британских колоний. Эти задачи должны были решаться с помощью крейсеров. Входящие в состав русского флота корабли крейсерского класса — винтовые фрегаты, корветы и клипера прежней постройки и даже строящиеся броненосные корветы «Князь Пожарский» и «Минин», не были в состоянии решать задачи крейсеров из-за недостаточной скорости. Поэтому Морское министерство приняло решение о постройке крейсеров по проекту адмирала А. А. Попова, которые и были заложены в 1870 г.

Первый из них — броненосный корвет «Генерал-Адмирал» строился на Охтинской верфи, арендованной «Обществом русских паровозостроительных и горных заводов», впоследствии Невский завод (строитель штабс-капитан ККИ Н. А. Субботин), а второй броненосный корвет «Александр Невский», переименованный в 1874 г. в «Герцог Эдинбургский» (строитель поручик ККИ Н. Е. Кутейников), строился на верфи Балтийского завода. Эти корабли имели водоизмещение по 4600 т при длине 85 м, ширине 14,6 м и осадке 7 м. Одновинтовые паросиловые установки мощностью 4772 л. с. у первого и 5590 л. с. у второго позволяли им развивать скорость 12,3 уз и 11,5 уз соответственно. Полное парусное вооружение обеспечивало им скорость порядка 12 уз и практически неограниченную дальность плавания. Корабли имели 152-мм броневой пояс по ватерлинии. Их вооружение состояло из четырех 203-мм орудий, расположенных на спонсонах (бортовых выступах верхней палубы), что увеличивало их угол стрельбы до 180°, и двух 152-мм орудий (по одному в носу и корме). Орудия всех калибров были установлены на поворотных платформах. При необходимости ведения артиллерийского огня с одного борта 203-мм орудия могли перемещаться вместе со своими платформами с борта на борт по специальным рельсам. Все пушки были нарезными и заряжались с казенной части. Эти передовые для того времени корабли из-за ограниченного бюджета Морского министерства строились довольно долго — соответственно пять и семь лет. И все же то, что русские первыми осуществили идею постройки броненосных крейсеров, вызвало большое беспокойство Британского Адмиралтейства.

Для быстрого наращивания состава крейсерского флота Морским министерством в конце 70-х годов были закуплены за границей, в Германии и США, несколько пароходов, которые после переоборудования и вооружения вошли в состав флота под названиями: «Россия», «Азия», «Африка» и «Европа». Однако впоследствии, в связи с вступлением в строй кораблей отечественной целевой постройки, часть их была передана в состав Добровольного флота , а часть переведена в разряд вспомогательных судов.

Вслед за броненосными фрегатами «Геиерал-Адмирал» (1875 г.) и «Герцог Эдинбургский» (1877 г.) в строй вступили сошедшие со стапелей Петербурга еще два броненосных фрегата: двухвинтовой «Владимир Мономах» и одновинтовой «Дмитрий Донской». В 1887 г. на Балтийском заводе был построен броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», а спустя три года появился еще один броненосный крейсер отечественной постройки «Память Азова».

Примерно в этот же период (1873—1880 гг.) одновременно со строительством крупных кораблей крейсерского класса со стапелей петербургских верфей сходят более легкие и более дешевые в постройке корабли, предназначенные для ведения крейсерских операций — клипера (позднее они были переведены в разряд крейсеров 2 ранга). Эти одновинтовые, с полным парусным вооружением корабли водоизмещением порядка 1300 т были вооружены тремя 152-мм орудиями на поворотных платформах, установленных на верхней палубе. Брони клипера не имели, скорость их была в пределах 11—13 уз. Часть клиперов — «Крейсер», «Джигит», «Разбойник» и «Стрелок» — имели железный корпус без двойного дна, но с водонепроницаемыми переборками. Корпуса остальных — «Наездника», «Пластуна», «Вестника» и «Опричника» — были построены по композитной (смешанной) системе, т. е. железный набор и деревянная обшивка, подводная часть которой для предохранения от обрастания была обшита цинковыми листами.

По замыслу Морского министерства эти клипера должны были войти в состав четырех отрядов, каждый из которых состоял из одного корвета и двух клиперов. Один такой отряд должен был нести боевую службу в дальневосточных водах, один находиться в Кронштадте на ремонте и два отряда — в пути на Дальний Восток и обратно.

Два парусно-винтовых корвета «Витязь» (с 1882 г. «Скобелев») и «Аскольд» были кораблями еще более ранней постройки (соответственно 1862 и 1864 гг.) и обладали теми же недостатками, что и клипера: слабое артиллерийское вооружение, малая скорость и отсутствие броневой защиты. В 1886 г. в состав флота вошли два более быстроходных (по 14 уз) винтовых корвета «Витязь» и «Рында», со стальными корпусами, 38-мм броневой палубой, а также полным парусным вооружением. В 1892 г. оба эти корабля были отнесены к классу крейсеров 1 ранга, поэтому с полным основанием их. можно считать первыми русскими бронепалубными крейсерами.

Однако и эти корабли уступали по своим тактико-техническим характеристикам легким крейсерам иностранных флотов. Поэтому в 1886 г. во Франции был заказан бронепалубный крейсер «Адмирал Корнилов». После вступления его в 1888 г. в состав флота строительство бронепалубных крейсеров на несколько лет прерывается.

В начале 90-х годов к числу вероятных противников России, кроме Великобритании, прибавились еще два государства, стремившихся занять место среди сильных морских держав. Это были ближайшие соседи России: по Балтийскому театру — Германия и по Дальневосточному — Япония. Быстрый рост флотов этих государств вынудил Морское министерство неоднократно корректировать судостроительные программы, разработанные в 1881 г. (с изменениями в 1885 и 1890 гг.) и в 1895 г. Программа 1895 г., в которой большой удельный вес имели броненосные корабли, способные противостоять растущему броненосному флоту.Германии, в 1898 г. была дополнена большим списком кораблей для Дальнего Востока .

В соответствии с этими программами были построены также броненосные крейсера «Рюрик» , «Россия» и «Громобой». Они были хорошо вооружены, обладали очень большой дальностью плавания.

Видя в растущем русском океанском флоте прямую угрозу своему первенству на море, «владычица морей» делала все возможное, чтобы сохранить свои позиции. Увлеченные соревнованием англичане построили более крупные бронепалубные крейсера «Пауэфул» и «Тэррибл». Однако впоследствии, после более детального ознакомления с русскими крейсерами, английская специальная печать писала: «Если бы мы раньше имели случай рассмотреть «Рюрик», то «Пауэфул» и «Тэррибл» никогда бы не были построены. Борта «Рюрика» ощетинились пушками, и до тех пор, пока вы не поднимитесь на верхнюю палубу, он кажется страшным. Но достаточно одного снаряда, разорвавшегося на открытой батарее «Рюрика», чтобы полдюжины орудий оказались выведенными из строя». Примерно так же, но более благосклонно оценивался и крейсер «Россия». «...Общие черты «России» те же, что и у «Рюрика». На ней такая же великолепная незагроможденная верхняя палуба, ... такое же отсутствие броневой защиты артиллерийского вооружения и такое же его расположение... часть 152-мм орудий расположена в батарейной палубе, орудия отделены одно от другого 1,5-дюймовыми экранами, которые простираются на половину протяжения от борта до диаметральной плоскости. Это должно ослабить эффект от снаряда, разорвавшегося в батарее, и представляет важное улучшение по сравнению с «Рюриком» .

Эти крейсера были последними крупными, но сравнительно слабо для их размеров защищенными кораблями с неудачно расположенным артиллерийским вооружением. А пренебрежение броневой защитой артиллерийских установок, характерное для крейсеров русского флота постройки этого периода, вскоре сыграло свою отрицательную роль в русско-японской войне.

Постройка в Англии в 90-х годах для Японии крейсеров типа «Асама» («Токива», «Идзумо», «Иватэ») привлекла внимание военно-морских специалистов всех морских держав. Английские судостроители, учтя стратегические требования японских заказчиков к кораблям своего флота (ограниченный район боевых действий, небольшая удаленность от своих военно-морских баз) и взяв за аналог построенный ими для Чили броненосный крейсер «Генерал О"Хиггенс», значительно улучшили его боевые качества. Одновременно с постройкой броненосных крейсеров в Англии развернулось строительство бронепалубных крейсеров типа «Тэлбот» и «Астрея», обладавших большими скоростями и сильным артиллерийским вооружением» .

По оперативным соображениям, а также с учетом опыта строительства крейсеров за рубежом, русское Морское министерство приняло решение о создании сравнительно небольших быстроходных бронепалубных крейсеров. Для этого по указанию управляющего Морским министерством адмирала Н. М. Чихачева Морской технический комитет (МТК) циркуляром № 2 от 2 марта 1894 г. объявил конкурс на лучший проект стального океанского крейсера. К конкурсу допускались все лица Морского ведомства. Участники его должны были в двухмесячный срок разработать и представить в МТК эскизный проект и пояснительную записку с обоснованием всех главных элементов проектируемого корабля. После рассмотрения в МТК материалов эскизных проектов лучшие из них допускались к подробному проектированию. В качестве поощрения участников конкурса были назначены три премии: первая в размере 2500 руб., вторая — 1800 руб. и третья — 1000 руб.

В октябре того же 1894 г. МТК подвел итог первого тура конкурса по представленным девяти проектам под девизами: «Сокол», «Богатырь Святогор», «Алабама», «Князь Владимир», «Волна», «Труд», «Непотопляемый», «Порт Дуэ» и «Неуязвимый». На заседании МТК 10 октября было принято решение: четыре проекта под девизами «Волна», «Сокол», «Князь Владимир» и «Непотопляемый» из-за невыполнения требований задания отклонить, а остальные пять — «Богатырь Святогор», «Порт Дуэ», «Алабама», «Неуязвимый» и «Труд» допустить к подробному проектированию с учетом сделанных МТК замечаний и предложений по каждому проекту.

Таблица 1
Краткие тактико-технические данные проектов крейсеров, занявших призовые места в конкурсе 1894—1895 гг.

Тактико-технические данные	Девиз проекта
	«Порт Дуэ»	«Неуязвимый»
Водоизмещение, т
Ширина, м
Осадка, м
Количество машин
Общая мощность машин, л. с.
Скорость, уз
Дальность плавания 10-узловой скоростью, мили
Запас угля т
Артиллерийское вооружение:
количество орудий — калибр орудий, мм	3—203; 9—120; 9—47; 11—37	2—203; 8—120; 10—47; 12—37	2—203; 8—120; 10—47; 10—37
Минные аппараты:
надводные
подводные
Броневая защита, мм:
1) палуба:
в средней части		76,2; 50,8; 38,1
на скосах
в оконечностях
	203,0; 127,0; 102,0; 76,2
3) боевая рубка
Экипаж, чел

В июне 1895 г. были подведены окончательные итоги конкурса и вскрыты пакеты с именами победителей (по условиям конкурса имена участников до сего времени хранились в запечатанных конвертах, на которых был обозначен только девиз). В результате голосования победителями оказались: младшие помощники судостроителя И. Г. Бубнов и Л. Л. Коромальди (проект под девизом «Порт Дуэ») — первая премия; старший помощник судостроителя Г. Ф. Шлезингер («Неуязвимый») — вторая премия; старший помощник судостроителя П. Ф. Вешкурцев («Труд») — третья премия.

Но ни один из представленных проектов не мог без некоторых изменений «подлежать немедленной постройке» .

Аврора Карловна Демидова-Карамзина (урожденная Шернваль фон Валлен)(1808-1902) явно запала в сердце государю.

«Авроре Ш.»:
Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари;
Всех румяным появленьем
Оживи и озари!
Пылкий юноша не сводит
Взоров с милой и порой
Мыслит, с тихою тоской:
«Для кого она выводит
Солнце счастья за собой?»
Е. Баратынский

К.Брюллов Аврора Карловна Демидова-Карамзина

В 1995 году на аукционе «Сотбис» в Лондоне было заявлено о продаже портрета А.Демидовой работы Брюллова. В зале присутствовала певица Г. Вишневская, заплатившая итоговую оценку портрета 133500 фунтов стерлингов. После смерти Ростроповича родными было принято решение продать огромную коллекцию художественных ценностей. И снова «Сотбис». За день до начала торгов российский бизнесмен Алишер Усманов приобрел все собрание целиком за 72 миллиона долларов и принес его в дар своей стране. Сегодня оно в Константиновском дворце в Стрельне под Петербургом. Правда есть и другой подобный портрет (их было два) - в Нижнетагильском краеведческом музее.

Мадемуазель Шернваль была дочерью выборгского губернатора, бывшего шведского подполковника Карла Густава Шернваль. Поговаривали, что она была проклята при рождении. Роды принимала бабка-повитуха такой неприятной внешности, что мать Авроры Ева Шернваль испугалась и закричала:«Уведите - от нее смертью веет!»
Бабка оказалась колдуньей и произнесла свое проклятье:
«Смертью? Так пусть смерть при тебе и останется! Ты родишь на рассвете дочь, будет она красавицей, но всех, кто ее полюбит, ждет могила!»
Девочка родилась под утро и была названа Авророй -богиней утренней зари.
Было то страшное проклятье или нет, но в дальнейшем она была прозвана "Роковая Аврора", "Аврора с хрустальным сердцем", "Аврора убивающая", "Заря, обрученная со Смертью"! Но не потому, что она кружила мужчинам головы и разбивала сердца, а потому, что те, кого она любила, погибали в расцвете лет. "Меня любило на этой Земле четверо мужчин. Они простились с жизнью в уверенности, что и я любила их столь же сильно, как и они меня. Любить стольких и быть ими Любимой - чем не Дар Божий?"

Аврора была окружена поклонниками. Среди ее воздыхателей был и двоюродный брат Карл Густав Маннергейм — дед знаменитого маршала, но красавица по неизвестным причинам отказала поклоннику. До нас дошло несколько его акварелей, изображающих Аврору. Везде один и тот же сюжет - прекрасная девушка у открытого окна на фоне неба. Но героиня картин не смотрит на художника - она отворачивается.

В 18 лет сердце Авроры покорил поручик Александр Муханов, адъютант генерал-губернатора Закревского, молодой человек с репутацией гуляки и картежника, но о свадьбе с бесприданницей не могло быть и речи.

Сияет Аврора,
Свежа и румяна,
В ней много для взора
Да шиш для кармана.
(С. Соболевский)

В 20 лет Аврора дала согласие на брак со шведским аристократом Маннергеймом, но ее избранник внезапно пропал без вести накануне свадьбы. Погиб, наверное, но где и как - осталось неизвестным для всех. После смерти жениха Аврора покинула родной край и отправилась в Москву к сестре Эмилии, которая тогда была замужем за графом Мусиным-Пушкиным.

Эмилия Мусина-Пушкина, сестра Авроры

Граф Соллогуб писал о сестрах: «трудно решить, кому из обеих сестер следовало отдать пальму первенства; графиня Пушкина была, быть может, еще обаятельнее своей сестры, но красота Авроры Карловны была пластичнее и строже».
Эмилия, жена ссыльного офицера,но потомка очень знатной и богатой семьи, вошла в круг избранной столичной аристократии. В Санкт-Петербург она взяла и любимую сестру Аврору. Появление в Северной столице сестер Шернваль произвело огромное впечатление, их сразу назвали «финляндскими звездами».
С 1831 года Рори становится фрейлиной двора, что дало ей приличное содержание, около 5 тысяч рублей в год. Среди её поклонников - поэты Е. Баратынский, П. Вяземский, А.С. Пушкин. Ходили слухи, что и император Николай I не обходил красавицу своим вниманием. Однако Аврора хранила верность первой любви. Через 8 лет после предательства Муханова, в 1834 они встретились вновь. Почти как в поэме «Евгений Онегин» - провинциальная барышня превратилась в светскую красавицу. На этот раз Александр делает предложение...Но за несколько дней до свадьбы жених простудился и скончался от воспаления легких в возрасте 32 лет. Он умер буквально на руках у невесты за час до назначенного венчания.

Сама же «роковая Аврора», переживая утрату, собиралась уйти в монастырь. Но не ушла. Через два года она была уже вновь невестой.
Дочь Николая I, королева вюртембергская Ольга Николаевна, в своих мемуарах, восхищаясь красотой Авроры Шернваль, писала: «Поль Демидов, богатый, но несимпатичный человек, хотел на ней жениться. Два раза она отказала ему, но это не смущало его, и он продолжал добиваться ее руки. Только после того, как «maman» поговорила с ней, она сдалась...»
Тридцативосьмилетний Павел Демидов, миллионер, промышленник, известный коллекционер, археолог, любитель антиквариата, был старшим сыном Николая Демидова, тайного советника и камергера, российского посланника во Флоренции. В качестве свадебного подарка он преподнес жене шкатулку из платины, добытой на уральских рудниках, внутри которой расположил четырехрядное ожерелье из жемчужин величиной с орех и знаменитый алмаз «Санси».
В.А.Соллогуб: "Посреди роскоши, ее окружающей, она оставалась, насколько это было возможно, проста: мне часто случалось встречать ее на больших балах в одноцветном гладком платье, с тоненькой цепочкой, украшавшей ее великолепную шею и грудь; правда, на этой цепочке висел знаменитый демидовский бриллиант-солитер, купленный, кажется, за миллион рублей ассигнациями..."

М.Ф.Каменская "Воспоминания":"На бале у Юсупова было много прелестных женщин, и среди них выдавалась миловидностью и красотою Демидова, рождённая Шернваль. На этом бале она обратила на себя внимание всех оригинальностью своего наряда: неизвестно почему, вероятно, из чувства противоречия, при ее баснословном богатстве она явилась на этот блистательный бал в самом простеньком белом креповом платьице, без всяких украшений и только на шею повесила себе на тоненькой черной бархотке бриллиантовый крест из пяти камней. По поводу этого креста на бале ходил анекдот: рассказывали, что государь Николай Павлович, взглянув на ее простенький костюм, со смехом сказал ей:
- Аврора, как это просто и как это, должно быть, дешево стоит!
Слова государя повторялись во всех углах, и мне очень жаль, что я не рассмотрела этого креста. Спасибо одному балагуру, который прояснил мне смысл слов Николая Павловича:
- Крестик простенький, графинюшка! Всего пять камушков, солитер посредине, да такие же четыре груши. Только эти камушки такие, что на каждый из них можно купить большущий каменный дом. Ну, сами посудите, барышня, пять таких домов - ведь это целый квартал,а висит на шее у одной женщины. Как же не удивиться, хоть бы самому императору!"

От этого брака был рожден единственный сын Павла, получивший княжеский титул Сан-Донато.
В.И.Соллогуб: "В одной из боковых зал демидовского дворца мне часто случалось видеть наследника демидовского или, скорее, демидовских богатств, тогда красивого отрока, впоследствии известного Павла Павловича Демидова; он был окружен сотнями разных дорогих и ухищренных игрушек и уже тогда казался всем пресыщенным не по летам. Аврора Карловна страстно его любила, очень занималась его воспитанием и даже, кажется, насколько это было возможно, была с ним строга..."
Через 3 с небольшим года Павел Демидов умер в Майнце 25 марта 1840 г. в возрасте 42 лет (по данным «Русской родословной книги» скончался 21 марта). 6 лет после смерти мужа Аврора Демидова Шернваль не снимала траура. Вместе с младшим братом мужа она стала наследницей колоссального демидовского состояния. Анатолий Николаевич Демидов жил почти все время за границей, в Италии, и Аврора приняла довольно смелое для женщины ее круга решение: взять на себя управление делами на уральских заводах.

Авроре было 38 лет, когда она вновь полюбила. В 1846 году в 38 лет Аврора снова вышла замуж за офицера Андрея Карамзина, сына знаменитого историка Николая Карамзина.
Злые языки шептались: «Как Демидова может решиться сойти с какого-то своего класса при дворе и, будучи тайной советницей, идти в поручицы. Но любовь восторжествует над супротивной силой»
Но счастье было недолгим, началась Крымская война.
Алина, младшая сестра Авроры, писала:
«В Андрее снова проснулся военный с патриотическим пылом, что омрачает мои мысли о будущем. Если начнется настоящая война, он покинет свою службу в качестве адъютанта, чтобы снова поступить в конную артиллерию и не оставаться в гвардии, а командовать батареей. Ты поймешь, как пугают меня эти планы. Но в то же время я понимаю, что источником этих чувств является благородное и мужественное сердце, и я доверяю свое будущее провидению…»
С собой офицер Карамзин всегда носил миниатюрный портрет любимой жены, говоря, что этот предмет у него "могут отобрать лишь с жизнью".
В 1854 году Андрей Карамзин погиб в неравном бою с турками, ему было 40 лет.
По воспоминаниям Федора Тютчева, Карамзин накануне смерти написал письмо Авроре:
«Это одно из таких подавляющих несчастий, что по отношению к тем, на кого они обрушиваются, испытываешь, кроме душераздирающей жалости, еще какую-то неловкость и смущение, словно сам чем-то виноват в случившейся катастрофе... Был понедельник, когда несчастная женщина узнала о смерти своего мужа, а на другой день, во вторник, она получает от него письмо - письмо на нескольких страницах, полное жизни одушевления, веселости. Это письмо помечено 15 мая, а 16-го он был убит...».

Аврора Карамзина.Худ. Алексис-Жозеф Периньон, 1853.

Были еще горькие потери:
Эмилия Мусина-Пушкина, сестра Авроры, умерла молодой в возрасте 36 лет.
А. О. Смирнова-Россет вспоминала « Она была очень умна и непритворно добра, как Аврора. В деревне она ухаживала за тифозными больными, сама заразилась и умерла».
Как писал Владимир Соллогуб «Графиня Мусина-Пушкина умерла еще молодою - точно старость не посмела коснуться ее лучезарной красоты»

Гау.Эмилия Карловна Мусина -Пушкина

в 1885 году умер и её единственный сын — Павел Павлович Демидов. Ему было чуть за тридцать.
Она всегда категорически отказывалась признавать, что в ее жизни было что -то роковое, мистическое. "Просто Судьба!" - возражала она, печально улыбаясь. Таков мой удел, определенный Богом - жить за всех, кого я любила и сейчас люблю. Я будто бы обручена с Жизнью!"
Сама Аврора находила утешение и смысл в добрых делах. «Это мое пребывание на Урале дало жизни содержание и смысл, так как появилась возможность делать добро и утешать несчастных. Я почувствовала пользу от своего существования», -писала она сестре. «Аврора Карловна, - со слов старожилов рассказывал в 1885 году писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк, - как никто из прежних владельцев умела обращаться с людьми. Она была необыкновенно приветлива со всеми и занималась всевозможными вещами в жизни рабочих, бывала посаженой матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое…»

По словам чиновника министерства государственных имуществ К. Головина:«Но бесспорно самой замечательной женщиной, с которой мне приходилось тогда видаться, была, несмотря на свои 80 с лишком лет, известная Аврора Карловна Карамзина. Она всё похоронила в жизни, и горячо любимого мужа, и сравнительно недавно скончавшегося сына. И жизнь её всё-таки не казалась опустелой, а бодрость её деятельной души нисколько не пострадала от лет. Её семья расширилась - вот и всё, не только от того, что она становилась матерью для всех своих многочисленных племянниц, но и потому тоже, что делать добро было для неё потребностью. И добро это не ограничивалось, как у многих, простою щедростью - такая щедрость была бы ей не по силам - так как всё огромное богатство, унаследованное от первого мужа, Демидова, она отдала сыну: роскошный её дом по Морской был продан. Она уединилась в своей вилле близ Гельсингфорса, хозяйничала умело в своём маленьком имении Трескенде, а когда её вилла в одну зимнюю ночь сгорела со многими хранившимися там дорогими воспоминаниями, избалованная женщина до самой смерти скромно ограничивалась небольшим уцелевшим флигельком.
С годами нрав её не изменялся ничуть. Сестра виделась с нею в Гельсингфорсе уже в половине 90-х годов, когда ей тоже, как и девятнадцатому веку, минуло 90. Она оставалась такою же светлою, тем духовным, не померкающим внутренним светом, который всегда сказывается и во внешности. Ни одного горького чувства, ни одного язвительного слова. А между тем несколько раз уже тяжёлое горе обрушивалось на эту знаменитую прежде красавицу, воспетую Пушкиным, на этот кумир Петербургского света ещё в эпоху Николая Павловича. Её, теперь уже ограниченные средства, не позволяли Авроре Карловне проживать в Петербурге, куда она наезжала лишь мельком, сохранив до конца свои близкие отношения к царскому семейству. Она была женщина глубоко религиозная - иные называли её поэтисткой - но это название к ней не шло; до того мягкою примирительною, полною снисхождения, оставалась всегда её тёплая вера»

А.Харламов. Портрет детей Демидовых (Павел, Аврора, Мария, Анатолий).1883-1884 гг
(внуков А.К. Демидовой-Карамзиной)

Это известный портрет внучки Авроры - Марии, прожившей до 78 лет на Вилле Порталино в Италии. Её мужем был князь Семён Абамелек-Лазарев.

Ее внучка и полная тезка, княжна Аврора Демидова Сан-Донато, вышла замуж за югославского князя Арсена и стала матерью князя Павла Карагеоргиевича, принца-регента Югославского. Дочь «югославской» Авроры — известный сербский политик Елизавета Карагеоргиевич, а внучка — американская кинозвезда Кэтрин Оксенберг.

…Когда-то при Воскресенском Новодевичьем монастыре (в Петербурге) была церковь Божьей Матери «Всех Скорбящих Радости» («Карамзинская»), построенная в 1855-1856 гг. на месте захоронения убитого в Крымской войне А. Н. Карамзина. Деньги на строительство храма-усыпальницы пожертвовала вдова. В 1902 году рядом с мужем была захоронена и Аврора Карловна. В июне 1929 года церковь закрыли, а в 1930-м и вовсе снесли. Могилы Карамзиных были утрачены навсегда...

В Хельсинки, на Линнунлаулунтие, сохранились больница и капелла, основанные Авророй Карамзиной. На том самом месте, где эта женщина основала первое в Финляндии дьяконисто (общину милосердия. - Прим. ред.), сегодня находится Институт сестер милосердия: больница Авроры, приют для престарелых, церковь, аптека, музей и дома для персонала.Красивый дом в имении Трясканда (в Гельсингфорсе), куда в 60-х годах XIX века Аврора Карловна часто приезжала, сгорел. Восстанавливать его не стали, а выстроили поблизости другой - в Хакасалми. Сегодня здесь Городской музей, в котором хранится архив Авроры Карамзиной. Одна из улиц Хельсинки названа её именем.
Сама Аврора похоронена на кладбище Хиетаниеми, где на ее могиле установлены две скорбящие скульптуры работы Вилле Валльгрена с надписью-эпитафией на французском: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий».*

В центре Хельсинки, недалеко от православного храма, стоит мраморный памятник Авроре Карловне Демидовой-Карамзиной.

"Роковая Аврора" в судьбе России


Бориспольц. Фрегат Аврора

Аврора Карловна Демидова-Карамзина скончалась в далеком 1902 году. Через пятнадцать лет прогремел выстрел орудий крейсера "Аврора", носящего ее имя.
"Октябрьский" крейсер "Аврора" был своеобразным "потомком" корабля, принимавшего участие в Крымской компании 1855 года. По легенде, это имя было дано судну во время шутливого пари, проигранного командиром корабля, его доброму знакомому, полковнику Андрею Николаевичу Карамзину. Переименованное судно погибло, разгромленное англичанами, но название осталось и, храня легенду о пари, само стало живой легендой.

Разговариваю вчера с соседским мальчишкой. Среди прочего речь заходит о знаменитых для него кораблях, и на первом месте он сразу же называет крейсер «Аврора». И даже парень, как оказалось, знает или, как минимум слышал, про участие «Авроры» в Цусиме, что, признаюсь, приятно удивило. «Здорово, - говорю, - только в курсе, почему крейсер назван именно «Аврора»?» Так вот про фрегат, что носил такое же имя до крейсера, и почему крейсер стал преемником, увы, уже не знает. И думаю, что не так много и знают сегодня про это.

И вот подумалось, что нужно бы попытаться здесь собрать кое-что про такие забытые потомками корабли. И для начала, как раз про фрегат «Аврора».

Фрегат вообще-то хорошо известен любителям военной и морской истории. Прославился он во время обороны Петропавловска-Камчатского в крымскую войну 1853-56 годов. 17 августа 1854 года к молодой крепости на самой дальней оконечности Российской империи подошла англо-французская эскадра в составе трех фрегатов, одного пароходо-фрегата и брига. К большому удивлению англичан и французов здесь их ожидал уже вполне укрепленный город и стоящий в Авачинской бухте на якоре фрегат «Аврора», пришедший из Кронштадта. Сил обороняющихся было в два раза меньше: и людей, и пушек, однако, не смотря на неоднократные атаки, Петропавловск устоял, и враг вынужден был уйти. По английским данным потери союзников во время этой неудачной десантной операции составили около 430 убитыми и раненными. Русские потеряли 32 убитыми, 64 были ранены. В одном из источников я нашел упоминание, что корт-адмирал Пирс, командовавший союзной эскадрой, впоследствии застрелился.

И основной оборонительной силой Петропавловска был как раз фрегат «Аврора» и его моряки. Они не только отличились в мастерстве артиллеристской дуэли, но и во время рукопашных схваток с десантом. Именно этот подвиг моряков с «Авроры» и стал поводом для присвоения фрегату звания «георгиевского». Что и означало необходимость сохранения названия корабля в дальнейшем, когда он будет выведен из строя.

Фрегат был построен на Охтинской верфи в Санкт-Птребурге в 1835 году. Строили его под управлением подполковника Амосова. Он имел весьма скромные размерения: длину 48,8 м, ширину 12,6 м, осадку около 4 м. Вооружение его состояло из 58 медных орудий: тридцати четырех 24-фунтовых пушек и двадцати четырех 24-фунтовых карронад (карронады отличались от обычных пушек тем, что имели более короткий ствол и другую систему крепления на станке). Экипаж включал 300 человек.

Основным районом службы «Авроры» было Балтийское море. Он немного выходил в дальние крейсерские походы, однако именно ему суждено было стать последним русским парусным кораблем, совершившим кругосветное плавание. Как раз во время этого плавания у берегов Чили фрегат получил неофициальное известие о начале крымской войны (телеграфа в ту пору еще не было, и пользовались слухами в портах). Капитан «Авроры» капитан-лейтенант Изыльметьев принял решение срочно идти в Петропавловск, ближний для него русский порт. Таким образом «Аврора» и приняла участи в обороне Петропавловска. В в 1856 году фрегат перешел в Кронштадт, замкнув плавание вокруг земли. И в том же году был выведен из действующего состава флота за ветхостью.

И совсем малоизвестный факт. На острове Сан-Лоренсо у берегов Перу (департамент Кальяо) похоронены два матроса с фрегата «Аврора», скончавшиеся в пути. Могила сохранилась усилиями наших соотечественников-эмигрантов, сейчас там стоит небольшой памятник. Русским людям на другом конце земли…

Белопарусный трёхмачтовый 56-пушечный фрегат “Аврора” уходил 21 августа 1853 года с Кронштадтского рейда. Его командир капитан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев был опытным моряком. Он вёл “Аврору” в дальнее плавание к восточным берегам России для их защиты. В те дни в Петербурге говорили, что Турция, Англия и Франция готовятся к военным действиям против России.

Пока дипломаты не исчерпали своих возможностей, “Аврора” проскользнула мимо английских и французских берегов. 1854 год экипаж встретил в южном полушарии, а 13 марта фрегат завершил многотрудное огибание мыса Горн. “Аврора”, подхваченная попутным течением и ровным пассатом от юго-запада, на двадцатый день пришла в перуанский порт Кальяо.

Предстоял отдых команде, пополнение провизией, а главное - ждали из Петербурга почту. Неожиданностью явилось наличие в бухте английского и французского фрегатов под адмиральскими флагами. Став на якорь в отдалении от них, с “Авроры” спустили шлюпку. Капитан-лейтенант Изыльметьев отправился наносить положенные визиты.

Английский контр-адмирал Д.Прайс на фрегате “Президент” был сдержан до холодности. Иван Николаевич убыл от него с тяжестью на сердце. Француз де Пуант на “Ла Форте” принял русского командира любезно и весьма вежливо. Оба адмирала нанесли ответные визиты. Это смягчило настороженность Изыльметьева. Он не знал того, что знали уже оба адмирала: Россия более месяца воевала с Турцией. Англичанин Прайс настаивал захватить русский фрегат, но Де Пуант, ссылаясь на отсутствие официальных известий о начале войны их государств против России, считал враждебные действия недопустимыми. Ждали официальную депешу. Об этих переговорах на “Авроре” не знали.

В полученных письмах Морское министерство уведомляло Изыльметьева о возможном скором разрыве отношений между Россией и Англией. Но эти письма из Петербурга ушли в первой половине февраля, а за два месяца могло многое измениться. Тем не менее Изыльметьев ускорил подготовку “Авроры” к переходу в российские моря, хотя корабельные работы, казалось, шли по заеденному распорядку. Русский фрегат, судя по всему, не торопился уходить. Но это была только видимость.

14 апреля раннее утро начиналось низовым туманом. Когда взошло солнце, в разрывах туманной пелены англичане и французы разглядели в подзорные трубы, что в несколько минут матросы “Авроры” поставили паруса и быстро подняли якорь. Корабль выполнил поворот и скрылся за горизонтом.

Контр-адмирал Д.Прайс был взбешён: лёгкая добыча ускользнула. Негодование на сподвижника-француза усилилось, когда через две недели пароход “Вираго” привёз официальное известие, датированное 28 марта, о том, что уже объявлена война России.

Лишь через три недели после ухода “Авроры” фрегаты смогли приступить к погоне. Тщетно они искали русский фрегат среди тихоокеанских островов. “Аврора” исчезла. Русский капитан-лейтенант перехитрил двух контр-адмиралов. Этого Прайс ему, а главное себе, простить не мог.

“Аврора” тем временем шла на северо-запад. Пассат был весьма свежим. Фрегат черпал бортами. В помещениях стало сыро и холодно. Начали болеть цингой. На пути из Кальяо умерли тринадцать человек. Заболел и сам командир. За шестьдесят шесть суток, пройдя без заходов в порты 9000 морских миль, “Аврора” 19 июня пришла в Петропавловск. 196 больных свезли в береговой госпиталь. Через два месяца после их выздоровления и ремонта фрегата планировали 18 августа выйти в крейсерство по Охотскому морю и в устье Амура. Но события развернулись иначе.

Главный командир Петропавловского порта Василий Степанович Завойко 14 июля 1854 года уведомил командира “Авроры” о том, что получил от американского консула известие: Россией объявлена война Англии и Франции. Из Англии отправлен пароход, чтобы сформировать эскадру для блокады российских портов в Тихом океане. Завойко приказал: “быть в совершенной готовности отражать нападение неприятельских судов”. Небольшой гарнизон за время пребывания “Авроры” в порту с помощью части её пушек, установленных на быстро построенных батареях, смог создать артиллерийскую систему обороны.

17 августа объединённая англо-французская эскадра пришла на рейд Петропавловска. Пароход, четыре фрегата, корвет и бриг были в её составе. Утром на следующий день дождь перестал, заштилело. Контр-адмирал Д.Прайс решил лично на пароходе “Вираго” осмотреть и оценить оборону порта. И, хотя пароход шёл под американским флагом, вышедший навстречу русский лоцман понял: это - противник.

Первым, кто осознал трагическую значимость упущенных двух месяцев, потерю внезапности нападения и вообще сомнительность победы над русскими, оказался сам Прайс. Он знал, что ему в Англии не простят просчётов и медлительности, а также того, что ещё в июне он упустил “Аврору”. 18 августа вечером противники впервые обменялись несколькими артиллерийскими выстрелами. Через сутки адмиралы решились высадить 600 человек десанта. Защитники держались почти восемь часов, и десант с наступлением сумерек вернулся на суда. Нервы адмирала Паруса всего этого не выдержали. Он застрелился.

Вторым штурмом Петропавловска командовал французский контр-адмирал Де Пуант. Он 24 августа после мощного артиллерийского обстрела русских береговых батарей и кораблей высадил около 700 человек десанта. В итоге жестокого боя противник потерял ранеными и убитыми более 400 человек и отошёл на свои суда, сильно повреждённые русской артиллерией.

Трое суток противник ремонтировал всё, что можно. Утром 27 августа, нестройно став под паруса, эскадра убыла.

В Петербург из Петропавловска были отправлены письма и донесения о победе и потерях.

Опыт обороны лёг в основу укрепления артиллерийских позиций. Лихорадочные работы продолжались всю осень, ведь повторной атаки порта ожидали в любое время. Гарнизон торопился и в обустройстве к приближающейся зиме. Строили крытые батареи с ходами сообщения, три большие казармы, три офицерских домика. На зимовку пришли транспорты “Иртыш” и “Байкал”, корвет “Оливуца” и два бота.

Зима прошла спокойно. Заволновались все 3 марта 1855 года, когда есаул Мартынов от губернатора Восточной Сибири привёз распоряжение о срочной эвакуации всех жителей, гарнизона и имущества. Англо-французская эскадра теперь уже в 26 кораблей готовилась к нападению на порт.

Пункт эвакуации знал только В.С.Завойко. Его за боевые действия прошлого года удостоили чина контр-адмирала о ордена Святого Георгия lll степени. Награды были объявлены и многим отличившимся в тех боях. Но всё это не радовало.

За месяц тяжёлых трудов из-под снега отрыли пушки, ядра. Сняли со строений оконные рамы, двери и даже дверные петли. Ещё шла погрузка имущества и жителей на корабли, а мужчины длинными продольными пилами пропиливали во льду канал. По нему тяжело гружёные суда к 4 апреля вывели на чистую воду. Безоружные транспорты “Иртыш” и “Байкал” ушли первыми. Через два дня, забрав остатки гарнизона, вышли в путь фрегат “Аврора”, корвет “Оливуца”, бот № 1 и транспорт “Двина”. Командирам назначили встречу в бухте Де-Кастри.

Эскадра противника, выждав, когда в середине апреля лёд отступил, пришла в Петропавловск. Удивлению англичан не было границ: “маленькая русская эскадра”, зимовавшая здесь, исчезла. На берегу виднелись обезлюдевшие бревенчатые стены жилищ, но английский адмирал Стирлинг жаждал морской победы.

Английские моряки негодовали... В поисках русской эскадры англо-французские корабли метались по Тихому океану и Охотскому морю. Убедившись в бесполезности поисков, Стирлинг выделил своему помощнику коммодору Эллиоту 40-пушечный фрегат “Сибилл”, 17-пушечный винтовой корвет “Хорнет” и 12-пушечный бриг “Биттерн” и приказал обследовать Татарский пролив. А сам с другими кораблями отбыл в Японию на отдых.

Эскадра Эллиота поднялась на север до бухты Де-Кастри и возле её южного мыса, не поднимая национальных флагов, отдала якоря. Погода была премерзкая. Туман и дождь просветлели ранним утром 8 мая. Удивительно и страшно стало Эллиоту: он рассмотрел в подзорную трубу невдалеке неизвестную эскадру. Во фрегате опознали “Аврору”, поблизости от неё - 20-пушечный корвет “Оливуца” и 10-пушечный транспорт “Двина”. Транспорты “Иртыш” и “Байкал” и бот №1 пушек не имели, на них было 282 пассажира, но этого англичане не знали.

Шесть русских вымпелов против трёх... Эллиот решил уточнить возможности русских. Английский корвет пошёл на сближение с корветом “Оливуца”. Ударили пушечные залпы. С “Оливуца” стреляли кучно и споро. Громовое “Ура” раздалось на русских судах, когда “Хорнет” вдруг повернул, а на следующий день англичане снялись с якоря и двинулись на юг к гарнизону.

Коммодор Эллиот отправил корвет за распоряжениями в Хаккодате, в Японию, к адмиралу Стирлинг, а сам на бриге с фрегатом блокировал, как он считал, русскую эскадру. Теперь-то уж она была в западне!

В.С.Завойко местные жители известили, что лиман у мыса Лазарева чист ото льда. Мыс Лазарева от залива Де-Кастри недалеко к северу. Там берега Татарского пролива сужались, оставляя узкий проход между материком и островом Сахалин. То. Что Сахалин - остров, ещё в 1848-1849 годах установил капитан-лейтенант Г.И.Невельской. И карта была в 1848 году оттиснута. И глубины в проливе промеряны и обозначены. Только русские эту карту держали в секрете. Англичане же считали Татарский пролив заливом.

Завойко 15 мая дал команду осторожно проходить всем судам на север, в Амурский лиман. Туман скрыл этот маневр. Спустя четырнадцать часов, дождавшись наконец подкреплений, в Де-Кастри смело вошёл коммодор Эллиот во главе эскадры из шести кораблей. Но... русских на рейде не было!

Надолго хватило английскому парламенту разбираться во всех ошибках адмиралов. В феврале 1856 года состоялись в Лондоне парламентские прения. Одни считали, что Эллиот верно поступил, не нападая на русских в незнакомом заливе. Другие Эллиота и Стирлинга обвиняли в трусости, потере бдительности, чем они позорно унизили и обесчестили британский флот. Требовали подвергнуть их военному суду. И только один выступающий с наивной простотой сказал, что “Эллиот просто не знал, что есть проход на север” из Татарского пролива в устье Амура. Русские моряки умели хранить государственную тайну.

Имя «Аврора» популярно среди военных кораблей, в одном только Королевском военно-морском флоте было 11 кораблей с таким именем. В русском же было всего две «Авроры», но прославились обе. Наш рассказ про первую из них.

Парусный фрегат «Аврора» относится к самому многочисленному типу русских фрегатов XIX века «Спешный». Был заложен 23 ноября 1833 года на Охтенской верфи. Руководил постройкой подполковник Корпуса корабельных инженеров И.А.Амосов, потомственный кораблестроитель, один из лучших русский корабельных инженеров того времени. Спущен 27 июля 1835 года, вошёл в состав Балтийского флота.

Фрегат имел следующие размерения: водоизмещение - 1940 тонн; длина - 48,52 метра; ширина - 12,6 метра; глубина трюма - 3,874 метра; осадка - около 4 метров. Экипаж насчитывал 300 человек. Фрегат, несмотря на официальный 44-пушечный ранг, был вооружен 34 пушками (24-фунт.) и 24 карронадами (24-фунт.). Это в целом было обычное явление для российских фрегатов того времени, из 33 фрегатов типа «Спешный», номинально 44 пушечных, только 6 несли по 44 орудия, остальные - больше, рекордсменом стала «Елисавета» — 63 орудия.

Служба в мирное время

Надо отметить что в период 1825-1855 года Андреевский флаг был редким гостем в мировом океане, поэтому большая часть службы «Авроры» прошла в Балтийском море. С 1837 по 1843 год в составе отряда под командованием контр-адмирала Ф. П. Литке находился в практических плаваниях на Балтике. В 1844 году совершил первый дальний поход в Англию.

23 мая 1848 года фрегат вышел из Ревеля, имея задачей усилить третью дивизию кораблей Балтийского флота. В составе дивизии осуществлял патрульную и крейсерскую службу в районе островов Мэн и Рюген, а также у входа в пролив Малый Бельт. 22 августа 1848 покинул воды Дании и 1 сентября 1848 года вернулся в Кронштадт. В 1849 году находился в Кронштадтском порту. Прошел капитальный ремонт (тимберовка) в Кронштадте в 1851 году. В 1852 году находился в практическом плавании в Финском заливе.

Первое кругосветное плавание

21 августа 1853 года фрегат «Аврора», под командованием капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева, вышел из Кронштадта на Дальний Восток по маршруту Копенгаген - Христианзанд - Портсмут - Рио-де-Жанейро - м. Горн - Кальяо - Бухта Де-Кастри. Целью похода было усиление эскадры вице-адмирала Е. В. Путятина.
27 августа 1853 года, на траверзе шведского города Треллеборг, фрегат сел на мель, сняться удалось через два дня с помощью двух шведских военных пароходов. 30 августа был брошен якорь в Копенгагене. В ночь на 15 сентября фрегат попал сильный шторм в Северном море, получил значительные повреждения и был вынужден зайти в норвежский порт Кристиансанд для ремонта. 3 октября «Аврора» прибыла в Портсмут, для ремонта и пополнения запасов.

25 ноября 1853 года фрегат взял курс к Южной Америке. Совершив переход через Атлантику за два с половиной месяца, 15 января 1854 года «Аврора» отдала якорь в гавани Рио-де-Жанейро. До конца января ветер не благоприятствовал фрегату и тот вынужден был оставаться в гавани. Однако 31 января 1854 года ветер переменился, и фрегат вышел навстречу роковому мысу Горн.

«Ревущие сороковые» тяжело дались «Авроре» и её экипажу, фрегат почти 20 дней штормовал у входа в Тихий океан. Несколько человек тяжело заболели цингой (8 матросов умерли, 35 тяжело болели), подходили к концу запасы еды и воды, требовался срочный ремонт: снова открылись течи в корпусе, был поврежден такелаж. К счастью подул попутный ветер, и фрегат, поставив все паруса, 13 марта проскочил мыс Горн.

«Аврора» победила океан, но тут напомнила о себе надвигающаяся война. Зайдя в перуанский порт Кальяо корабль был блокирован англо-французской эскадрой. Изыльметьев, предполагая что война уже началась и что со дня на день известие об этом может дойти до Кальяо, ускорил необходимые для перехода на Дальний Восток работы, однако со стороны казалось, что фрегат не торопится уходить.

В ночь на 14 апреля 1854 года, в сильный туман, «Аврора» бесшумно, кормой вперед, на буксире своих баркасов проскользнула в открытое море. Фрегат поставил паруса и исчез в океане прежде, чем союзники сообразили, что случилось. Через неделю пароход «Вираго» привёз официальное известие, от 28 марта, об объявлении войны. Переход из Кальяо в Петропавловск протяженностью в 9000 миль без захода в порты, был совершен в рекордно короткий срок - 66 дней. Но как же тяжело дались эти 66 дней экипажу! По приходе в порт на борту практически не осталось здоровых моряков, 13 членам экипажа переход стоил жизни, ещё 19 умерло уже на берегу.

Оборона Петропавловска

14 июля 1854 года Главный командир Петропавловского порта Василий Степанович Завойко уведомил командира «Авроры» о том, что получил известие об объявлении Россией войны Англии и Франции. Изыльметьев принял решение задержаться на и усилить своим кораблем оборону Петропавловска. Орудия правого борта фрегата были сняты и переданы на береговые батареи. Часть экипажа была переведена на берег в качестве резерва гарнизона. Фрегат «Аврора» и военный транспорт «Двина» (10 орудий) были поставлены на якоря в глубине бухты за косой Кошка левыми бортами к выходу из гавани.

Расположение батарей напоминало подкову. Самой правой, на скалистой оконечности мыса Сигнальный, располагалась батарея № 1 («Сигнальная», три 6-фунтовых орудия, 2 мортиры, 64 чел.), защищавшая вход на внутренний рейд. Между Сигнальной и Никольской сопками располагалась батарея № 3 («Перешеечная», пять 24-фунтовых орудий, 51 чел.). У северного конца Никольской сопки, была вкопана в берег батарея № 7 (пять 24-фунтовых орудий, 49 чел.), предназначенная для противодействия десанту, который мог бы высадиться в тыл, с севера. У Култушного озера, на сгибе подковы располагалась батарея № 6 «Озёрная» (шесть 6-фунтовых орудий, четыре 18-фунтовых орудия, 34 чел.). Она простреливала дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером, и предназначалась для замены батареи №7, при подавлении той неприятелем. Слева, на песчаной косе Кошка располагались две вспомогательные батареи № 5 («Портовая», пять 3-фунтовых медных орудий, боевой ценности не представлявших, гарнизона не имела и в бою не участвовала) и № 4 («Кладбищенская», три 24-фунтовых орудия, 24 чел.). Так же на той косе была развернута батарея № 2, «Кошечная»(девять 36-фунтовых орудий, одно 24-фунтовое орудие, 127 чел.).

В начале дня 17 августа у входа в Авачинскую губу появилась неприятельская эскадра в составе: 2-х английских («Президент», «Пайк») и двух французских («Форт» и «Евридика»), брига «Облигадо» парохода «Вираго» (всего 212 орудий) с 2,7-тысячным экипажем и десантом под командованием английского контр-адмирала Дэвида Прайса и французского контр-адмирала Фебрие де Пуанта. Разведка, проводимая пароходом «Вираго» была сорвана метким огнем русских комендоров. Согласно заранее разработанному плану, союзники должны были, подавив артогнем батареи № 1 и 4, занять гавань, принудить к молчанию батарею № 2, отправить на дно «Аврору» и «Двину». Как следствие этого, десант при поддержке с моря мог бы легко захватить город.

18 августа вечером противники обменялись несколькими артиллерийскими залпами. Союзники высадили десант. В ходе упорной обороны за 8 часов десант частично был сброшен в море, частично принужден вернуться на свои корабли. Нервы контр-адмирала Прайса сдали и он застрелился. Командование принял контр-адмирал де Пуант. 20 августа после мощного артиллерийского обстрела противник снова высадил десант численностью до 600 человек. Наученные горьким опытом англичане и французы, пробыв на берегу всего несколько минут и, даже не вступив в боевое соприкосновение с противодесантными силами русских (до 130 человек), скоропостижно сбежали обратно.

24 августа после мощной артподготовки Де Пуант высадил около 950 человек. В ходе артподготовки были подавлены батареи №3 и №7. Из-за недостроенного бруствера на 3-й батареи были очень большие потери и солдатская молва прозвала её «Смертельная». В итоге жестокого боя противник потерял ранеными и убитыми более 400 человек и был сброшен с Никольской сопки в море. Выжившие отошли на свои суда, которым тоже досталось от огня русских орудий. Отрядами моряков фрегата командовали Николай Фесун, Дмитрий Жилкин и Константин Пилкин. В этом бою сложили головы 34 русских бойца. «Аврора» получила серьезные повреждения: ядром была пробита грот-мачта, поврежден такелаж и орудия. Рано утром 27 августа 1854 года вражеская эскадра ушла в открытое море.

Орудия на месте «Смертельной» батареи А.П. Максутова, наши дни

От Петропавловска к Амуру

3 марта 1855 года в Петропавловск прибыл есаул Мартынов, который покинул Иркутск в начале декабря и проехав через Якутск, Охотск и по льду вдоль дикого побережья Охотского моря на собачьих упряжках, преодолел 8000 вёрст (8500 км) за небывало короткое время в три месяца. Он привёз от губернатора Восточной Сибири распоряжение о срочной эвакуации всех жителей, гарнизона и имущества Петропавловского порта в … впрочем это было известно только В. С. Завойко. Но мы-то вам скажем. Конечными пунктом был назначен Николаевский пост (Николаевск-на-Амуре). Пропилив лед, к 4 апреля корабли вышли на открытую воду. 5 апреля 1855 г. «Аврора» вместе с корветом «Оливуца», транспортами «Двина» и «Байкал» и ботом «№ I» вышла из Петропавловска в устье Амура.

8 мая 1855 года в море показалась группа кораблей противника: фрегат «Сибилл» (40-пуш.), винтовой корвет «Хорнет» (17-пуш.) и бриг «Биттерн» (12-пуш.). Корвет «Оливуца» был обстрелян, фрегат «Аврора» встал по диспозиции для боя, но противник от боя уклонился и ушел в море. На следующий день русская эскадра пропала. Полагая, что корабли противника спрятались в глубине «бухты», объединенное командование решило подождать, пока голод вынудит русских попытаться прорваться в океан. Ни французы, ни англичане не знали самого большого секрета русских: Сахалин - это остров; существует судоходный сквозной пролив, отделяющий Сахалин от континента; устье Амура вполне удобно для захода океанских кораблей. Это были те бесценные сведения, которые добыл в своей исследовательской экспедиции капитан I ранга Русского военно-морского флота Геннадий Невельской.

Портрет Геннадия Невельского (1813-1876)

Заручившись поддержкой губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьёва и начальника главного морского штаба князя Меншикова, Невельской, без Высочайшего разрешения, летом 1849 года достиг устья Амура и обнаружил пролив между материком и островом Сахалин. Ему удалось, открыть ряд новых, неизвестных прежде территорий и войти в низовья Амура. В 1850 году Невельской, уже в чине капитана 1 ранга, был вновь направлен на Дальний Восток, однако с предписанием «не касаться устья Амура». Но, заботясь уже не столько о географических открытиях, сколько об интересах Российского государства, Невельской, вопреки предписанию, основал в устье Амура Николаевский пост, подняв там российский флаг и объявив о суверенитете России над этими землями. Самоуправство Невельского вызвало недовольство. Особый Комитет счёл его поступок дерзостью, достойной разжалования в матросы, о чём и было доложено императору Николаю I. Однако, выслушав доклад, Николай I наложил знаменитую резолюцию:

Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен.

Но вернемся к «Авроре». 22 июня все суда вошли в устье Амура. Сняв батарею укомплектованную орудиями другого знаменитого фрегата «Паллада», фрегат оставался здесь до конца войны. Что бы не терять времени даром, на месте стоянки был построен город Николаевск-на-Амуре.

Кругосветный переход «Авроры» закончился в Кронштадте 1 июня 1857 года. Три года девять месяцев и 21 день продолжался дальневосточный поход фрегата. Но не войною единой жила команда. Слово — легендарному адмиралу, Степану Осиповичу Макарову:

Я позволю себе привести один главнейший пример - это фрегат „Аврора“, под командою Изыльметьева. Метеорологический журнал этого фрегата ведён был с замечательной подробностью. От самого Кронштадта и до Петропавловска наблюдения метеорологические производились ежечасно, журнал столь же добросовестно вёлся и далее - в Петропавловске, и это не помешало экипажу фрегата „Аврора“ проявить замечательное самоотвержение и мужество при обороне этого порта. В метеорологическом журнале этого фрегата за 1854 года по этому случаю есть замечательно красноречивая запись, что с 20 августа по 1 сентября (старый стиль) метеорологических наблюдений не производили по случаю военных действий. Но как только военные действия окончились, на фрегате вновь принялись за свои правдивые метеорологические записи.

© , 2009-2019. Копирование и перепечатка любых материалов и фотографий с сайта сайт в электронных публикациях и печатных изданиях запрещены.